Науэль Морено. Мораль и революционное действие. 4

4. Кризис буржуазной морали

Буржуазия в свою эру безраздельного господства установила весьма строгую мораль. Основы этой буржуазной морали были заложены ещё в эпоху первоначального капиталистического накопления.

Фундаментальной ячейкой буржуазного общества является патриархальная семья со множеством детей (будущих работников) и абсолютным доминированием отца, где в детях воспитывается максимальное желание укрепления благосостояния, прививаются содействующие этому моральные ценности. Накопление, бережливость, рабское подчинение жены и детей главе семьи, накопление капитала перед женитьбой (что должно сделать отношения более зрелыми и надёжными), браки по договорённости между престижными семьями, ранние браки дочерей, которых выдают замуж, дабы они не были обузой в деле дальнейшего обогащения: таковы, в целом, моральные ориентиры буржуазной семьи.

Как мы видим, организация семьи и её моральное право служат главной цели, коей было накопление капитала. Всё приносится в жертву будущему, особенно настоящее; мужчины женятся в зрелом возрасте, потому что свою молодость они отдали накоплению богатства, которое позволило им выстроить буржуазный очаг. Женщины напротив, вынуждены вступать в брак в самом раннем возрасте, нередко для обеспечения собственного будущего выходя замуж за стариков, которых избрали их собственные отцы. За обеспечение своего экономического будущего они платили разочарованием в жизни.

Между официальной моралью и биологическими потребностями возникла дихотомия, серьёзные противоречия, неразрешимые в рамках строгих нравственных ограничений. Таким образом, эта мораль вступила в конфликт с обычаями, она становилась всё более лицемерной: скрытые пороки прорывались наружу в виде борделей для бедных и  элитных салонов для богатых буржуа, где юноши находили успокоение в объятиях дорогостоящих любовников обоих полов.

Одновременно с этим, женщины, задавленные «мужской» официальной моралью, не могли позволить себе не то что «предать» своего старого супруга, но и стыдились даже романтических невинных увлечений. В общем, буржуазная женщина обязана была подчиняться этой морали, не соответствующей её биологическим и культурным нуждам, поскольку любовные письма и лирические стихи не могли полностью удовлетворить их. В прошлом веке, да и в нынешнем тоже, согласно сексологам, большинство женщин буржуазного класса умирали и умирают, так и не познав полноценного сексуального удовольствия, а те, кто являются исключением из этого правила, достигли удовлетворения своих сексуальных желаний в относительно зрелом возрасте, после 30 лет.

Параллельно с этой проблемой морали и обычаев, присутствует другая нравственная проблема, корни которой уходят в буржуазное понятие наслаждения накопленными богатствами. Результатом этой проблемы, опять же, становится лицемерная двойственность буржуазной морали – открытой публичной, и скрытой личной (измены, посещения борделей, адюльтер и т.д.). Укрепление капитализма лишь усилило развитие этих тенденций.

Мы можем говорить о двух этапах развития буржуазной морали: этапе первоначального накопления и этапе расцвета капитализма. На первом этапе все, или почти все моральные принципы были принесены в жертву обогащению. Лицемерие тщательно скрывается, нравственные пороки сохраняются в тайне. Во времена буржуазного расцвета, когда более нет смысла тратить все силы на накопление капиталов, разврат прорывается наружу, становится достоянием общественности. Буржуазия открыто принимает тезис о наслаждении настоящим, не отрицая при этом необходимости заботиться о будущем. Но серьёзные противоречия на этом этапе продолжают существовать.

Зигмунд Фрейд никогда бы не сделал своих великих открытий, если бы он не наблюдал собственными глазами эти противоречия в свою эпоху. В Вене Фрейд использовал науку для разоблачения лицемерной морали и её скрытой стороны. В эпоху буржуазного декаданса Фрейд в клочья разбил буржуазную же мораль, ввергнув её в тяжёлый кризис.

Патриархальная буржуазная семья эпохи накопления развалилась, уступив место несистематизированным отношениям между полами и  анархической семье. Ключевым элементом морали становится превращение каждого индивидуума в завоевателя мира и тысяч лиц другого пола. Такое развитие нравственности не случайно – оно отображает отчаянную попытку буржуазии, достигшей пика своего развития, несколько отодвинуть идею накопления капитала в угоду идее наслаждения жизнью. Это разложение буржуазного индивидуализма, дошедшее до крайней стадии, повлияло и на личные/сексуальные отношения.

Наиболее образованные и честные буржуа, стали повстанцами или изгоями внутри самой буржуазии, чьими ориентирами становятся простейшие биологические импульсы, то есть, отказ от любой морали и даже перспектив будущего. Психоанализ стал модным в 20-х годах, в первую очередь, в США. Все спонтанные и биологические потребности были с «научной» точки зрения объяснены психоанализом, который фактически легализовал новую нравственность буржуазии. Всё позволено, и всё допускается, всё оправдано и объяснено. Класс без будущего, логически, буржуазия должна была погибнуть, как и другие классы в истории, потерявшие перспективы своего развития и нашедшие спасение в аморальности.

Но моральное разложение буржуазии пошло ещё дальше. Оно пытается затянуть в свой смертельный водоворот всё человечество. С неоколониализмом, с монополизацией рынков, с развитием рекламы, способствующей манипуляции потребителем, буржуазия экспортировала свою мораль на всё общество.

Через агрессивную пропаганду произошла полная потеря нравственности, общество трансформировалось в стадо, движимое условными рефлексами потребления, установленными крупными монополиями. Человек с этой точки зрения рассматривается уже не как существо из плоти и крови, а как объект или предмет. Даже самые элементарные биологические потребности этого предмета направляются в нужную сторону теми, кто контролирует мировые рынки. Жизнь становится скучной: это уже не бурный поток событий с чредой обязанностей, наложенных для защиты социальной структуры, а лишь серия условных рефлексов, привычек удовлетворения своих социальных или биологических нужд. Мы наблюдаем момент омертвления морали и этики.