27 февраля 1987 года в столице Алжира в дорожно-транспортном
происшествии погибает Доминго «Чомин» Итурбе, один из исторических
руководителей ЭТА, через которого, при посредничестве правительства африканской
страны, в последние годы шли все контакты между властями Испании и верхушкой
организации. Таким образом, переговорный процесс вновь был парализован, - на
этот раз, в силу непредвиденных обстоятельств.
К тому моменту налаживание диалога с правительством являлось
одной из ведущих целей ЭТА. Фактически все последние годы организация давила на
государственные структуры вооружённым путём, параллельно выпуская всё новые и
новые предложения о равноправных переговорах, однако тяжёлые удары прошлых
месяцев, - арест боевой команды в Мадриде и раскрытие склада в Эндайе, -
подорвало силы для успешного продолжения этой политики.
На этом фоне руководство организации принимает решение о
перенесении акцента военного действия за пределы Страны Басков: якобы,
общественное мнение страны уже давно привыкло к смертям сотрудников
репрессивных органов в Стране Басков, а вот подобные инциденты в других
провинциях должны всколыхнуть общество, заставить вновь заговорить о
необходимости разрешения баскского конфликта. Не имея оперативных возможностей
содержать в Испании значительные силы для осуществления сложных технических
акций, ЭТА активизирует малозатратную тактику подрывов заминированных
автомобилей, начатую ещё в прошлом году.
После избрания Барселоны в качестве столицы олимпийских игр
1992 года, ЭТА развила особо активную деятельность в каталонской столице. Ещё в
конце 1986 года здесь были осуществлены два покушения против полиции с
применением заминированных машин. 30 января 1987 начинённый взрывчаткой
автомобиль взлетает на воздух в Сарагосе, убивая двух военных. 27 марта
гражданский гвардеец погибает при аналогичном покушении в Барселоне. 17 мая три
машины взрываются близ штаб-квартир ВМФ, ВВС и Гражданской Гвардии в Мадриде,
вызывая гибель одного случайного прохожего.
В самой Стране Басков «этаррас» сконцентрировались на
акциях, направленных против интересов французских компаний, хотя имели место
быть и «традиционные» атаки на представителей репрессивных органов. В июне
организация вновь вернулась в Каталонию, осуществив операцию, нанёсшую
колоссальный экономический ущерб: поджог топливных танков, принадлежавших фирме
«Empetrol» в Таррагоне.
В течение летней кампании, 19 июня команда «этаррас»
размещает заминированный автомобиль вблизи супермаркета «Hipercor» в Барселоне, являвшегося
собственностью крупнейшего коммерческого холдинга страны, «Corte Ingles». Заявленными целями
являлись атака на олигархию и давление на правительство с целью начала
переговоров. В три часа дня по телефону члены боевой команды сообщили
руководству супермаркета о заложенной бомбе. Затем последовали ещё два звонка –
в редакцию газеты «Avui»
и штаб-квартиру городской гвардии. Однако полиция, среагировавшая на сигнал, не
стала проводить эвакуацию, решив обследовать местность вокруг магазина в
рабочем порядке. В итоге, в 16:12 произошёл взрыв, в результате которого погиб
21 человек. Несмотря на то, что очевидным являлось стремление «этаррас»
избежать гибели гражданских лиц, произошедшая бойня весьма печально повлияла на
имидж организации, вызвав волнение в среде «патриотической левой».
Признавая техническую ошибку, заключавшуюся в надеждах на
то, что деятельность полиции предотвратит гибель ни в чём не повинных людей,
ЭТА в специальном коммюнике разразилась отчаянной самокритикой, принеся
соболезнования всем пострадавшим, обещая более не повторять подобных актов.
В течение следующих дней после взрыва в барселонском супермаркете,
из Эквадора в Алжир выезжает политэмигрант Эухенио Эчебесте, на чьи плечи
возложена задача заменить погибшего «Чомина» Итурбе в деле поддержания
переговоров с правительством.
После теракта в Барселоне ЭТА, продолжая своё давление на
правительство ради безоговорочного принятия им «пяти пунктов альтернативы KAS», возвращается в Страну
Басков, исполняя атаки против сотрудников репрессивных органов и французских
экономических интересов. Результатом второй фазы летней кампании становятся
двое убитых в июле бойцов спецназа и двое полицейских, погибших в августе.
В то же время правительство наносит и сильнейшие контрудары
не только по ЭТА, но и по всему левонационалистическому лагерю. Так,
национальный фестиваль в Бильбао превращается в форменное побоище с полицией, в
результате которого сотни посетителей получают ранения. В сентябре властями
обезврежена команда «этаррас» в Барселоне, а в конце этого месяца во Франции
схвачены двое ведущих руководителей организации – непосредственный организатор
взрыва в «Hipercor»
Сантьяго Арроспиде и бывший парламентарий от «Herri Batasuna», в 1985 бежавший из
тюрьмы Иньяки Пикабеа.
Новое ослабление организации вследствие полицейских операций
неизбежно должно было привести к новым попыткам «этаррас» выйти на контакт с правительством.
11 августа Эчебесте неофициально (поскольку ЭТА ещё не назначила официального
переговорщика) встречается в Алжире с представителями правящей Испанской
Социалистической Рабочей Партии Бальестеросом и Мартинесом Торрес. 18 сентября
состоялась повторная встреча с Бельестеросом. На следующий месяц официальным
лицом организации для ведения переговоров с правительством был назначен Хулен
Эльгорриага, осуществивший в октябре две встречи с правительственными
делегатами, которые, в конечном итоге, предложили «этаррас» обсудить
политические меры для выхода из кризиса, но для этого ЭТА должна пойти на
временное прекращение огня.
ЭТА, не желая начинать официальные переговоры находясь в
столь ослабленном состоянии, несмотря на все миролюбивые реверансы, осуществляет
новую атаку. 12 декабря 1987 года мощный взрыв заминированного автомобиля
разрушает казарму гражданской гвардии в Сарагосе, убивая трёх гвардейцев и
девятерых членов их семей, в том числе пятерых детей. В тот же день боевая
команда расстреливает гвардейца в Соралусе, а почтовая бомба тяжело ранит
полицейского в Басаури.
Тотчас же после подобного демарша, правительство посылает в
Алжир сообщение о том, что в данных условиях всякие переговоры прекращаются,
однако ЭТА может возобновить диалог только в одном случае: если организацией в
течение шестидесяти дней будет объявлено одностороннее перемирие. Параллельно с
этим правительство приступает к разрушению единого коллектива политических
заключённых, сгруппированных в тюрьме «Эррейра», дабы ослабить непримиримое
крыло внутри ЭТА.
На политической арене ИСРП заручилась как международной, так
и внутренней поддержкой своих действий, между тем как ЭТА считала для себя
возможным поддерживать имеющийся градус вооружённого действия, опираясь на
довольно широкий лагерь «патриотической левой», занимавший пока ещё весьма
солидные позиции в Стране Басков. Короче говоря, обе стороны были уверены в
себе и считали, что оппонент должен пойти на уступки.
28 января 1988 года ЭТА выпускает коммюнике, в котором наконец
соглашается пойти на двухмесячное перемирие в случае, если одновременно с этим
в Алжире начнётся прямой диалог между правительством и организацией при
посредничестве принимающей стороны. Однако никакой конкретной реакции
правительства на это предложение не последовало. Более того – количество
задержанных «этаррас» в Испании и Франции продолжало увеличиваться,
репрессивные акции ещё более усилились. В этой связи ЭТА не видела иного
выхода, кроме как вернуться к вооружённой практике.
24 февраля в Мадриде «этаррас» похищают предпринимателя
Эмилиано Ревилья. Однако организация подчёркивает, что акция не находится в
противоречии с предложениями о переговорах, поскольку организация не собирается
в одностороннем порядке прекращать огонь. Перемирие должно быть результатом
обоюдного согласия – именно таков вывод специального коммюнике от 28 февраля
1988 года.
Правительство, озадаченное деятельностью ЭТА, прикладывает
все усилия если уж не для освобождения заложника, так хотя бы для того, чтобы
не допустить получения организацией выкупа за освобождение Ревильи. В течение
следующих месяцев осуществлены сотни обысков и задержаний. Однако всё в пустую.
Единственным ключиком для полиции становятся деньги. Таким
образом, отслеживая пути получения «этаррас» выкупа от членов семьи Ревильи,
после короткой перестрелки на парковке в Байоне агентами был задержан комбатант
организации с сумкой с 750 миллионами песет. В июле подобным же образом, опять
же в Байоне, был схвачен ещё один член ЭТА, получивший 100 миллионов песет.
К тому моменту министерство внутренних дел Испании, чей
имидж был значительно подорван за счёт ареста боевиков GAL, - действующих полицейских Хосе
Амедо и Микеля Домингеса, - не только не могло похвастаться особыми успехами в
деле Ревильи. Более того: несмотря ни на какие меры безопасности, несмотря на
утверждение об «медленном умирании» ЭТА, баскская вооружённая организация в
течение следующих за похищением месяцев осуществила ещё несколько довольно
громких атак. Так, в марте «этаррас» застрелили гражданского гвардейца и
армейского генерала, а в следующем году жертвами ЭТА стали двое полицейских и
несколько лиц, связанных с наркотрафиком. Взяв короткую передышку на летние
месяцы, с приближением осени организация вновь заявила о себе, взорвав 21
августа в Эстелье заминированный автомобиль, убив при этом двух агентов
полиции. 10 сентября вновь от выстрелов «этаррас» погибают двое полицейских.
Что касается кадровых потерь, то за 1988 год ЭТА пережила
смерть четырёх своих комбатантов: Микель Лопетеги повесился в камере тюрьмы
«Эррейра», Хуан Карлос Альберди умер от инфаркта в стенах той же тюрьмы, Микель
Аррастия, будучи загнан в угол преследователями из гражданской гвардии,
покончил с собой, выпрыгнув с третьего этажа, Микель Кастресана погиб в ходе
перестрелки с полицией в Сан-Себастьяне 23 сентября.
1988 стал годом значительных перемен в репрессивной политике
государства. В первую очередь, пришло осознание того, что усиление открытых и
неизбирательных полицейских преследований ведёт не к ослаблению лагеря
«националистической левой», а наоборот – к его максимальному политическому
усилению, к росту популярности в глазах баскского общества. Учитывая так же и
то, что репрессивная политика вызывала возмущение не только радикалов (ЭТА и «Herri Batasuna»), но и т.н.
«умеренных» и даже буржуазных демократов, правительство вынуждено было пойти на
некоторые реформы.
Так, например, был скорректирован одиозный
«Антитеррористический Закон»: с одной стороны, пяти днями был ограничен период
предварительного задержания лиц, заподозренных в связях с террористическими
структурами, а с другой стороны, было признано, что эти лица должны обладать
всеми правами, которые кодекс и конституция предоставляют общеуголовным
элементам. Таким образом, исключительный внеправовой характер
«Антитеррористического закона» всё больше и больше размывался.
Пытки, применяемые к задержанным, хотя и не исчезли совсем,
но теперь, благодаря общественному вниманию к подобным эпизодам, истязатели
должны были соблюдать гораздо большую осторожность, применять более совершенные
методы извлечения информации, дабы избежать зверского дилетантизма прошлых лет.
«Грязная война» так же постепенно снижала свой накал. Теперь
вместо расстрелов и убийств оппозиционных активистов, лишь изредка происходили
избиения правительственными наёмниками левых националистов. Более брутальные
нападения, - такие как рассылка осенью 1988 от лица GAL почтовых бомб парламентариям от HB, - неизменно вызывали
волну общественного протеста и кризис в правительственных верхах, поскольку все
понимали, что за деятельностью подобных «добровольных помощников полиции» стоят
государственные мужи.
Дабы укрепить представление о переменах, в начале 1989 года
национальная полиция наконец переодевается из коричневой униформы,
ассоциировавшейся с временами франкизма, в мундиры голубого цвета. Одновременно
с этим гражданская гвардия отказывается от своих легендарных треуголок,
оставляя их лишь для парадных действий. Танкетки практически исчезают с улиц
городов. Всё это сопровождается процессом биологического обновления
полицейского и армейского аппаратов: спустя 13 лет после падения франкизма
здесь с каждым годом остаётся всё меньше и меньше людей «старой закалки»,
воспитанных ещё в фашистском стиле.
Полицейское присутствие в Стране Басков не уменьшилось,
однако мало-помалу корпус национальной полиции заменяется на аналогичные
структуры автономной баскской полиции, что несколько размывает образ чужеродной
оккупации и не так беспокоит общественные сектора. Однако, учитывая проблемы
безработицы, ряды автономной полиции постепенно заполняются элементами
городских окраин, традиционно тяготевшими к Испании, сокрушая тем самым
политическую гегемонию НБП внутри корпуса «Эрцаинцы».
Однако все эти перемены шли довольно медленно, а государство
не слишком спешило отказываться от своих традиционных методов репрессий –
отчасти из-за инерции, заданной в прошлом, отчасти из-за сознательных решений
отдельных лиц о применении наиболее устрашающих средств борьбы с терроризмом.
Тем временем, 30 октября 1988 года после 239 пленения ЭТА,
получившая значительный денежный выкуп, отпускает на свободу Эмилиано Ревилью,
высаженного из автомобиля буквально в ста метрах от собственного дома. Секрет
успеха операции заключался в международной солидарности: благодаря договорённости
между «этаррас» и чилийским «Левым Революционным Движением», пленника,
заточенного в мадридском пригороде, охраняли и снабжали исключительно чилийские
политические эмигранты, находившиеся вне подозрений полиции.
На следующий день после освобождения, ЭТА вновь возвращается
к предложению о начале двустороннего диалога с правительством. Несколькими
неделями спустя начинаются первые официальные переговоры в Алжире.
