1992 год стал весьма символичным для Страны Басков.
Кульминацией процесса деиндустриализации, начавшейся ещё в начале 80-х годов
стала ликвидация «Altos Hornos»
- крупнейшего металлургического комбината в Испании, базировавшегося в
провинции Бискайя, символа индустриальной мощи страны. Этот акт поставил
окончательную точку в истории баскской тяжёлой промышленности: отныне экономика
региона, как впрочем и всей остальной Испании, опиралась исключительно на сферу
услуг и мелкое производство.
Для «этаррас», уже смирившихся с потерей «революционного
класса», планомерно уничтожаемого государством, финал деиндустриализации не был
таким уж трагичным событием – уже давно основным контингентом организации
являлись отнюдь не рабочие, а бунтующая городская молодёжь. И преимущественно в
среде этих бунтующих юношей и девушек родился феномен «kale barroka», достигший своего
максимального проявления как раз в данный исторический период.
Исторически, в ходе манифестаций прошлых десятилетий,
баскская молодёжь неоднократно использовала камни и бутылки с зажигательной
смесью в ходе противостояния с испанской полицией или в качестве ответа на
арест или смерть очередного активиста «националистической левой». Однако,
начиная со времён конфликта вокруг автострады, боевитые патриоты перешли от
стихийных выступлений к организованным актам мелкого саботажа, используя их уже
не в оборонительных целях, а в откровенно наступательной форме – в качестве
меры по срыву строительных работ. Интенсивность и систематичность, с которой
происходили атаки на охранные посты полиции, банковские отделения,
представительства строительных компаний, офисы политических партий и т.п.
объектов, привела к практическому оформлению нового фронта – «kale barroka» (уличная борьба).
Левые националисты объединялись в группы для осуществления
спорадических атак, безо всякой координации, общей логистики или иерархии, что
весьма мешало полиции идентифицировать и ликвидировать «баррокас». К 1996 году
активность этого фронта достигла пика – в среднем, «баррокас» осуществляли по
три саботажных акции в день. Правительственные силы заявляли, что за
выступлениями «kale barroka»
определённо стоят ЭТА или «Jarrai»,
молодёжное крыло «Herri Batasuna»,
однако, несмотря на сотни задержанных, полиции так и не удалось выявить эту
прямую связь.
Первым погибшим из среды «kale barroka» стал 35-летний Хосу Олабаррия, случайно взорвавшийся во
время снаряжения самодельной бомбы в октябре 1992 года. Возраст погибшего указывает
на то, что, вопреки стереотипам и заверениям властей, «kale barroka» не являлась
исключительно «молодёжно-экстремистской» тенденцией.
Что касается непосредственно боевого действия ЭТА, то 1992
стал годом массированного применения «этаррас» различного рода бомб – почтовых,
уличных закладок, заминированных автомобилей. Причём взрывы гремели не только в
Испании. В течение лета шесть различных взрывных устройств были взорваны в
Италии близ представительств испанских коммерческих контор. Не отказывалась
организация и от своих «классических» уличных нападений с применением
огнестрельного оружия, которые так же регулярно осуществлялись несмотря на
крупные потери внутри военного аппарата. Таким образом, на протяжении 1992 года
на счету «этаррас» числилось 26 жизней.
Тенденция к сокращению боевых действий, вкупе с новыми
предложениями диалога с правительством, сохранялась и на протяжении следующего
1993 года, когда жертвами атак «этаррас» стали всего 14 человек. Исполненные в
основном посредством огнестрельного оружия (хотя в 93 ЭТА так же продолжила
осуществлять подрывы, но в гораздо меньшем масштабе), эти акции стали
отражением критики, которой общественность подвергла организацию из-за её
взрывных атаки и обилия жертв среди гражданского населения.
Тем не менее, устрашающие покушения с применением взрывчатки
не исчезли совсем. 21 июня 1993 года заминированный автомобиль взлетает на
воздух в Мадриде, в непосредственной близости от армейского фургона. В
результате погибают пятеро: трое высших офицеров вооружённых сил и двое их
ассистентов. В распространённом после акции сообщении ЭТА заявляет, что нет и
не может быть никакого диалога с правительством, никакого перемирия, потому что
власти не собираются давать организации никаких гарантий, необходимых для
начала процесса переговоров.
5 июля «этаррас» вновь дают о себе знать, похищая Хулио
Иглесиаса Самору, руководителя телекоммуникационной компании, оказывавшей
различные услуги правящей испанской администрации. Его захват должен был
служить новой демонстрацией военного и оперативного потенциала ЭТА, а так же
был необходим для поправки финансового положения структуры. В течение следующих
117 дней вся страна затаив дыхание следила за развитием событий вокруг
похищения, ибо от акций подобного рода испанское общество уже успело отвыкнуть.
Полиция в тот же самый момент развернула одну из крупнейших операций по поиску
Саморы.
Политический аппарат правительства практически тотчас же
вдохнул жизнь в новую общественную «антитеррористическую» инициативу, синюю
ленту. Адаптировав символ борьбы против СПИДа, коллективы пацифистов и
сторонников стабильности, предложили обществу надевать на одежду синие ленточки
в знак осуждения действий «этаррас». В течение следующих месяцев политики и
ведущие телепрограмм появлялись в публичном свете исключительно с синими
ленточками на груди; гораздо менее массовое употребление символа бытовало и в
народе. Кульминацией этой кампании стал «Марш синих ленточек» в Сан-Себастьяне,
собравший невиданное для этого города число манифестантов – около 45 тысяч.
Однако вся эта суета не привела в уныние «националистическую левую», поскольку
спустя неделю в Сан-Себастьяне прошёл не менее многочисленный марш сторонников
политического решения баскского конфликта.
Другим продуктом кампании по внедрению в массы нового
символа стал очередной виток уличного насилия: в течение традиционных осенних
праздников было зафиксировано большое количество столкновений между левыми
националистами и «синеленточниками», сопровождавшимися последующими схватками с
автономной полицией.
Тем временем активные розыски похищенного продолжались: и
пока служащие церкви пытались добрым словом увещевать «этаррас» отпустить
пленника, сотрудники гражданской гвардии в своей обычной манере, с применением
незаконных средств дознания, стремились выяснить его местонахождение. Таким
образом, 24 сентября в казарме гвардейцев умер, не выдержав пыток, задержанный
Гуруце Ианци, а несколькими часами спустя в комиссариате Бильбао якобы
выбросился из окна член ЭТА Хавьер Кальпарсоро.
25 октября, получив значительный выкуп, «этаррас» отпускают
Самору на все четыре стороны.
Спустя месяц, 23 ноября, ЭТА проводит очень символическую
акцию: в Бильбао из автомата расстрелян старший сержант автономной полиции
«Эрцаинца» и выдающийся руководитель Националистической Баскской Партии Хосеба
Гойкочеа. К тому моменту «Эрцаинца» превратилась в полноправного участника
борьбы против «националистической левой» на стороне испанского правительства:
сотрудники автономной полиции не только принимали живейшее участие в рейдах
против ЭТА, но и непосредственно выполняли задачи по подавлению массовых
выступлений легального левонационалистического лагеря, превратившись в
инструмент по подавлению испанской администрацией любой баскской оппозиции
руками самих басков. И убитый Гойкочеа, будучи представителем правящей НБП,
являлся одним из наиболее последовательных проводников «антитеррористической»
борьбы «Эрцаинцы», лично руководившим и организовывавшим многочисленные операции
против «этаррас».
