Даниель Иглесиас Глесес
1. «Тупамарос» идут в Церковь
В 1962 году в Уругвае возникает координационный организм, состоящий из различных групп ультралевых, проповедующих «прямое действие». Очень скоро на основе этой координации будет создано «Движение Национального Освобождения – Тупамарос»: наиболее известная в Уругвае организация городской герильи. «Тупамарос» осуществили свой первый акт вооружённого насилия в 1963 году, спустя 9 лет эта весьма мощная группировка была полностью разгромлена объединёнными силами Армии и Полиции: за семь месяцев были убиты 62 боевика, около 3 тысяч арестовано, изъято свыше 400 автоматов, 900 ружей, 2 тысячи пистолетов, 400 килограммов взрывчатки, около 40 тысяч различных боеприпасов, средства связи, медикаменты, типографские аппараты, автомобили, ценные бумаги и денежные средства. Другими словами, от организации, гордившейся своей репутацией непобедимых, не осталось практически ничего. Спустя год после поражения Тупамарос, в Уругвае произошёл военный переворот, установивший в стране диктатуру, длившуюся двенадцать лет (1973-1985).
Официальный документ MLN-T от 1971 года (Документ № 5) показывает, что одним из принципов революционной стратегии «Тупамарос» являлось проникновение в Церковь:
«6. Церкви
Пособники тирании на всём Латиноамериканском континенте, и даже североамериканские империалисты в своём отчёте Рокфеллера, отмечают, что, один из столпов (Церковь), который традиционно поддерживал реакцию, сегодня не только колеблется, но и активно выступает против империализма, олигархии и притеснения народа. Это безусловно служит интересам Революции. Мы можем сказать, что эти люди поддерживают нас, что наш опыт в отношении с ними весьма положителен, что мы идём навстречу друг другу: мы просачиваемся в их среду точно так же, как и они становятся не только нашими надёжными товарищами, но и нашими мучениками, подобно отцу Индалесио Оливера, погибшему с оружием в руках в 1969 году.
Таким образом, мы развиваем своё революционное действие на различных уровнях».
Эта стратегия инфильтрации в религиозную среду принесла значительные результаты.
Согласно исследованию, проведённому Министерством Внутренних Дел, касающемуся состава MLN-T в 1972 году, среди 946 членов партизанского движения, которые были арестованы, 12 человек непосредственно являлись католическими священниками и протестантскими пасторами (таблица, приведённая в книге Alfonso Lessa, La Revolución Imposible. Los Tupamaros y el fracaso de la vía armada en el Uruguay del siglo XX, Editorial Fin de Siglo, Montevideo, 2004). Если предположить, что тюремный «состав» MLN-T был похож на движение в целом, и, учитывая так же, что в тот момент «Тупамарос» насчитывали в своих рядах несколько тысяч человек, не считая сочувствующих, можно сказать, что в Уругвае несколько десятков официальных священнослужителей не просто поддерживали партизан, но и активно участвовали в их деятельности. Это довольно много, если принимать во внимание весьма небольшую численность национального клира.
Помимо «твёрдого ядра», состоящего из революционных священников, MLN-T удалось поднять волну сочувствия в широкой среде «прогрессивного» духовенства.
В интервью, которое в 1999 году дал журналу «Revista Umbrales» Марселло Мендиарат, бывший главным епископом округа Сальто (крупнейшей епархии Уругвая) с 1968 по 1974 годы, он признаётся, что в какой-то момент стал крайне сочувствовать «Тупамарос»:
«…Я не стесняюсь говорить о некоторых вещах; например о том, что я сочувствовал «Тупамарос», но пытался отговорить многих из них от применения крайнего насилия. Этого было достаточно для Полиции, которая пришла к выводу о моей принадлежности к MLN-T».
Будучи обвинён в связях с подрывными элементами, епископ Мендиарат был изгнан из страны в 1974 году, и вернулся лишь в 84, в год национальных выборов, которые привели к возвращению к демократии.
2. Саффарони
Наиболее известным из революционных священников, действовавших внутри «Тупамарос», был Хуан Карлос Саффарони. Вот что говорит о нём Эфраин Мартинес Платеро, один из главных руководителей MLN-T того времени:
«За годы вооружённой борьбы Мартинес Платеро командовал двумя колоннами, – №5 и №10. В первой значительную роль играл католический священник Хуан Карлос Саффарони. «Он привёл с собой множество католиков, которые интегрировались непосредственно в организацию. Ещё больше христиан хотели присоединиться к нашему движению» - говорит Мартинес Платеро. «Эти две колонны являлись наиболее быстрорастущими, и очень скоро они трансформируются в политические колонны, дав жизнь нашему политическому аппарату – Движению 26 Марта». По подсчётам Платеро, множество католиков в тот период принимали участие в городской герилье». (Alfonso Lessa, o.c., Cap. 18: Efraín Martínez Platero: un histórico entre cuatro hermanos tupamaros)
«Священник Хуан Карлос Саффарони работал вместе с герильерос ещё с середины 60-х, но, поначалу принципиально не вступая в MLN-T. После он всё-таки вошёл в движение, но оставался там недолго. В конце-концов, он покинул ряды городских партизан. «Думаю, что мы его просто заколебали» - говорит Платеро» (там же)
В 1968 году Карлос Саффарони публикует книгу «Христианство и Революция», в которой, с точки зрения католической веры, он пытается оправдать применение насилия, которое использовали по всему континенту марксистские партизаны.
«В философском смысле, насилие является злоупотреблением силы. В этом смысле христианство осуждает насилие. Но в повседневной речи под термином «насилие» мы понимаем любое применение силы. В этом смысле, христианин не просто может, но и обязан в некоторых случаях применять насилие. Например, христианин должен применять силу для защиты своих прав или для защиты близких. Т.е. христианин, таким образом, является человеком насилия /…/ Любой, кто применяет силу для защиты угнетённых и невинных, делает правильно. Наоборот, не применение силы является не просто унижением, а прямым нарушением христианской этики». (Juan Carlos Zaffaroni, Cristianismo y Revolución, 1968)
Очень скоро отец Саффарони стал известен и за рубежом:
«Отец Хуан Карлос Саффарони, сын священника-рабочего, получивший образование в Сорбонне, настаивает, что его единственный путь – моральная поддержка революционного насилия. «Мы должны идентифицировать себя с угнетёнными, признать реальность, в которой мы существуем. Реальность Уругвая – это насилие» (TIME Magazine, 23/08/1968, Latin America: A Divided Church).
Традиционная христианская католическая мораль включает в себя весьма сложное учение о законности восстания против тирании. Эта доктрина, истоки которой прослеживаются уже у Фомы Аквинского (13 век), была унифицирована в 1967 году Папой Римским Павлом VI в своей энциклике «Populorum Progressio», устанавливающей жёсткие требования, необходимые для морального допущения насильственного восстания против тирании. Очевидно, что в Уругвае 62-72 гг. эти условия не были соблюдены. Возможно, именно поэтому суждения Саффарони и подобных ему революционных священников раз за разом подвергались обструкции со стороны высокого клира.
Искажающие учения Церкви, мятежные священники пытались использовать христианство для оправдания вооружённой социалистической революции, утверждая, что бедность американских народов является одной из форм насилия господствующих классов против угнетённых, что узаконивает насильственную реакцию последних.
3. Революционный фанатизм
Мятежные священники доходили до сравнения коммунистического идеалиста Эрнесто Гевары с Иисусом Христом, что отчётливо можно проследить в главном издании революционных христиан того времени – альманахе «Cristianismo y Revolucion». Подобно Христу, который принёс не мир, но меч, Гевара, в своём знаменитом «Послании к народам мира» (1967) задаётся риторическим вопросом – нужен ли человечеству мир, о поддержании которого все так пекутся, если этот мир ведёт к деградации, нищете, эксплуатации всё большего количества людей? Нет, отвечает Гевара, этот фиктивный мир не нужен человечеству – только тотальная война:
«Если империалисты шантажируют все человечество угрозой развязывания войны, верным ответом на этот вызов будет перестать бояться войны. Общей тактикой народов должны стать постоянные и решительные атаки на империалистов везде, где наблюдается конфронтация.
Какую задачу мы должны решать там, где жалкий, с трудом переносимый «мир» еще не нарушен? Освобождение любой ценой!»
Так же, как и Христос, Гевара проиграл свой бой против мира, приняв мученическую смерть. Аскетизм Че, его любовь к человечеству, революционный энтузиазм и готовность пожертвовать жизнью ради преобразования планеты, сделала аргентинца настоящей иконой для многих латиноамериканских католиков.
Проникновение геваристских идей в церковную среду не осталось без последствий: в Бразилии, Аргентине, Уругвае, Перу, Колумбии, Сальвадоре, Никарагуа десятки, если не сотни, учащихся семинарий, монахов, священников и просто верующих вливались в герилью, рассчитывая с помощью оружия добиться построения Царства Божьего на Земле.
С другой стороны, христианство так же оказало значительное влияние на появление в среде латиноамериканских герильерос самого настоящего фанатизма, доходившего порой до псевдорелигиозной формы. Волюнтаристская концепция «Нового Социалистического Человека» Гевары смешивалась с традиционными католическими воззрениями, порождая «новую революционную мораль» - гремучую смесь христианского аскетизма, духа рыцарского ордена и марксистского материализма, которую мы можем проследить в среде практически всех марксистских герильерос Латиноамериканского континента.
Свидетельство Луиса Алеманьи является иллюстрацией идеологического фанатизма, царившего в рядах Тупамарос:
«Сегодня, - говорит Алеманьи, - в среде молодёжи распространена проблема наркомании. В нашу эпоху такой проблемы не было. Наркотиком для нас была идеология /…/ И очень многие просто сломались даже не вступая в сражение, потому что они были не готовы к этому. Они росли в буржуазных семьях, в объятиях заботливых родителей, среди беззаботных друзей. Но когда они приходили к нам, они видели нечто совершенно другое. Это действительно был идеологический наркотик, который отвергал и твою жизнь, и все твои взгляды. /…/ По его (Луиса Алеманьи) мнению, этот факт (убийство американского агента Дэна Митрионе) ознаменовал собой начало нового этапа в истории движения, в котором стал доминировать воинский дух и высокая мораль. «Это был романтический феномен, но в то же время, это было сильнейшей тенденцией, которая придавала нам сил: идеологический и воинский фанатизм, дух противостояния и самопожертвования начал развиваться именно тогда» (Alfonso Lessa, La Revolución Imposible. Los Tupamaros y el fracaso de la vía armada en el Uruguay del siglo XX, Editorial Fin de Siglo, Montevideo, 2004).
Подобный воинственный фанатизм, доходивший до исступления, не был исключительно прерогативой MLN-T; иные вооружённые группировки, придерживавшиеся геваристской линии, шли ещё дальше в своей борьбе за формирование «нового человека».
В этом же труде Лессы приводится свидетельство Карлоса Масетти, бывшего боевика аргентинской «Народной Революционной Армии», повествующее о том, до какой степени доходил аскетизм марксистских партизан:
«Во время подпольной карьеры моего отца (Хорхе Масетти, личный друг и соратник Эрнесто Гевары, создатель «Партизанской Армии Народа», сражавшейся в 63-64 гг. в горах Сальты, Аргентина), его первыми жертвами были не жандармы, и не армейские офицеры. И речь идёт не о предателях… Одного товарища он застрелил лишь потому, что тот занимался мастурбацией, что не укладывалось в понятие морали Нового Человека…»
Таким образом, мы можем увидеть, что, обвинявшие Церковь в реакционной буржуазной морали, приверженцы геваристской тенденции зачастую действовали гораздо более жёстче, нежели сама Святая Палата. Разврат, гомосексуализм, праздность и прочие мелкобуржуазные «классовые отклонения» от левой линии зачастую наказывались смертью. Абстрактный гуманизм христиан уступал место пролетарскому социалистическому гуманизму, противостоящему индивидуализму и человеческим порокам.
