От 68-ого к вооружённой борьбе

История Вооружённой Партии 1968-1982

Джорджио Галли

Глава 1. От 68-ого к вооружённой борьбе

Теоретические и социальные предпосылки вооружённой борьбы в Италии нужно искать в грандиозном движении, возникшем в 1968 году. Отнюдь не являвшееся чем-то самобытным или национальным, итальянское движение представляло собой лишь продолжение процессов, начавшихся в 1964 году с протестов в Университете Берклей в Соединённых Штатах, а затем охвативших не только Северную и Южную Америку (студенческие волнения в Аргентине, Бразилии, Мексике), но и Европу (ФРГ, Францию, Испанию, Португалию).

В Италии оккупации и захваты учащимися факультетов и целых университетов, начавшиеся в Тренто и Пизе зимой 1966-67 гг., становятся повсеместным явлением в период 1967-68. Всё это предшествует эскалации рабочей борьбы «горячей осенью» 1969 года, кульминацией которой становится всеобщая стачка 18 ноября (сопровождавшаяся столкновениями с полицией в Милане и смертью карабинера Антонио Аннарумма). Финальную и очень трагическую точку в этом процессе ставит взрыв в Сельскохозяйственном Банке на миланской площади Фонтана 12 декабря, в ходе которого погибают 17 человек и 88 получают ранения.

Таким образом, в течение 1970 года первые группы внепарламентской левой начинают организовываться для развития вооружённой борьбы, призрак которой уже витал над итальянским движением благодаря усилиям Джанджакомо Фельтринелли, миллионера, издателя и энтузиаста революционного дела, очарованного борьбой в странах Третьего Мира и, в частности, городской герильей в Латинской Америке. К примеру, именно Фельтринелли первым в Европе выпустил «Боливийский дневник» Че Гевары, экземпляр которого был передан ему Фиделем Кастро.

Джанджакомо Фельтринелли

В своём эссе «Италия 1968. Тезисы и предложения коммунистического авангарда», написанном, вероятно, на Кубе в январе этого же года, Фельтринелли в главе «В Италии так же, как и во Вьетнаме» пишет по поводу сохранявшейся опасности правого переворота, что «…ситуация в нашей стране соответствует контексту глобального лобового столкновения «империалистических метрополий» и революционного движения». Заключение, написанное летом 1968 и широко распространившееся по стране в июле, заканчивается твёрдой уверенностью Фельтринелли в том, что «мы наблюдаем закат не только ревизионизма, но и пацифистской гипотезы, гласящей, что можно осуществить социалистическую революцию, не прибегая к критике оружием».

В этот же самый период Фельтринелли активно зондирует почву на предмет превращения Сардинии в «европейскую Кубу»: он посещает остров, надеясь найти контакты с местными левыми и сепаратистами, с помощью которых можно было бы развить в здешних горах партизанское действие в духе латиноамериканских герильерос. Миллионер полагал, что лучшей фигурой для непосредственного руководства восстанием будет местный бандит Грациано Месина, находившийся в бегах. Чуть позже, благодаря итальянской спецслужбе SID эта инициатива была подрублена на корню: агент Массимо Пульезе, встретившись с беглым гангстером, убедил его не принимать участия в «коммунистической авантюре».

Август 1969 года обозначился очередной серией актов «чёрного терроризма», организованного неофашистами при содействии итальянских спецслужб – на этот раз объектами атак стали пассажирские поезда. В сентябре один за другим к стачкам и забастовкам переходят металлисты, строители, работники химической промышленности. В первых числах ноября в пансионате «Stella Maris» в Кьявари собираются около семидесяти представителей миланского «Городского Политического Коллектива» (Colectivo Politico Metropolitano) для обсуждения актуальной ситуации и методов дальнейшей борьбы. Именно здесь, в этой католической гостинице образуется «историческое ядро» будущих «Красных Бригад».

Собравшись под предлогом обсуждения методов расширения влияния католической церкви в обществе, активисты CPM заслушивают доклад Ренато Курчио, в котором тот призывает к организации вооружённой партии борьбы за коммунизм. Основным методом действия этой партии, по мнению Курчио, должно было стать развитие боевой работы в городских промышленных центрах, борьбы, направленной на поддержку рабочего движения.

Ренато Курчио

Однако в тот момент Курчио и группа его товарищей, выражавших «военно-политическую альтернативу», находятся в меньшинстве, не получая никакой поддержки собравшихся.

В этот же момент, в Генуе, другом крупном промышленном центре Италии, к тем же самым радикальным выводам приходит небольшая группа во главе с Марио Росси, который 22 октября 1969 года образовывает т.н. «Группу XXII Октября» (Gruppo XXII Ottobre), которая  перейдёт к непосредственным действиям лишь спустя год.

После кровавого теракта на Пьяцца Фонтана, который подтолкнул массовое движение к широкому обсуждению концепции вооружённой борьбы, Фельтринелли формирует в Милане организацию «Gruppi d Azione Partiggiana» (Группы Партизанского Действия), получившую имя в часть аналогичной городской структуры, действовавшей в Милане в эпоху антифашистского сопротивления. Издатель-миллионер выстроил просто-таки наполеоновские планы: организация партизанских баз («очагов», в соответствии с латиноамериканской стратегией Режи Дебре, приобретшей невиданную популярность в Европе в конце 60-х) на Сардинии, в Реджио-Эмилии, Лигурии, а так же осуществление акций вооружённой пропаганды в городах. И именно в Лигурии GAP исполнили свою дебютную акцию: поджог генуэзской штаб-квартиры единой социалистической партии 24 апреля 1970 года – символическая дата, напомнившая о победоносном городском восстании против немецких оккупантов в 1945 году. 3 мая, опять же в Генуе, было подожжено американское консульство. Кроме того, начиная с 16 апреля GAP осуществляет 5 «врезок» в радиоэфир во время вечерних новостей, призывая народ к мобилизации для предотвращения фашистских митингов.

К тому же времени (апрель-май 1970) относится и первое широкое распространение листовок, подписанных именем «Красных Бригад». Это происходит в рабочем миланском квартале Лорентеджио, где трудится Пьетро Морлакки, один из членов «исторического ядра» организации. Это будет как бы прелюдией к дебютной акции BR, осуществлённой 17 сентября того же года, когда сожжению подвергнется автомобиль одного из членов администрации завода «Сименс».

Но прежде чем положить начало вооружённой борьбе, о её необходимости нужно было громко объявить обществу. В июле 1970 года в газете «Коммунистический голос» (издание, основанное ещё в 50-х группой миланских активистов КПИ), принадлежавшей Фельтринелли, публикуется статья, в которой «атаки нерегулярных сил вооружённого пролетарского авангарда» объявляются важным элементом борьбы «международной армии пролетариата», которая, в свою очередь, состоит из «авангардных революционных сил стратегического порядка» (в Азии, Африке и Латинской Америке), «могучих революционных армий» (Вьетнама и Северной Кореи), «второго стратегического революционного резерва» (Китай) и «главного стратегического эшелона» - «победоносной Красной Армии Советского Союза и армий стран Варшавского Блока».

Продвинутому читателю, знающему об острых столкновениях между просоветскими и прокитайскими коммунистическими силами, заявление Фельтринелли может показаться парадоксальным, и скорее соответствуют мнению правых и ультраправых, заявлявших, что китайско-советский конфликт не носит принципиального характера, что это лишь мелкая размолвка между силами стремящимися уничтожить Запад.

На самом деле, такое видение мира соответствовало советской позиции, пустившей глубокие корни в традиции итальянского коммунистического движения, к которому принадлежал и Фельтринелли, и такие, например, люди, как Пьетро Секкия, лидер так называемого «ультралевого крыла» официальной КПИ, который, сохраняя просоветские взгляды, в пятидесятых очень активно критиковал мягкотелость и «оппортунизм» Пальмиро Тольятти, действовавшего по наущению советских же руководителей.

Пьетро Секкия в молодые годы

Находившийся в натянутых отношениях практически со всеми лидерами КПИ, Секкия, занимавший пост вице-президента Сената вплоть до 1968 года, был близким другом Фельтринелли, чьё издательство в марте 1969 опубликовало небольшую, но очень оригинальную книгу Секкия «Герилья в Италии», оказавшую значительное влияние на формирование культа т.н. «Нового Сопротивления». В ней партизанское народное движение возводится ко временам Мадзини и Гарибальди и продолжается многочисленными группами вооруженной борьбы, возникшие в эпоху Антифашистского Сопротивления: начиная от «Народных Смельчаков» (Arditi del Popolo) и заканчивая гарибальдийскими бригадами. Кроме того, в книге приводились несколько статей с подробными инструкциями по организации и осуществлению герильи, а завершается она опусом Ленина под названием «Партизанская война». Позднее Секкия в своём «Народном календаре», выпущенном весной 1970 года, продолжит публикацию трудов Ильича, посвящённых стратегии и тактике вооружённой борьбы и вооружённого восстания.

Но, на самом деле, позиция Фельтринелли и Секкия, чей вклад в рождение вооружённой борьбы в Италии трудно переоценить, была скорее исключением. Итальянское внепарламентское левое движение – которое и даст практический импульс развитию герильи, - в тот момент было расколото на множество частей, и не только по линии противостояния СССР и Китая, но и по оценке роли Иосифа Сталина в развитии мирового революционного процесса.

Например, Ренато Курчио и его супруга Маргерита Кагол некоторое время, - в 68-69 гг. – состояли в сталинско-маоистской КПИ (м-л) Дино Дини и Освальда Пеше. Они же в конце 1970 года во время городского восстания в Гданьске, участвовали в многочисленных маршах поддержки, проходивших под слоганом «Да здравствует борьба польских рабочих!». Для Курчио и Кагол, как и для тысяч таких же молодых революционеров, борьба пролетариата против привилегированных слоёв социалистического общества, являлась фактически таким же проявлением «революционного действия», как и борьба народов Третьего Мира против американских оккупантов и их марионеток.

Что касается официальной КПИ, то следует отметить, что, критикуя жестокость полиции при разгоне студенческих демонстраций, «официальные» просоветские коммунисты первоначально выступали против тех методов борьбы, которую развивали на улицах студенты и левая молодёжь. Понятно, что подобная позиция, вкупе с прочими приспособленческими выходками КПИ, не приносили партии уважения требовавших решительных действий молодых радикалов, воодушевлённых активизацией борьбы в Третьем Мире и полагавших, - после парижского Красного Мая, - что западный капитализм вот-вот рухнет под натиском революционной волны.

В дополнение ко всему этому, действительно большую роль сыграла традиция итальянского антифашистского сопротивления. Исследователь феномена итальянской герильи, Анджело Вентура, цитирует слова из заявления, зачитанного одним из первых членов GAP на судебном заседании 31 марта 1979 года, посвящённом деятельности организации покойного уже тогда Фельтринелли: «Он (Фельтринелли) был убеждён в неизбежности фашистского переворота в стране, и настаивал на том, чтобы механически воспроизвести методы антифашистского сопротивления для его предотвращения».

Нужно понять, что ни Фельтринелли, ни Курчио, ни Аугусто Виель из «Группы XXII октября» не воскрешали идею сопротивления. Они лишь были наследниками старой политической традиции, утверждавшей, что «сопротивление предали», то есть революционная борьба против фашизма не достигла своей конечной цели – установления социалистического государства, - благодаря оппортунистической политике КПИ Тольятти. Инициаторы вооружённой борьбы полагали лишь, что они возвращаются на верный путь, с которого их столкнули приспособленцы и «ревизионисты».

Кроме того, призыв к организации Нового Сопротивления носил одновременно и политический и эмоциональный оттенок. Политический, потому что Сопротивление олицетворяло собой относительно недавний и наиболее важный опыт итальянской левой, который был прерван «предательством». Эмоциональный, потому что антифашистское сопротивление в глазах большинства итальянцев было овеяно ореолом романтизма, потому что большинство населения воспринимало сопротивление положительно, потому что воспоминания о боях с фашистами и немецкими оккупантами были широко распространены во всех социальных слоях.

Что касается ожидания фашистского переворота, то здесь всё гораздо сложнее. Несмотря на то, что сам термин «golpe di Stato» (государственный переворот) укоренился в лексиконе итальянцев лишь в 1973 году, после прихода к власти в Чили Пиночета, тема возможного свержения конституционного строя активно обсуждалась в левой среде ещё с 1966 года. Ссылаясь на Энгельса, указавшего в предисловии к изданию «Классовая борьба во Франции 1848-50», что буржуазия, несмотря на свою показную любовь к «демократии», никогда не упустит шанса, чтобы вернуть с помощью антидемократического переворота утраченные привилегии,  марксисты-ленинцы не уставали твердить о наступающем фашизме. Особенно усилились эти настроения после теракта на Пьяцца Фонтана, когда уже не только левые экстремисты, но и «официальные» левые и даже либерально-демократические круги заговорили об опасности «правого путча», сходного по своим характеристикам с пришедшей к власти в 1967 году в Греции хунтой черных полковников (или же с французской военной камарильей, предпринявшей попытку переворота в Алжире в 1958 году).

Джорджио Бокка пишет об этой ситуации, непосредственно предшествовавшей появлению вооружённой борьбы:

«Угроза авторитарного переворота в период между 1965 и 1970 годами была более сильна, более реальна, нежели угроза пролетарской революции, которой пугали обывателя. Вот почему не только социалисты, но даже либеральные демократы в те годы, - особенно после серии взрывов в 1969 году, - заговорили о зловещем «греческом сценарии» для Италии. Беспокойство распространилось на весь левый лагерь. Официальная Коммунистическая Партия в определённые периоды рекомендовала своим лидерам спать вне дома; бывшие партизанские командиры проводили встречи для того, чтобы обсудить, что же делать…Были и те, кто не верил в переворот. Тем не мене страх распространялся всё шире».

Обоснованный страх, надо заметить. Поскольку, весной 1967 года (после путча полковников в Греции) газета «L'Espresso» начала расследование предполагаемой попытки государственного переворота в июле 1964 года, направленного не против мифической «коммунистической революции», а против левоцентристского правительства Моро-Нени, осмелившегося выставить весьма куцую программу социальных реформ. Ответственность за организацию этого несостоявшегося действа нёс лично президент Республики Антонио Сеньи, тесно взаимодействовавший с руководителем корпуса карабинеров и начальником генерального штаба вооружённых сил Джованни ди Лоренцо. Этот последний под тяжестью обвинений ушёл в отставку, но уже в 1968 году был избран депутатом по спискам монархической партии.

Последующий период, начавшийся зимой 1967-68, характеризовался постепенным повышением градуса общественного напряжения. Обострилась борьба трудящихся на заводах, левое движение в университетах обрело невиданную мощь, участились столкновения левых манифестантов с полицией. Осенью 1969 над страной повисли тяжёлые тучи. 12 декабря, кульминацией сотен взрывов и покушений, гремевших по стране в течение 68-69 гг., становится теракт на Пьяцца Фонтана. Уже на следующий день полиция обвинила в его организации римско-миланскую группу анархистов Пьетро Вальпреды (все они затем были оправданы). Казалось, что сбываются самые худшие предположения газеты «L'Espresso», утверждавшей, что у правительства есть план, в соответствии с которым аресту должны подвергнуться ключевые руководители левого лагеря. Властям нужен лишь повод, чтобы привести в действие этот план. И вот, благодаря связке неофашистов и спецслужб, организовавших кампанию террористических покушений по всей Италии, этот повод был найден.

В таком напряжённом климате рождалась идея вооружённой борьбы в Италии.

Основной социальной базой для развития герильи должен был стать рабочий класс, и именно в завоевании симпатий пролетариата заключалась первая задача созданных «Красных Бригад». Первые боевые листовки BR, отпечатанные на мимеографе, появляются в конце августа 1970 года на площади Дзаваттари в Милане, аккурат перед проходной завода «Сименс». В сентябре листовки и манифесты получают распространение на заводе той же корпорации в миланском квартале Сеттимо. Наконец, 20 октября «боевой листок», опубликованный в газете «Пролетарская левая» (Sinistra Proletaria) официально возвещает о создании «Красных Бригад», которые, как уже было указано, месяцем ранее сжигают автомобиль Джузеппе Леони, члена администрации завода «Сименс».

Именно на этом заводе сформировалась большая часть т.н. «исторического ядра» BR. Рабочими «Сименса» являлись Марио Моретти, Коррадо Алунни, Паола Безускио, Пьерлуиджи Дзаффада, Джулиано Иза, Умберто Фариоли. Причём все они прошли одним и тем же путём развития: от стачек и забастовок в течение «горячей осени» 1969 года к организации «базовых комитетов», - независимых от официальных профсоюзов пролетарских групп. От «базовых комитетов» - к группам, занимавшимся исследованием и обобщением опыта борьбы на фабриках. Наконец, эти группы и комитеты, объединив свои действия, породили «Городской Политический Коллектив» (Colectivo Politico Metropolitano), откуда и вышли «Красные Бригады».

CPM объединял людей самого разного социального происхождения с самым разным политическим опытом: здесь были и активные участники борьбы в университете в Тренто (Ренато Курчио, Маргерита Кагол, Джорджио Семерия), и молодёжь из Реджио-Эмилии (Альберто Франческини, Просперо Галлинари, Роберто Оньибене, Тонино Пароли, Фабрицио Пелли), вышедшая из коммунистической партии. В последнем случае особо интересен Франческини: присоединившись к Федерации Коммунистической Молодёжи (Federazione Giovanile Comunista Italiana – молодёжная секция официальной Компартии) в 15 лет, в 1962 году он стал членом её провинциального исполнительного комитета. В 1969 году он выпускает открытое письмо, в котором жесточайшим образом критикует КПИ с левых позиций. Документ был одобрен 16 из 30 членов провинциального ИК молодёжной секции: именно на основе этих 16-ти и возникла боевая группа Реджио-Эмилии.

Альберто Франческини

Кроме этих трёх направлений (завод «Сименс», университет Тренто и FGCI Реджио-Эмилии) в CPM присутствовали отдельные индивидуумы и группы иного происхождения. Пьетро Бертолацци, Пьетро Басси и некоторые другие политически сформировались в ходе социальной борьбы конца 60-х, Ванни Мулинарис, Дуччио Берио и Коррадо Симиони оформились в т.н. «суперклан» - закрытую камарилью, помешанную на секретности (суперсекретности – superclandestino), в чьих руках находилось издательство «Пролетарской Левой». Симиони, - собственно духовный маэстро «Суперклана», - «дитя» Социалистической Молодёжи конца 50-х годов, до присоединения к CPM вёл деятельность, вызывающую множество вопросов. К примеру, он трудился на «Радио Свободная Европа» в Мюнхене, а так же сотрудничал с  явно антисоветской и явно антикоммунистической «Информационной Службой Соединённых Штатов». В последующем, он вместе с Мулинарисом создаст в Париже «лингвистическую школу» Hyperion, настоящий центр координации левого терроризма в Европе, сотрудничавший как непосредственно с «Красными Бригадами», так и с ИРА, ЭТА и ООП.

Помимо воинственных антифашистских идей и требований осуществления социалистической революции, - традиционный «набор» т.н. внепарламентской итальянской левой, - «Красные Бригады» в начале своего становления испытывали некоторое влияние религии, благодаря «католическому» происхождению отдельных кадров. Этот аспект особенно подчёркивает Джорджио Бокка, популяризовавший в обществе термин «cattocomunismo»:

«Не только потому, что некоторые из основателей «Красных Бригад», - такие как Ренато Курчио, Мара Кагол, Маурицио Феррари, Джорджио Семерия и другие, - были практикующими католиками, а другие, вроде Альберто Франческини, Роберто Оньибене и Просперо Галлинари являлись членами коммунистической партии; но потому, что коммунизм и католицизм соединились в своей негативной оценке жизни и общества, потому что и коммунисты и католики находили одни и те же ответы на все свои вопросы, потому что рационализм заменялся верой, потому что и католикам и коммунистам необходима была своя церковь, свой набор догматов и ожидание неизбежного рая – либо на небесах, либо на земле».

На самом деле, католическое прошлое лидеров вооружённой борьбы отнюдь не выходит за рамки общей тенденции, поскольку нужно вспомнить, что целое поколение главарей католической молодёжи присоединилось к протестам конца 60-х, а затем большая часть этих добрых христиан продолжила свою деятельность в рядах «Lotta Continua».

Достаточно указать, что Католический Университет Милана с его молодыми вождями масс, вроде Марио Кампанны, Микеланджело Спады или Лучано Перо, превратился в настоящий эпицентр городского протеста, начавшегося с оккупации студентами учреждения в ноябре 1967. Укажем, что именно в ходе этого протеста имело место быть одно из самых ожесточённых столкновений между манифестантами и полицией (март 1968).

Итак, в середине 1970 года в Италии мелькнули первые искорки будущего пожара. Однако ни воинственные заявления Фельтринелли, ни сожжённые в Милане автомобили, ни даже похищение Гадоллы «Группой XXII Октября», не вызвало особого отклика ни в обществе, ни в прессе. В условиях политической нестабильности и экономического спада первые инициативы вооружённой борьбы кажутся слишком уж маргинальными, тем более, что все они сконцентрировались лишь в Милане и Генуе, к которым позднее присоединится Турин.

Столицу страны, центр политической жизни, никоим образом не задели первые попытки левых радикалов развернуть борьбу за коммунизм. Единственный эксперимент по формированию группы в Риме осуществили «Красные Бригады» и закончился он неудачно. Ячейка под названием «BR 1 di Roma» начала свою деятельность с поджога офиса Джуньо Валерио Боргезе, ветерана фашистского движения, экс-командующего легионом X Mas и, в тот момент, возможного претендента на то, чтобы возглавить военный переворот. Далее были атакованы отделения неофашистского Итальянского Социального Движения в кварталах Куадраро-Чинечитта и Пренестина-Лабикана, магазин Пьетро Мондонико, одного из лидеров внепарламентской правой группировки «Национальный Авангард» и офис той же группировки на улице Арко деля Чиамбелла. Однако в течение февраля-апреля 1971 года римская организация «Красных Бригад» просто исчезла. Потому, что, как утверждал Альфредо Бонавита, руководитель группы банально дистанцировался от идеи вооружённой борьбы. А люди, которые хотели присоединиться к бригаде, «напоминали больше уличных бродяг, нежели революционеров». Единственным следом, оставленным этой бандой  в истории, являлась листовка, посвящённая вооружённому действию против фашистов.

Таким образом, к концу 1970 года оформились несколько структур, претендовавших на титул инициаторов вооруженной борьбы в Италии:

1) GAP Фельтринелли, обладавшие значительными денежными средствами (не будем забывать, что Фельтринелли являлся миллионером), сумели обустроить несколько материально-технических баз и создать низовые группы, состоявшие из нескольких человек в Милане, Генуе и Турине;

2) «Группа XXII Октября», действовавшая исключительно в Генуе и сумевшая, благодаря похищению Гадоллы, обеспечить себя финансовыми средствами;

3) «Красные Бригады», организованные пока только в Милане, связанные с местной индустрией и сконцентрировавшиеся на акциях против администрации завода «Пирелли», активно проводившей реорганизацию производства, массовые увольнения членов боевых рабочих комитетов и т.д.

Мы можем видеть, что в тот момент BR являлись лишь одной из вооружённых групп, связавшей свою борьбу, в отличие от двух других, с борьбой пролетариата за улучшение своего положения в рамках капиталистической системы. И хотя «Красные Бригады» точно так же провозглашали своей конечной целью захват государственной власти, они очень чётко, исходя из практики рабочей борьбы, обосновывали необходимость разрушения капиталистического государства и неизбежность применения насилия на этом пути.

Таким образом, на первых этапах своей истории «Красные Бригады» пытались достичь традиционных целей боевых профсоюзов (пересмотр коллективного договора, улучшение условий труда и т.д.) новыми, нетривиальными методами – с помощью насилия. Прогнозируя усиление реакции, BR противопоставляли этому тезис об ответном и неизбежном росте революционного насилия, что, в конечном итоге, приведёт к масштабному столкновению между пролетариатом и капиталом. Такова была магистральная идея организации на всём протяжении её истории.

Громкие слова, которыми BR сыпали в своих первых прокламациях, не расходились с делами: в начале ноября 1970 на заводе «Пирелли» в Бикокка распространяются листовки с личными данными сотрудничавших с администрацией рабочих и штрейкбрейхеров, которые должны быть наказаны. 27 ноября был сожжён автомобиль Эрмано Пеллегрини, руководителя службы безопасности того же завода. Ответственным за этот акт являлся один из уволенных рабочих, Делла Торре, старый активист ВКТ, не имевший ничего общего с «Красными Бригадами», но очень воодушевлённый их призывами. Затем сгорела машина руководителя отдела персонала «Пирелли» Энрико Лорига, которого «Красные Бригады» в оставленной на месте преступления листовке объявили виновником увольнения Делла Торре, названного «ключевым специалистом» и «бывшим партизанским командиром».

Эти эпизоды являются важными, потому что отражают идеологическую и оперативную направленность первых инициатив «Красных Бригад» - т.е. намерение усилить напряжение между рабочими и администрацией, возникшее ещё в период «горячей осени» 69-ого по причине обострения трудовых споров и синдикальной борьбы. Оперируя терминами анархистского движения 19 века, BR назвали этот первый этап своей деятельности фазой «вооружённой пропаганды», вполне в духе Энрико Малатесты.