7."Спонтанеизм"
Мелкая буржуазия послевоенного мира попала под полное влияние «европейского чуда», то есть, американского неоколониализма. Она обнаружила, что есть новый стиль существования: т.н. «американский образ жизни», с его автомобилями, холодильниками, квартирами и красочным отдыхом. Собственно, интеллектуальный экзистенциализм исчез наряду с другими философскими раритетами, развившимися в межвоенный период, оставив после себя лишь форму тотального потребления.
Однако, в условиях неокапитализма мелкая буржуазия и его «авангард» в виде студенчества, будет страдать не меньше, чем в эпоху довоенного капиталистического кризиса. Отчуждение, необходимость продавать не только свой труд, но и саму личность, отсутствие научной и человеческой перспективы для студентов: все эти факторы вызвали новое восстание послевоенного поколения против своих отцов и матерей, что мы могли увидеть в 1968 году, когда в майские дни полыхал Париж. Именно с этого момента на смену экзистенциализму выходит «спонтанеизм».
Прежде всего, парижские события не были бунтом маленькой группы мелкой буржуазии, интеллектуалов или сектантов, но выступлением огромной массы учащихся, к которым присоединилось множество молодых рабочих парижских пригородов. Это движение, гораздо более прогрессивное, нежели предыдущие, поскольку оно являлось не индивидуальным порывом отдельных лиц, стремившихся атаковать буржуазные табу и запреты во имя торжества морали люмпена, но действительно массовым движением. Параллельно с уличными схватками, был дан и интеллектуальный процесс осмысления нового порыва.
Ярким примером философского подхода к этим событиям в нашей стране является философ Карлос Астрада. Начав свою деятельность как убеждённый экзистенциалист, вскоре он преодолел рамки этой философии в сторону коллективизма. Он продолжал проповедовать все те категории, свойственные экзистенциализму, (радость жизни, полная свобода и т.д.), но теперь, отвергая индивидуализм, он настаивал, что эти категории связаны с большими человеческими группами, в том числе с классами. Следующим его шагом должен был быть качественный скачок, связавший экзистенциализм и марксизм. Удивительно, но этому «качественному скачку» дала импульс именно наша партия. Вот что случилось с интеллигенцией и студентами, выходцами из среднего класса, породившими движение 68. Применяя концепции Астрады и таких же как он к реальности, мы получили «спонтанеизм», который некоторые именуют «неомарксизмом».
Этот шаг от экзистенциализма к «спонтанеизму» мог произойти только в условиях неокапитализма. Крупные монополии, контролирующие не только рынок, но и всю современную жизнь с её общественными и политическими учреждениями, крупные партии и профсоюзы, контролирующие массовое движение в угоду Государству, крупные политические монополисты, почему-то зовущиеся коммунистами, чьей основной функцией является нейтрализация любого опасного для капитала движения: всё это привело к понятной и объяснимой реакции молодёжи – отказу от любых посредников в организации массового движения, которое отныне действует спонтанно и делает всё, что хочет, которое действует только ради самого действия, которое отвергает любые формы чёткой организации, будь то профсоюзы, партии или партизанские отряды. «Спонтанеизм», то есть отказ от предательских организаций, всё ещё блуждает впотьмах, не находя свой путь. Как таковая, эта концепция очень прогрессивна, способная решить вопрос оппортунистических организаций и деятельности массового движения.
Но в вопросах морали «спонтанеизм» не столь прогрессивен. Напротив, это рецидив экзистенциализма, противоречащий самой политике координации действий и целей массового движения, требующей соблюдения определённых норм взаимоотношений между индивидуумом и его группой. Таким образом «спонтанеизм», проповедующий действие ради действия и снятие всех запретов, ведёт нас напрямую к моральному индивидуализму и концепции «делать то, что мы хотим», отсутствию всяких правил.
Понятно, что политика отрицания всяких запретов в эпоху господства бюрократии имеет положительные черты, и является скорее реакцией на многочисленные буржуазные табу и запреты, что мы могли видеть и на примере экзистенциализма. Но, как и в случае с последним, «спонтанеизм» не выходит за рамки самих буржуазных структур, точно так же являясь восстанием буржуазии внутри самой буржуазии.
Убедительным доказательством разложения буржуазии и торжества внутри неё моральной спонтанности, является лихорадка буржуазного либерализма, который в своих конвульсиях породил т.н. «моральную программу» британской консервативной молодёжи.
Совершенно случайно я прочитал статью в газете «Daily Telegraph» от 25 сентября 1969 года. Вопрос, поначалу показавшийся мне неинтересным, был поставлен корреспондентом Т.Е. Утли – кто такая консервативная молодёжь? Отметив, что это «серьёзное массовое движение, растущее с огромной скоростью», Утли указывает, что их программа подготовлена «шумным меньшинством, выступающим с резких позиций, чьим лицом является молодая пара Эрик и Линда Чалкер, действующие внутри консервативного лагеря в большом Лондоне».
«Эти молодые консерваторы подготовили специальный билль о правах под названием «15 свобод», который, среди всего прочего, защищает «свободу сексуального самовыражения» и легализацию наркотиков». «Молодые консерваторы требуют принятия новых либеральных законов, большинство из которых привносит в сферу морали экономические принципы».
Т.е. откровенно буржуазные молодые консерваторы доводят до логического завершения абсурдные буржуазные свободы, которые являются ничем иным, как программой «спонтанеистов» или экзистенциалистов. К сожалению, подобные моральные программы сегодня распространены и среди товарищей нашей партии. Очевидно, мы можем сказать, что если какой-нибудь старый товарищ принимает подобную мораль, то это является нравственной деградацией, падением от большевистской и пролетарской морали к морали люмпена, которая сегодня объединяет деклассированные элементы, вышедшие из различных общественных секторов и классов. Бесклассовое марксистское движение – это не то, чего мы хотим.
