Одобрение новой конституции на всеобщем референдуме 6
декабря 1978 года являлось финальной точкой так называемого процесса перехода к
демократическому правлению. После трёх его этапов, - принятия Закона о Реформе,
проведения всеобщих выборов и конституционного референдума, - в Испанском
государстве формально была утверждена демократия. Но при этом ни один
политический, военный, религиозный или юридический деятель эпохи франкизма, -
незаконного режима, захватившего власть после гражданской войны, - не был
привлечён к суду за свои преступления. Новый режим в самих своих основах
зиждился на наследниках франкизма, которые, сформировав собственные партии, -
Народный Союз и Союз Демократического Центра, - заняли ведущие места в правительстве.
Кроме того, было наложено вето на обсуждение таких «деликатных» вопросов, как
монархия, флаг и концепция территориального единства Испании; вето, которое со
всем рвением от любых посягательств охраняла полиция и вооружённые силы.
Кроме того, процесс установления этого нового
демократического правления проходил в условиях небывалого со времён гражданской
войны разгула государственного насилия. Это насилие, вкупе с крушением всех
надежд на подлинно демократическое развитие, создали в Стране Басков
взрывоопасную ситуацию, что вылилось в широкомасштабное наступление, которое
три баскские вооружённые организации начали во второй половине 1978 года.
Убедившись, что ни конституционный процесс, ни фиктивные попытки начать диалог,
ни официальные репрессивные меры не дают никакого результата, центральные
власти не придумали ничего лучшего, как вновь оживить «грязную войну» против
левонационалистического лагеря.
21 декабря 1978 года в Ангелу (французская часть Страны
Басоков) погиб в результате взрыва заложенной в его автомобиле бомбы Хосе
Мигель Беньяран Орденьяна, «Аргала», один из наиболее авторитетных
руководителей ЭТА, официально возглавлявший её политический аппарат. «Аргала»
был центральным представителем «этаррас» в ходе многочисленных встреч с
деятелями баскских политических организаций. Кроме того, он являлся и основным
делегатом организации в ходе неудачных переговоров с испанским правительством.
Короче говоря, можно сказать, что «Аргала» был наиболее влиятельной и уважаемой
фигурой в левонационалистическом движении Страны Басков.
Однако покушение на «Аргалу» не являлось изолированным
фактом. 13 января 1979 года неизвестными был прямо на улице расстрелян Хосе
Мануэль Пагаоага Гальястеги, так же один из главных руководителей организации.
Получив многочисленные ранения, Хосе Мануэль выжил, но остался инвалидом на всю
жизнь. 4 мая «Чомин» Итурбе получил тяжёлые ранения в ходе очередного
покушения. Всё это доказывало, что государство стремится обезглавить ЭТА.
Параллельно с этим, Испания развивала бурную деятельность,
пытаясь ликвидировать официальными путями «тыл» баскских националистов во
Франции. Начиная с 1979 года под воздействием испанских дипломатов и в связи с
формальным установлением в Испании демократического режима, Франция приступает
к медленному вытеснению политических беженцев: проводятся рейды, обыски,
аресты. Впервые шестеро политических беженцев высланы в Испанию, хотя никаких
договорённостей об экстрадиции между двумя странами ещё не было подписано.
Усиление давления породило сильное возмущение в рядах левонационалистического
лагеря, что на практике выразилось в исполнении «этаррас» нескольких акций,
направленных против экономических интересов Франции, вроде потопления французского
торгового судна в порту Пасахес.
Для ЭТА 1978 год выдался довольно тяжёлый в плане потерь.
Шестеро комбатантов организации погибли в ходе столкновений с властями, а ещё
один, - «Аргала», - был убит в ходе покушения. Кроме того, в результате теракта
погибла жена ещё одного главаря «этаррас» Хуанхо Эчабе. В начале 1979 полиция
отрапортовала, что за последние месяцы ею было обезврежено 46 вооружённых
команд, при этом арестовано более двухсот членов ЭТА. Таким образом,
проведённая в 1977 году амнистия лишь на время разгрузила испанские тюрьмы от
политических заключённых: не ликвидировав причины политического недовольства
басков, правительство в 1978 вновь приступило к заполнению тюрем, причём не
менее активно, нежели ранее это делал франкизм. Ибо к концу 78 количество
баскских политических заключённых уже перевалило за сотню.
Однако все эти задержания не подорвали боевого потенциала
ЭТА. Новый 1979 обещал быть не менее «ярким», нежели прошлый, поскольку только
за первые два дня года «этаррас» умудрились убить командующего армией в
Сан-Себастьяне и капитана полиции Памплоны. И чтобы усилить эффект, 3 января в
Мадриде был расстрелян генерал Константино Ортин, военный комендант столицы.
Ошарашенное правительство распорядилось перекинуть в Страну Басков
дополнительный контингент полиции в 3 тысячи бойцов, и в конечном итоге
количество расквартированных здесь сотрудников репрессивных структур достигло
11 тысяч.
Невзирая на такую многочисленность, моральный дух агентов
находился на крайне низком уровне: опасаясь возможных покушений и повсеместно
сталкиваясь с ненавистью баскского населения, сотрудники крайне редко покидали
свои гарнизоны. Ситуация, когда наиболее жестокие палачи Страны Басков спокойно
расхаживали по улицам, канули в лету. Теперь многие полицейские писали рапорты
о переводе их в другие провинции. Многие другие испытывали психологические
проблемы: неврозы среди сотрудников, проходивших службу в Стране Басков, был
столь часты, что вскоре психиатры начали говорить о новом типе душевного расстройства,
получившего название «Северный синдром». Недовольство агентов своим печальным
положением создавало постоянную угрозу мятежа в полицейских гарнизонах, которая
ещё более усилилась после восстания в казармах Басаури в ноябре 1978, когда
несколько десятков сотрудников отказались подчиняться приказам руководства. Между
тем, как некоторые грустно шутили по поводу своей роли «пушечного мяса» в
непонятной войне, другие изливали накопившуюся ненависть на ни в чём не
повинное мирное население.
Тем временем, новый «демократический» режим заметно укрепил
своё положение проведением 1 марта выборов в законодательные, а 3 апреля в
муниципальные органы власти, которые стали «боевым крещением» для «Herri Batasuna». После долгой
исторической дискуссии, начавшейся ещё в 1977 году, по вопросу о том, принимать
ли левым националистам участие в «буржуазных» выборах или нет, «Herri Batasuna» сделала свой весьма
оригинальный выбор, навеянный практикой ирландской «Шинн Фейн»: коалиция решила
принять участие в выборах, однако занимать завоёванные места в органах
государственного управления она не собиралась. ЭТА полностью поддержала HB.
Результаты выборов оказались весьма неожиданными. Набрав в
марте 172 тысячи голосов на муниципальных выборах, HB превратилась не только в наиболее
мощную группу «националистической левой» (хотя и проигрывавшую правым
националистам из НБП, ИСРП и правящей коалиции), но и в единственную
политическую силу, противостоящую на легальном поле фальшивой «демократии».
Апрельские выборы, на которых HB
сумела набрать уже 231 тысячу голосов избирателей, однозначно говорили о росте
влияния «патриотической левой», становящейся второй политической силой Страны
Басков после НБП.
К тому моменту правительство уже нацелилось на HB, полагая, что «Народный
Союз» является де-факто политическим крылом ЭТА, или, по крайней мере, тесно
связан с вооружённой организацией. Не в силах добраться до «этаррас»,
мадридский режим обрушил свою мощь на легальную партию, многие члены которой
стали объектами нападений в ходе «грязной войны». Официально власти так же
пытались свести счёты с HB,
неоднократно задерживая руководителей и рядовых активистов по самым надуманным
поводам. К примеру, 3 февраля 1979 года после манифестации в поддержку
политических эмигрантов в Гастейсе, была арестована практически вся верхушка
коалиции.
На этом фоне подъёма HB, «Военно-политический блок» во главе с EIA испытывал значительные трудности.
По-прежнему провозглашая себя «пролетарским авангардом» и используя
революционную риторику, EIA
на практике всё больше интегрировалась в легальную систему. Успех HB вызвал в руководстве
партии критические замечания о скором крахе этого «мелкобуржуазного проекта».
Постепенно удаляясь от своих бывших товарищей по борьбе из KAS, EIA дистанцировалась и в общем от социальной базы
«националистической левой», что привело к постепенной потере поддержки
населения. Что касается вооружённого действия, то ЭТА (p-m), обладавшая и желанием и возможностями для осуществления
масштабных действий, фактически сидела без дела, останавливаемая руководством EIA, намеренным играть в
«большую политику». Таким образом, в рядах «polimilis» укрепилась уверенность в том, что они являются не
более чем ярмарочными пропагандистами проекта, который всё больше и больше
удаляется от революционной линии.
