Истоки MAPU-L
«Движение Народного Объединённого Действия» (Movimiento de
Acción Popular Unitaria), радикальной фракцией которого стало «Лаутаро»,
возникло в 1969 году, когда группа левой христианской молодёжи отделилась от
правящей Христианско-Демократической Партии, недовольная её откровенно
антинародным и проамериканским курсом. Политическую позицию новой организации
можно было бы охарактеризовать, пользуясь марксистской терминологией, как
«национал-реформистскую»: оригинальный синтез прогрессивно-националистических и
социалистических идей дополнялся религиозными догмами Теологии Освобождения.
После прихода к власти правительства Альенде, MAPU поддержало его линию и
даже вошло в «Народное Единство». И здесь впервые проявились тенденции организации
к радикализму. Хотя лево-христианское MAPU в целом выражало одобрение
правительству Альенде, в тот же момент внутри движения возрастали оппозиционные
настроения: именуя начавшийся в 1970 году процесс «Кастрированной Революцией»,
радикалы требовали более глубоких и качественных преобразований.
Переворот 11 сентября 1974 года практически разрушил
структуру MAPU.
Большинство лидеров бежало из страны. Члены организации, избежавшие репрессий,
ушли в глубокое подполье, и деятельность их была теперь ограничена лишь южной
зоной Сантьяго. Моральный дух большинства рядовых членов «Групп Народного
Действия» (Grupos de Acción Popular), посредством которых MAPU развивало пропаганду на базовом
уровне (фабрики, лицеи, университеты и т.д.), упал. Несмотря на призывы
некоторых стойких товарищей к сопротивлению, к усилению работы внутри народных
масс с целью их воодушевления, к победе над страхом неизбежного ареста, который
парализовал многих, деятельность движения на этом этапе оставляла желать
лучшего.
Однако, оправившись от первого удара, MAPU инициирует процесс реконструкции.
Вновь развивается работа на местах, главным образом, среди выкинутой за рамки
жизни молодёжи бедняцких кварталов. Практически каждые выходные, при содействии
прогрессивной части католического клира, осуществлялись подпольные собрания
квартальных групп, заложившие основу восстановления организационной структуры.
На этих собраниях в церквах и монастырях, дававших некоторые гарантии
безопасности, выступали самодеятельные музыкальные коллективы и театральные
труппы, шли дискуссии и обсуждения. Постоянными темами, ввиду политической
необразованности большинства молодых людей, стали репрессии и безработица.
Параллельно, в этих подпольных молодёжных центрах, начали
возникать ячейки наиболее радикальных сторонников, занявших авангардистские
позиции, настаивавших на усилении политической деятельности с целью развития
сопротивления диктатуре. Именно здесь, в столичной коммуне Ла Гранха, возникло
ядро из шести человек, стоявшее у истоков фракции «Лаутаро».
Тем временем, национальное руководство во главе с Оскаром
Гарретоном, удалившееся в ссылку, совершенно оторвалось от реальных проблем
страны, демонстрируя очень неопределённые и неясные позиции по поводу
будущего. С другой стороны, Эухенио Тирони, - один из самых активных членов верхушки
MAPU, на которого
возлагались особые надежды, - исколесив Европу, всё больше приближался к
политике альянсов и социальных блоков, которая исключала повстанческую борьбу,
предусматривая скорее прямой диалог с тиранией и политический консенсус. В этом
контексте один из членов Политической Комиссии, радикал-авангардист Гильермо
Оссандон, смещён со своего поста и отправлен в «почётную ссылку» - назначен
ответственным за Молодёжный Сектор. Тем самым главари намеревались снизить
влияние «повстанческого крыла» в организации, но результат получился обратным –
по прошествии лет именно молодёжное крыло MAPU станет основой «Лаутаро».
Стоит заметить, что эта молодёжь, в отличие от старых
кадров, была настроена гораздо агрессивней. Если MAPU в конечном итоге стремилось к
повторению «Кастрированной революции» Альенде, который пытался изменить страну
путём компромиссов и договорённостей, и потерпел фиаско, брошенный на произвол
судьбы массами, то молодые радикалы изначально отвергали опыт «Народного
Единства», нисколько не рассчитывая на «народные фронты», «электоральные
кампании» и прочую официально-политическую методологию. Именно из этой непримиримой
позиции молодёжи и родилась идея «сопротивления» - концепция активного
действия против диктатуры, отвергавшая любые переговоры, любые компромиссы с
хунтой.
Внутри организации начинаются трения: в то время как
авангардистская молодёжь трудилась на благо популяризации своих позиций,
национальное руководство, далёкое от реальных проблем страны и борьбы, из своей
штаб-квартиры в Мехико рассылало совершенно неясные директивы, в надежде
повторить опыт легального прихода к власти Альенде, что рассматривалось как
идеал революционной деятельности. Однако, если позиции молодёжи базировались на
каждодневном, вольном или невольном, столкновении с диктатурой, то проекты
зарубежного руководства являлись продуктами воображения и фантазии, не имевшими
ничего общего с истинной политической ситуацией в стране, с реальным положением
вещей в оппозиционном движении, раздробленном и слабом.
Молодые активисты MAPU звали народ выйти на улицы, прекратив шептаться в церквах и в
собственных квартирах. Однако в тот момент это было действительно не так то
просто. Ибо, даже за такую мелочь, как разрисовывание стен или распространение
«подрывных» листовок, режим карал крайне строго, приравнивая всё это к саботажу
против правительства. Участие в незаконных действиях стоило очень дорого для
многих из тех, кто был «раскрыт» репрессивными органами. Зачастую, потеряв
защиту церковных стен, активисты очень недолго развивали уличную борьбу. Это
была первая точка разрыва: в то время как большинство, испуганное перспективой
оказаться в тюрьме, предпочло и дальше осуществлять социальную деятельность в
церквах и молодёжных центрах, авангардистское меньшинство перешло в
наступление. Наступление, которое выражалось в создании «бригад»: групп
решительных товарищей, целью которых являлось переход от политической
концентрации к реальному противостоянию с режимом на практике: строительству
баррикад, атакам с применением «коктейлей Молотова», сжиганием груд
автомобильных покрышек, подрывам линий электропередач, в конечном итоге – нападениям
на полицейские силы.
Отношения между двумя «лагерями» MAPU были крайне неустойчивыми. Первый кризис
произошёл в 1980 году, когда была создана «Социалистическая Конвергенция»: блок
социалистических сил Чили. Вхождение MAPU в коалицию «левых
пацифистов» вызвало огромное недовольство со стороны молодёжного крыла.
Ситуация усугубилась в 1981, когда один из секторов партии,
возглавляемый Эухенио Тирони и Хавьером Мартинесом заявил на пленарном
заседании, что MAPU
должно быть официально распущено, после чего все члены партии вольются в
«Конвергенцию», которая намеревалась стать единой чилийской социалистической
партией умеренного характера.
Начался распад движения.
В декабре 1982 года, на фоне усиления народных протестов
против диктатуры, представители Молодёжного Сектора MAPU под руководством Гильермо Оссандона
на встрече в квартале Ла Гранха приняли решение образовать автономное движение
внутри MAPU. На
голосовании, посвящённом названию будущей организации, было избрано имя «Movimiento
Juvenil Lautaro» (другим вариантом являлось «Движение Сальвадор Альенде» - Movimiento Salvador Allende), - «Молодёжное
Движение Лаутаро», - в честь вождя индейцев-мапуче Лаутаро, боровшегося с
испанским владычеством. В новую организацию влилось большая часть молодёжного
крыла MAPU, к тому времени
уже поделившегося на бригады, чьим центральным органом управления являлась
Национальная Молодёжная Комиссия MAPU под лидерством самого Оссандона.
Изначально MJL
пыталась отойти от партийной пирамидальной схемы, т.е. здесь не было ни устава,
ни обязанностей, ни жёсткой структуры: вместо этого предлагалась лишь организация
групп максимум из 6 человек для того, чтобы делать всё возможное в борьбе против
диктатуры: т.е. осуществлять пропаганду и протест.
Существование автономной фракции внутри MAPU вызвала ярость руководства организации:
в январе 1984 года на встрече представителей обеих групп в Лиме раскол принял
окончательные формы, ибо MJL
предлагало народу путь восстания, тогда как MAPU, уже рассматривавшее вариант присоединения к «Социалистической
Конвергенции», настаивало на политическом решении проблемы диктатуры.
В августе того же года в Пеньяфлоре проводится Четвёртый
Пленарный Съезд MAPU,
который, после тяжёлой внутренней дискуссии, ставит окончательную точку во
взаимоотношениях двух секторов. Можно сказать, что именно тогда в политический
свет вышло новое движение – MJL,
сделавшее основную ставку на повстанческую борьбу против правительства
Пиночета, не имеющее ничего общего с «историческим» MAPU, растворившимся в недрах «Конвергенции».
Учитывая фактическую ликвидацию «Движения Народного
Объединённого Действия», следующим шагом «мятежного» MJL стало образование нового MAPU, гораздо более радикального: MAPU-Lautaro. Образование новой партии, генеральным секретарём которой
избран Гильермо Оссандон.
Экономический кризис, поразивший Чили в 1982 году, вызвал небывалую
доселе волну народных протестов и выступлений, в которых самым активным образом
приняли участие члены MJL
и MAPU-Lautaro. Относительно
небольшие «бригады» активистов, - не более десяти-двадцати человек, - строили
баррикады, запускали бутылки с зажигательной смесью, перекрывали дороги
горящими покрышками. Огнестрельного оружия в руках «мапусистас» тогда ещё не
было.
Однако со временем члены организации, приобретшие значительный
опыт уличных схваток, переходят на более радикальные позиции. Роспись стен,
драки с полицейскими и фашистами, поджоги банков, распространение листовок,
избиения мормонов, олицетворявших для MAPU-L
североамериканский империализм – всё это
начало блекнуть, меркнуть в свете громадных общественных мобилизаций,
охвативших страну.
Наступает время более технически сложных и радикальных
акций, тесно связанных с народным движением. В этом контексте проводятся две
первые, получившие довольно широкую известность «экспроприации». Первая из них
была направлена, как это не покажется странным, на реквизицию обуви.
На самом деле, операция проводилась в двух разных магазинах
компании «Bata» одновременно.
В обоих случаях в ней участвовало около 30 или 40 человек. Небольшая «штурмовая
группа» врывалась в обувной магазин, обезвреживала персонал, работавший здесь
(причём, задача состояла в том, чтобы не нанести никому вреда, делая акцию ещё
более эффективной), в то время как остальные выносили коробки с обувью на
улицу. Другая группа «боевиков» параллельно изымала из кассы всю дневную выручку.
После этого все три группы исчезали: две «ударные» в неизвестном направлении, а
третья, самая многочисленная, растворялась в бедняцких кварталах Сантьяго, где
украденная обувь раздавалась неимущим вместе с листовками, призывающими к
борьбе с режимом. Вся операция координировалась наблюдателями, использовавшими
свистки. В итоге, обе эти акции длились не более трёх минут.
Акция, в принципе не являвшаяся чем-то из ряда вон
выходящим, осуществлённая без использования оружия, тем не менее привнесла в организацию новый дух. Её участники уже не
были просто «активистами», кидающими в полицию бутылки с «коктейлем Молотова»
или камни из толпы. Теперь каждый из них ощутил страх за свои действия, боязнь
быть схваченным и осужденным за уголовное преступление, короче говоря – это
можно было бы назвать «крещением огнём». Линия, отделявшая одну часть истории
«Лаутаро» от другой, была пройдена.
На самом деле, то, что всё закончилось хорошо, было необыкновенной
удачей. Ибо руководители операции ставили под удар 80 человек только ради того,
чтобы украсть обувь и не очень большие деньги из касс двух магазинов. Риск был
действительно высок, ибо во времена военного режима полиция реагировала на
подобные выходки очень жёстко – кого-то могли и убить.
Однако для «Лаутаро», в отличие от других радикальных групп,
вроде MIR или FPMR, особое значение имел
именно символический, а не объективный результат акции. Важно было дать пример,
показать народу необходимость «экспроприаций». Важен был стиль:
«…Мы могли бы
ворваться вчетвером, вооружённые до зубов, но тогда мы не смогли бы взять 100
или 200 коробок с обувью. Это был вопрос стиля. Этой массовой акцией мы
стремились показать, как простая молодёжь из народных кварталов, вооружённая лишь
палками и ножами, возвращает себе отнятое режимом», - так говорит об этом
один из участников действа Хоакин.
Вторая операция, - а вернее целая серия операций, -
осуществлённая MAPU-L на этой стадии развития,
заключалась в систематических угонах грузовиков с продуктами. Формула этих
операций была не самой сложной: перехват на трассе грузовика с помощью такси
или другого автомобиля, обезвреживание шофёра без причинения ему телесных
повреждений, и в конце концов – поездка в народный квартал, где продукты раздавались
населению.
Далее всё пошло по накатанной: помимо экспроприации обуви и
продуктов, так же осуществлялась «реквизиция» и последующая раздача
аудиокассет, детских игрушек, пива, вина и т.д. То есть, речь идёт об акциях,
которые, несмотря на анекдотичный характер, укладывались в требования
актуального момента. Кроме того, свою роль играл аспект символического
приобщения населения к преступному деянию: именно в таком виде распределение
среди граждан награбленных вещей рассматривала правительственная пресса.
В январе 1985 года в Каньоне Маипу совершенно случайно в
руки полиции попадают пятеро членов политического комитета, в том числе Оссандон
и Хосе Луис. Арест практически всего руководства никак не влияет на развитие
организации.
Мало-помалу, MAPU-L трансформируется в
очередной раз – теперь уже в сторону партии, имеющей собственную самобытность и
культуру, ибо «Лаутаро» не желало быть «одной из» организаций народного
протеста, прославившейся довольно странными акциями и столь же быстро канувшей
в лету.
В 1985 году эти изменения начинают проявляться. Сначала
исчезают молодёжные центры при церквах и приходах – колыбель
«мапусиста-лаутарина» и идеологический очаг молодёжи, присоединившейся затем к
организации. Мотив – необходимая политизация этих центров. Были проведены
внутренние дебаты по вопросу – хотят ли эти юноши и девушки стать членами
партии MAPU-L, хотят ли они присоединиться
к другим партиям или же они хотят вообще быть вне политики. Безусловно – это
был шаг к радикализации, борьба со стихийностью и спонтанностью.
Теперь уже речь не шла о неясной и абстрактной «борьбе с тиранией»;
теперь говорилось о военно-политической борьбе, борьбе не против диктатуры, а
борьбе против политической системы в общем, за установление социализма. С
другой стороны, политизации содействовал и постепенный спад народных протестов,
которые перешли теперь в политическую плоскость. Стала очевидным
маловероятность общенародного восстания, на которое, к примеру, делала ставку
КПЧ и её вооружённое крыло – FPMR.
Начался процесс прогрессирующей милитаризации MAPU-L, кульминацией которого стал 1988 год.
Вооружённая Борьба
Первое оружие в руках активистов MAPU оказалось чисто случайно, ещё в
конце 70-х годов, когда боевики одной из ячеек аргентинских «Монтонерос», с
которыми MAPU поддерживало политические связи, не имея выхода на
руководство, попросили молодых соратников спрятать небольшой арсенал, который
через шесть месяцев должен был быть переправлен в Аргентину. Оружие, -
винтовки, автоматы, револьверы, - было укрыто в тайнике, вырытом в подвале дома
одного из молодых товарищей.
В 1984 году, после окончательного отмежевания от «старого» MAPU и принятия концепции
«Повстанческой Войны Масс» (Guerra Insurreccional de Masas), родилась идея т.н.
«Е-5»: оперативных единиц организации, ответственных за непосредственное
военное обучение, за крещение огнём. Будучи организованы в 1985 году, эти Е-5
тем не менее ещё были мало похожи на вооружённое ядро. Но постепенно маленькая военизированная
структура накапливала оружие (в основном, за счёт разоружения карабинеров и
гвардейцев на улицах Сантьяго) и военные знания: за счёт того, что к MAPU-L присоединились старые кадры MAPU, имевшие связи с Кубой,
на Остров Свободы для обучения отправлялось множество «мапусистас».
В начале 1987 года Гильермо Оссадон, ранее арестованный
властями, но затем высланный за рубеж без предъявления обвинений, возвращается
в страну и вновь встаёт у руля партии. С собой он приносит новые идеи.
Центральной из этих идей является концепция тактической смены курса – переход
от оборонительных позиций в явное и открытое наступление на режим. С целью
конкретизации этой новой линии, а так же для милитаризации и унификации
бригад MJL, 5 октября
1987 был сделан шаг в направлении создания единого военного аппарата – «Повстанческих Народных Сил Лаутаро» (Fuerzas Rebeldes Populares Lautaro),
центральным ядром которых стали объединённые воедино боевые группы E-5. Дата основания FRPL была
избрана не случайно, но в честь члена MAPU «Орасио», погибшего в ходе гражданской войны в Эль
Сальвадоре 5 октября 1981 года.
Для того, чтобы обсудить и принять все эти новые идеи,
Гильермо требует созыва всеобщего конгресса организации. Собрание конкретно
постановило, что ранее лежавшая в основе доктрины действия MAPU-L стратегия «Повстанческой
Войны Масс», заключавшаяся в попытках организации радикализировать и дать новый
импульс народным выступлениям против правительства, себя изжила, и
теперь требуется более конкретный военный план. Речь идёт о «народной войне»,
которая походит на войну мапуче с испанцами: «мы находим эту концепцию в её фундаментальных формулах, во времена
героического сопротивления Народа Мапуче перед лицом испанцев».
Национальный Военный Конгресс уточняет концепцию GIM, и теперь слово «война» здесь носит
своё конкретное, военно-политическое значение прямого столкновения с
диктатурой. Эта война делится на три основных фазы:
1. Аккумуляция сил: после переворота 1973 года нация должна
мобилизоваться ради построения и защиты Народной Чили и Великой Родины,
посредством трансформации народных сил в эффективный военно-политический аппарат.
Именно на этом этапе развития находится страна в 1987 году.
2. Начало действия: наиболее тяжёлый этап конфликта,
поскольку силы диктатуры обрушивают шквал репрессий на народный лагерь. Это
обеспечивает кристаллизацию народных сил для окончательного наступления.
3. Общая повстанческая динамика: В момент, когда диктатура
распадается и разлагается, народные силы крепнут и зреют, и их деятельность приобретает
разрушительный для правительства характер.
Таким образом Конгресс выдвигает Теорию-Концепцию Чилийской
Революции, которая должна покончить с тремя основными врагами Народной Чили, «господствующей триадой»:
Империализмом
(речь идёт, конечно, о североамериканском империализме), ответственным за
процесс денационализации экономики и главным протагонистом репрессивной
политики в соответствии с Доктриной Национальной Безопасности;
Вооружёнными Силами,
имеющими собственный политический вес и формирующими базовый элемент диктатуры;
Экономическими
Группами, обслуживающими транснациональный капитал, тесно связанный с
Империализмом.
Наконец, всеобщим собранием утверждена окончательная
концепция «Народной Чили»: под этим понимается установление социализма, ибо
после свержения диктатуры необходимо бороться с любой формой «буржуазной
демократии», так как «строительство
национально-демократического проекта противоречит целям этих секторов, ибо он
уничтожает финансовый капитал, связанный с империализмом, и, в конечном счёте,
уничтожает саму буржуазию».
Тем не менее, особенной вооружённой борьбы против диктатуры
развить не удалось, ибо в октябре 88 года в стране прошёл плебисцит, сказавший
«нет» продолжению полномочий Пиночета. Начался медленный процесс
демократизации.
Но отказа от вооружённой борьбы не последовало. Потому что целью
уже являлось не свержение диктатуры, а борьба за чилийский демократический социализм.
Господство «триады» в новом буржуазно-демократическом правительстве было
очевидно. Более того, неолиберализм всё крепче сжимал страну в своих тисках. А
значит, речь не могла идти об установлении подлинной демократии, но только о
некотором «улучшении» режима угнетения.
Парадокс в том, что «Лаутаро», не отличившееся особой
активностью в деле борьбы с диктатурой Пиночета, в отличие, например, от FPMR или MIR, после установления «демократии»
внезапно активизирует свои вооружённые действия, вызывая среди населения
подлинное удивление, так как до 90-х годов, несмотря на свою активность в области
«экспроприаций» и «реквизиций», организация остаётся практически неизвестна как
для широких масс, так и для репрессивных органов, в результате чего на
протяжении 80-х, за исключением ареста пятерых лидеров в 1985 году по
подозрению в связях с герильей FPMR
(все они позже были освобождены), MAPU-L не
понесла никаких потерь.
Теперь же, динамика вооружённых акций возрастала день ото
дня. Игнорируя Вооружённые Силы, которые во времена правления Патрисио Эйлвина
подверглись сокращению и демобилизации, FRPL сосредоточили своё внимание на мелких
атаках против представителей полиции, «охранных
отрядов буржуазной демократии»: происходили нападения на полицейские КПП,
автомобили, пешие патрули с целью изъятия оружия, осуществлялись обстрелы
участков и их подрывы, следовали прямые вооружённые столкновения с силами
правопорядка. Одной из самых громких операций того периода стала засада на
полицейский автобус в центре Сантьяго 9 августа 1990 года, в ходе которой был
убит боевик FRPL,
26-летний рабочий Альдо Норамбуэно Сото. Осуществлялись и акции косвенного
значения – например, поджог стоянки микроавтобусов в Ла Бандере, которые
использовались полицией в ходе арестов участников массовых митингов. Однако, в
отличие от FPMR и MIR, FRPL никогда не осуществляли похищений.
 |
| Вооружённая Пропаганда "Молодёжного Движения Лаутаро" |
Крайне заметными операциями той эпохи являлись
«Вооружённые захваты территорий» (Copamientos Territoriales Armados). Речь идёт о
скоординированных акциях пропаганды, развёртывания боевых сил, саботажа и
экспроприаций. Наиболее известная из таких CTA произошла 24 мая 1990 года. Газета «Mercurio» писала по этому
поводу:
«Вооружённая группа из
тридцати экстремистов, идентифицированных как члены «Движения
Народного Действия», - MAPU, - атаковали вечером
Коммерческий Центр Флорида на кольцевой развязке близ 14 дома по проспекту
Викунья Маккена и осуществили несколько выстрелов из гранатомёта LAW по зданию 36 полицейского участка, расположенного в том же
секторе. (…) Пока одни боевики стреляли в комиссариат, другая группа ворвалась
в коммерческий центр, силой подавила сопротивление охранников, а так же
обезвредила сотрудников расположенных здесь обувного магазина «Bata», аптеки «Ahumada», магазина электроники DIN, магазина детской одежды и одного бутика. (…) После этого
члены группы, помимо захвата денежной выручки из касс магазинов, начали
обчищать прилавки (…) в то время как другие субъекты разбрасывали листовки следующего
содержания: «Мы – вооружённые силы Счастья. Партия MAPU».
Подобного рода операции служили для демонстрации силы и
оперативности вооружённой структуры, которая одновременно не только атакует
репрессивные силы, но и осуществляет экспроприацию продуктов и вещей, которые
затем бесплатно раздаются нуждающимся в народных кварталах.
Кроме того, грабёж магазинов, принадлежащих
иностранным корпорациям, символизировала собой борьбу против Экономических
Групп, тесно связанных с североамериканским империализмом, который, посредством
неолиберальной модели экономики, навязанной ушедшей в прошлое диктатурой, уничтожал
национальную промышленность.
Что касается борьбы с гегемонией Соединённых Штатов, то
здесь наиболее символичными и одновременно самыми колоритными акциями MAPU-L являются атаки на мормонские церкви,
представлявшиеся «мапусистас» такими же проводниками экономических интересов
США, как и коммерческие конторы. Ещё задолго до эпохи возрастающего милитаризма,
в газете «Восставший Народ Победит» идеологи MAPU писали, что «в то
время как тысячам чилийцев негде жить, гринго строят роскошные святилища своего
господства», подразумевая раскинувшуюся по всей
стране сеть мормонских приходов.
Борьба против
Государства
Очередной точкой невозврата для MAPU-L, для её молодёжного крыла MJL, и для боевой структуры партии, стала операция, проведённая FRPL, направленная на
спасение из тюремных застенков Марко Ариеля Антониолетти, осуществлённая 14
ноября 1990 года. Антониолетти был одним из арестованных 26 октября 1989 года:
тогда карабинерам удалось перехватить на трассе близ Кокимбо грузовик с
четырьмя вооружёнными людьми. Во время следствия все комбатанты подвергались
избиениям и пыткам, в результате чего у Антониолетти отслоилась сетчатка правого глаза,
и жандармы вынуждены были доставить его для лечения в гражданский госпиталь
Сотеро-дель-Рио. Вот как описывает газета «La Tercera» события того ноябрьского дня:
«Трое сотрудника
Жандармерии и один карабинер погибли после того, как террористическая команда
попыталась отбить члена «Молодёжного Движения Лаутаро» в тот момент, когда он был
доставлен сюда за медицинской помощью. Всё произошло около 14:45, во внутренних
покоях поликлиники госпиталя Сотеро-дель-Рио. (…) Через несколько минут к
госпиталю прибыл грузовик, (…) в кузове которого находились пятеро сотрудников
Жандармерии, (…) сопровождавшие 21-летнего арестованного Марко Ариеля
Антониолетти из Общественной Тюрьмы в больницу для проведения
офтальмологических процедур».
В операции участвовало большое количество бойцов FRPL, которые, благодаря
скоординированным и слаженным действиям, сумели нейтрализовать всех сотрудников
и посетителей, находившихся в тот момент внутри больницы. После прибытия
грузовика, комбатанты немедленно атаковали его. Началась интенсивная
перестрелка, в результате которой погибли трое жандармов и один карабинер. В
момент отступления одна из участниц акции была ранен в спину – речь идёт о
Марселе Родригес. Причём состояние её было настолько тяжёлым, что через
несколько кварталов от госпиталя она была оставлена на уличной скамейке:
товарищи надеялись, что вскоре её обнаружат прибывшее полицейское подкрепление,
что в действительности и произошло.
Тем временем, «мапусистас» исчезли вместе с Антониолетти. Но
возникла серьёзная проблема. Ибо задержанная Марсела Родригес знала о
расположении оперативного дома, в котором должен был разместиться беглец, и на
допросах могла выдать детективам эту информацию. И теперь необходимо было
срочно искать новое убежище. В конце концов, Антониолетти укрылся в жилище
Хуана Карвахаля, мужа сестры одного из членов FRPL. Поначалу этот субъект отказался
принимать в доме беглеца, но потом неожиданно согласился. Лишь для того, чтобы
на следующий день рассказать обо всём Белисарио Веласко, заместителю министра
Внутренних Дел. 15 числа, через день после операции по спасению, Антониолетти
был блокирован полицией в доме на улице Вилья Хапон. Ночью 16 ноября он
погибает в ходе полицейского штурма. Таким трагическим эпилогом завершилась одна
из самых масштабных операций FRPL.
Но последнее слово всё-таки осталось за «Народными Революционными Силами
Лаутаро»: спустя ровно четыре месяца, 15 марта 1991 года в центре Консепсьона,
в виде ответной акции на убийство Антониолетти, группой комбатантов был
расстрелян шеф V Следственной Зоны Эктор Сармьенто.
 |
| Марко Ариель Антониолетти |
Что касается акции 14 ноября, интересно то, что речь не шла
о вызволении из-за решётки какого-то ценного кадра или руководителя организации. Антониолетти
являлся типичным рядовым активистом, бывшим главарём «Федерации Учащихся
Средних Школ», ничем не примечательным для MAPU. Атака стала очередным «сожжением мостов». Теперь организация перешла от
экспроприаций вещей, продуктов и оружия к прямому противостоянию с
Государством.
Подобно тому, как 6 лет назад нападениями на обувные магазины
MAPU-L сделала
качественный скачок от пассивного сопротивления к активному действию, теперь
она стремилась продемонстрировать свой потенциал к осуществлению гораздо более
сложных и рискованных операций: от перестрелок и реквизиций, которые пресса
именовала «вульгарным грабежом», FRPL перешли к профессиональной и решительной военно-политической
борьбе против государственной машины.
18 декабря 1991 года по организации нанесён новый серьёзный
удар: после ограбления банка в Кокимбо (IV регион), автомобильная колонна боевиков была перехвачена
полицейским патрулём. Чтобы дать возможность уйти своим товарищам с деньгами, пассажиры
«машины прикрытия» блокируют трассу и вступают с полицией в настоящий бой,
итогом которого стала смерть всех трёх членов группы отхода – Энрике Торреса
Саравиа, Игнасио Эскобара Диаса и Серхио Вальдеса Вальдеса.
29 марта 1992 года, после собрания членов политических комиссий
MAPU-L и MIR в
публичный свет выходит новый амбициозный военно-политический проект: вооруженная
коалиция FRPL и Ejército Guerrillero de los Pobres-Patria Libre (Партизанская Армия Народа
– Свободное Отечество – радикальное крыло MIR), получившая имя «Coordinadora Subversiva por una Patria Popular» (Подрывная Координация
за Народное Отечество).
Ещё за год до этого начались переговоры между тремя
чилийскими революционными группами – FRPL, EGP-PL и отколовшейся от FPMR воинственной
фракцией, известной под названием «Патриотический Отряд имени Рауля Пельегрина»
(Destacamento Patriótico Raúl Pellegrin), - с целью объединения сил в борьбе
против буржуазной демократии. Однако вскоре представители FPMR теряют интерес к идее, и дальнейшие
переговоры идут лишь между представителями MIR и MAPU-L. К концу марта
договорённости об унификации наконец были достигнуты и 29 числа того же месяца
грандиозная операция известила страну о рождении нового вооружённого альянса:
только за сутки CSPP осуществила 35 акций различного характера – диверсий, актов
вооружённой пропаганды и нападений на репрессивные силы государства в различных
регионах страны. В специально выпущенном совместном коммюнике, FRPL/EGP-PL объявляют 29 марта «Национальным Днём
Повстанца».
16 июля коалиция несёт первые потери: в ходе попытки
задержания 19-летнего активиста FRPL
Пабло Муньоса Мойя на проспекте Викунья Маккена, возникает интенсивная
перестрелка с полицией, в ходе которой боевик погибает.
10 сентября альянс вновь переживает тяжёлый удар: утром того
дня команда FRPL
вознамерилась провести акцию возмездия против Интенданта (поверенного делами
президента) в Сантьяго Луиса Парето Гонсалеса, который, по мнению революционеров нёс личную ответственность за репрессии, обрушившиеся на группу в последние
полгода. Засада была организована в непосредственной близости от дома
функционера. Во время атаки завязалась серьёзная перестрелка с телохранителями
интенданта, в ходе которой трое из них были убиты. Однако и «группа огня»
понесла потери – смертельное ранение получил 23-летний Андрес Сото Пантоха.
 |
| Андрес Сото Пантоха |
Полиция тем временем сжимала кольцо вокруг подрывной
коалиции. 17 февраля 1993 года после экспроприации «Банка Сантандер» на улице
Мирафлорес, в центре Сантьяго, завязался уличный бой, в котором были ранены 3
карабинеров, но так же получил пулю и был схвачен Клаудио Мелгарехо, один из
главных лидеров FRPL и
ключевой персонаж «Подрывной Координации».
Фактически, история CSPP на этом заканчивается. К многочисленным арестам и провалам
добавились так же трения в лагере самих революционеров: «Левое Революционное
Движение», разочаровавшись в своих недавних союзниках, обрушивает на MAPU-L и её вооружённое крыло шквал критики,
называя «мапусистас» не иначе как «анархо-люмпенами», поборниками банального
грабежа.
Но к закату катилась и история самих «Народных Революционных
Сил Лаутаро». На этом последнем этапе борьбы «Лаутаро» особую трагическую
известность приобрела так называемая «Бойня в Апокиндо» 21 октября 1993 года.
Всё началось в 13:30, когда группа комбатантов FRPL ворвалась в
офис «Банка О Хиггинс» с целью экспроприации денег. Один из охранников
попытался оказать сопротивление, но был убит единственным выстрелом. Нападавшим
удалось забрать с собой 3.5 миллиона песо. После этого команда погрузилась в
такси, намереваясь скрыться, но через несколько кварталов автомобиль врезался в
дерево. Запаниковавшие налётчики решили захватить муниципальный автобус, в
котором в тот момент находилось около 20 пассажиров. Тем временем полиция уже
предприняла действия по задержанию грабителей. Вскоре автобус был блокирован и
остановлен на одной из улочек города патрульными автомобилями. Но когда карабинеры
приблизился к нему, послышались выстрелы: из передних дверей один из бойцов MAPU-L выстрелил, и сотрудник правопорядка
свалился замертво. Начался настоящий ад. Окружившие автобус полицейские и
детективы открыли шквальный огонь, несмотря на то, что после первых минут
нервного напряжения боевики побросали оружие, решив очевидно сдаться. Было
подсчитано, что в корпус автобуса попало более 300 пуль, в результате чего были
убиты трое членов FRPL
и трое пассажиров, а другие 12 получили ранения различной степени тяжести.
Узнавший об инциденте президент Эйлвин полностью поддержал
действия полиции в борьбе с «экстремистами, практикующими насилие».
Случай с Нормой Вергарой, произошёдший несколько ранее,
аналогичен и прекрасно вписывается в политику демохристианского правительства
по умиротворению страны. Вечером 26 марта 1993 года ячейка «Лаутаро»,
собравшаяся на оперативное совещание в ресторане в центре Сантьяго, была
идентифицирована сыщиками, взявшими заведение в кольцо. Когда «мапусистас»
попытались выйти, по ним, безо всякого предупреждения, был открыт ураганный
огонь. В результате, шедшая впереди Норма Вергара была убита выстрелом в грудь,
а трое её товарищей задержаны.
 |
| Норма Вергара |
Спустя три дня, 29 марта оперативная группа «Норма Вергара»,
состоявшая всего из трёх участников, обезвредив и обезоружив охрану, врывается
на завод «Premix», из
бухгалтерии которого экспроприирует 28 миллионов песо.
Постепенно, милитаризм стал играть против «Лаутаро». Когда в
1987 году были созданы FRPL,
лишь 10% членов организации принимали участие в деятельности военного аппарата.
К 1993 году практически весь активный состав MAPU-L и MJL являлся одновременно боевыми кадрами FRPL.
Растеряв свои социальные инструменты, организация постепенно начала
растворяться. Не осуществлялась массовая работа, не осуществлялась социальная
мобилизация, не было контакта с народом. Свою лепту внесло и беспощадное
государство, с которым «мапусистас» приняли решение бороться. Возникла ситуация
войны двух аппаратов, народ же оказался за рамками этой борьбы, безучастно
наблюдая за ней.
Параллельно, началась демонизация MAPU-L, которую различного рода деятели (в том числе и бывшие товарищи
из MIR, а так же члены
Коммунистической Партии Чили) характеризовали как «люмпенов», сеющих лишь хаос,
беспорядок и насилие, а не стремящихся к революции.
К началу 1994 года под ударами властей группа абсолютно
утрачивает военный потенциал. Символично то, что, когда в июне этого года в
Картахене вместе с тремя товарищами был задержан Генеральный Секретарь MAPU-L Гильермо Оссандон, в распоряжении этих
«борцов с системой» уже не было ни одного песо, ни одного пистолета, ни одного
патрона. Инфраструктура, логистика, сеть поддержки – всё было разрушено.
Последние боевики FRPL
буквально вынуждены были побираться.
 |
| Арест Гильермо Оссандона |
Этот арест стал символической точкой в истории MAPU-L/MJL/FRPL,
поскольку к тому моменту практически весь активный состав организации (свыше
150 человек) уже находился в тюрьме.
По материалам книги Héctor A. Órdenes Hermosilla, «Jóvenes, rebeldes y armados. Teoría,
identidad y praxis del MAPU-Lautaro».
