Frente Revolucionario Indoamericanista Popular: левонационалистические корни PRT-ERP
Пабло Поцци
Протоистория «Революционной Партии Трудящихся», по словам
самих же «перретистас» тесно связана с двумя организациями, причём обе -
мелкобуржуазные: троцкистским «Рабочим Словом» и «Революционным
Иберо-американским Народным Фронтом» (Frente Revolucionario Indoamericanista
Popular). И если траектория развития троцкистской группы общеизвестна, то
информации о FRIP
крайне мало. Тем не менее, небезынтересным будет окинуть взглядом краткую
историю формации, являвшейся первым политическим опытом братьев Сантучо
(Франсиско Рене, Оскара Асдрубаля и
Марио Роберто) и оказавшим значительное влияние, если не на политические
концепции, то на культурные особенности «Революционной Партии Трудящихся».
Известно, что изначально «Frente Revolucionario
Indoamericanista Popular» объединил в себе три малочисленные группы, которые
можно более-менее ясно идентифицировать.
Первая, и наиболее известная, зародилась в книжном магазине
Франсиско Рене Сантучо «Измерение» (Dimensión) в городе Сантьяго-дель-Эстеро.
Вскоре здесь начинает издаваться газета, имевшая аналогичное название, первый
номер которой выходит в свет в 1955 году, а последний, шестой – в 60. Кроме
того, силами активистов, сгруппировавшихся вокруг редакции, в городе был
основан культурный центр, отличавшийся довольно значительной активностью в этой
зоне. В качестве владельца магазина, директора газеты и руководителя центра,
Франсиско Рене Сантучо стал «осью», вокруг которой формировалось ядро товарищей,
обозначивших свою политическую позицию как антиимпериалистическую,
федералистскую, националистическую и, тогда ещё, антикоммунистическую. Стоит
заметить, что сам Франсиско Рене, как и многие соратники его группы, происходил
из «Националистического Освободительного Альянса» (Alianza Libertadora
Nacionalista) - организации, совмещавшей в своей доктрине как откровенно
фашистские постулаты, так и некоторые «левые» концепции (требование
справедливой аграрной реформы, в частности).
Вторая группа, ставшая затем одной из частей FRIP, происходит из
студенческого коллектива Национального Университета Тукумана, где в то время
политический тон задавало «Независимое Движение Учащихся Экономических Наук» (Movimiento
Independiente de Estudiantes en Ciencias Económicas), главными руководителями
которого являлись Марио Роберто Сантучо и Хосе Пирро. Основным видом
деятельности этой формации стали многочисленные дискуссии о студенческом
самоуправлении, навеянные христианской демократией. MIECE было тесно связано с «Северной
Студенческой Федерацией» и являлось одной из первых студенческих групп,
попавших под влияние Кубинской Революции.
Третью, и последнюю, группу формировали люди, связанные с Франсиско
Рене, но проживавшие вне Сантьяго-дель-Эстеро, в основном - в провинции Сальта.
По инициативе Рене, в июле 1961 года в столице провинции
состоялась встреча представителей всех трёх коллективов, на которой было
принято решение о формировании FRIP.
Идеология этой новой группировки представляла собой весьма
оригинальное явление. То есть, FRIP
отнюдь не торопился объявить себя «марксистской» или «левой» организацией, претендуя
на разработку собственной «самобытной» антиимпериалистической концепции.
Несомненно, ключевой фигурой в политико-философской
концепции FRIP занимал
перуанец Виктор Рауль Айя де ла Торре, основатель и главный лидер
«Американского Народно-Революционного Альянса» (Alianza Popular RevolucionariaAmericana – APRA),
продолжателем дела которого намеревался стать FRIP.
В 1924 году, находясь в мексиканской ссылке, Айя де ла Торре
основывает APRA, -
общеконтинентальное (теоретически) революционное движение, являвшееся радикальным
ответом как на усиление коммунистического влияния в Латинской Америке, так и на
предложенную США модель «панамериканизма» - единства латиноамериканских стран
под главенством Соединённых Штатов. Блестящий полемист, Айя де ла Торре
предложил иную модель развития.
Не признавая «классический» марксизм как «типично европейскую доктрину», чуждую и
плохо применимую в условиях Латинской Америки, Де ла Торре проповедовал идеи,
синтезирующие в себе демократические, националистические и социалистические постулаты.
При этом, он полностью признавал исторический материализм Маркса и Энгельса, постоянно
обращался к типично марксистскому анализу, что позднее дало
повод квалифицировать апризм как «латиноамериканский марксизм».
Именно он впервые ввёл в политический обиход термин
Латиноамериканской Революции как
единственного метода национального и социального освобождения континента:
понятие, которым гораздо позже будут оперировать Кастро, Гевара, Сендик и
многие другие левые революционеры Южной Америки.
Отвергнув идею узкоместнического национализма, заявляя, что
весь континент является единым колонизируемым районом, Айя де ла Торре
обращался к расовой специфике материка, заключающейся в том, что «индейцы составляют этническую и
социально-экономическую базу Латинской Америки», а, следовательно, новая
американская революция, несущая освобождение от пут империализма, должна быть
по преимуществу революцией индейской. Именно из этого утверждения индейской
гегемонии проистекает апристский термин «Индо-Америка», так же принятый FRIP.
Вообще, Айя де ла Торре, будучи типичным креолом, не имевшим
ни капли индейской крови, в своих трудах постоянно обращался к индейскому
фактору: наиболее угнетённым слоям, становому хребту латиноамериканской истории, имеющим глубокие и самобытные политико-организационные традиции, восходящие ещё к «инкскому социализму». Именно в его речах вторую
жизнь обрёл образ Тупака Амару, индейского революционера, поднявшего в провинции Куско восстание
против испанцев (настолько нагнавшее страху на потомков конкистадоров, что в
последующем, любых враждебно настроенных к мадридской короне, они называли не
иначе как «тупамарос» или «тупакамаристас»), который теперь в глазах апристов
предстал символом борьбы Индо-Америки с империализмом и любым другим иностранным влиянием.
Не опровергая марксистского понятия классовой борьбы,
основатель апризма тем не менее заявлял, что в столь неразвитом обществе, коим
является «Индо-Америка», ни о какой борьбе пролетариата не может идти и речи,
так как сам по себе пролетариат ещё не сформирован. Здесь, в Латинской Америке,
идёт борьба между агентами империализма, - помещиками, представителями
коммерческих монополий, латифундистами, крупными капиталистами, олигархией и
т.д., - и всеми остальными общественными слоями (средним классом, рабочими и
крестьянами), эксплуатируемыми колониализмом, т.е. борьба между народом и
реакцией. Союзом этих угнетённых, союзом народа, революционным союзом латиноамериканцев и намеревался стать «Альянс». Короче
говоря, наилучшим образом характеризуют идеологию и политическую позицию APRA слова соратника Гевары
Режи Дебре, назвавшего «Альянс» «латиноамериканским Гоминьданом».
Однако, апризму не суждено было стать двигателем
латиноамериканской революции. После неудачного восстания в Кальяо (порт близ
Лимы) в октябре 1948 года, красная звезда APRA закатилась. Пришедший к власти
Мануэль Одриа обрушил на организацию шквал репрессий. В итоге, безвылазно
просидевший 7 лет в колумбийском посольстве в Лиме (48-54) Виктор Рауль Айя де
ла Торре вышел оттуда уже изрядно подрастеряв свой революционный пыл. А затем,
в обмен на легализацию и официальное участие в политической жизни страны,
«Альянс», будучи всё же типично мелкобуржуазным движением, предал забвению все
свои прошлые лозунги и призывы, трансформировавшись в ничем не примечательную
партию (ещё одну) так называемой «представительной демократии».
Но, как видно, идеи APRA по-прежнему будоражили умы интеллектуалов из среднего
класса. И не только в самом Перу, где в 59 году от APRA откололась «ортодоксальная» фракция
во главе с Луисом де ла Пуэнте Уседа (APRA-Rebelde),
в середине 60-х образовавшая партизанское «Левое Революционное
Движение» (Movimiento de Izquierda Revolucionaria). Такими интеллектуалами являлись и члены FRIP, вознамерившиеся творчески развить
и «модернизировать» идеи Айя де ла Торре в свете нового времени.
Другими видными фигурами идеологии FRIP стали аргентинские ревизионисты
Хуан Хосе Эрнандес Арреги (один из идеологов т.н. «Национальной Левой») и
Артуро Хаурече: националисты, со времен склонившиеся влево, призывавшие, не
отказываясь от своих взглядов, прежде всего к экономическому освобождению
страны от цепей колониализма и неоколониализма, ибо «без экономического освобождения
не может быть подлинной национальной независимости».
Что касается отношения к Кубинской Революции, то здесь тон
задавал Джон Уильям Кук, идеолог Перонистского Сопротивления, который поначалу
рассматривал триумф повстанческой армии Кастро как первую победу
латиноамериканского национализма над могущественным северным хищником, а затем,
после перехода Кубы на рельсы социализма, сам стал проповедовать идеи
социалистической революции, ранее не свойственные перонизму, дав жизнь новому
направлению – т.н. Революционному Перонизму, тесно сблизившемуся с левым
революционным лагерем.
Несмотря на столь глобальный политико-идеологический
кругозор, поначалу FRIP
являлся чисто регионалистской структурой, обращавшейся исключительно к
трудящимся (главным образом, - к крестьянам) северных провинций Аргентины:
Сантьяго-дель-Эстеро, Тукумана и Сальты. Первые номера «Бюллетеня», издававшегося
организацией, практически полностью посвящены местным вопросам: бойкоту
выборов, изгнанию из профсоюзов предателей, крестьянской кооперации, народной
организации для «самозащиты от власти эксплуататоров».
Лишь в начале 1962 года организация сумела наладить первые
контакты за пределами своей «малой родины» - в зонах Кимили и Сунчо Корраль. И
то – лишь за счёт путешествий братьев Сантучо по сельской местности. Поскольку,
несмотря на употребление слова «организация», организации как таковой тогда ещё
не было. На самом деле, FRIP
являл собой нечто среднее между политической группировкой и кружком друзей, что
весьма отличало его от традиционной аргентинской левой, привыкшей к ленинской
дисциплине и демократическому централизму.
И тем не менее, этому кружку по интересам таки удалось
развить кое-какую политическую работу, связав непрочными узами координации и
солидарности главных националистов и федералистов региона, которые в этот
момент медленно, но верно, склонялись к левым идеям.
К середине 63 FRIP имеет уже довольно солидную, по
тогдашним меркам, поддержку в среде не только местных интеллектуалов, но и
рабочих-железнодорожников (благодаря участию активистов FRIP в стачке в прошлом году), ткачей
и даже руководства Федерации Рабочих Лесной Промышленности Сантьяго.
И, конечно же, налажены контакты с многочисленными сочувствующими Федерации
Рабочих Сахарной Промышленности Тукумана (FOTIA) – наиболее боевого профсоюза страны. Короче говоря, в ту
эпоху FRIP мог
рассчитывать на 50-70 сторонников в трёх провинциях. Значительная цифра по тем
временам.
Медленно, но верно, группа росла и расширялась. Эта эволюция
нашла своё отражение в трансформации «Бюллетеня» в солидное периодическое
издание – «Революционный Север» (Norte Revolucionario). Новый журнал охватывал более широкий круг
вопросов, и помимо освещения различных провинциальных новостей, уделял внимание
так же организационному аспекту и политическому анализу.
Параллельно, структура FRIP была реорганизована: появились «команды» и «группы».
Командами являлись «коллективы из
достаточного количества активистов, посвящающих себя исполнению различных задач
в общем (пресса, рабочая, квартальная пропаганда, координация, политическое
обучение, школа, идеология), а группы, действующие в определённых зонах
действия той или иной команды, являются исполнителями конкретных задач,
например, распространению листовок, организаций собраний, посвящённых
определённым темам (профсоюзным проблемам, квартальным вопросам или вопросам
посёлка и т.д.)». («Важность организации», Norte Revolucionario №14, июль 1964).
Кроме того, внутри FRIP был образован «Секретариат по идеологии», выпустивший как
минимум три теоретических документа. Первый из них, возможно написанный
Франсиско Рене Сантучо, озаглавлен «Борьба индо-американских народов.
Антиимпериализм и интеграция» (1963). В нём, после яростной критики
коммунистических партий, FRIP
выводит свою собственную политико-философскую линию, апеллирующую к
повстанческой традиции Тупака Амару, перуанскому апризму, идеям латиноамериканских
борцов за независимость, вроде кубинца Хосе Марти или пуэрториканцев Эухенио
Мария де Остос и Педро Альбису Кампоса, боливийской и кубинской революциям,
которые всё ещё рассматривались в контексте националистических латиноамериканских
революций.
Второй документ более важен для последующей истории PRT-ERP. Позже, в 1966 году, он будет вновь
опубликован в газете «Стратегия», издававшейся Науэлем Морено, тогдашним
лидером «Революционной Партии Трудящихся». Подготовленный Марио Роберто
Сантучо, документ называется «Четыре тезиса об аргентинском севере», и
представляет собой уже чётко сформулированные политическое видение FRIP, касающееся севера
страны.
Чуть позже тезисы FRIP были ещё больше детализированы в документе «Сельский
пролетариат – двигатель аргентинской революции» (1964), в котором «Секретариат
по идеологии» заявляет о «полуколониальном» положении Аргентины, о бессилии
национальной буржуазии в деле ликвидации зависимости от империализма (но при
этом утверждается, что мелкая и средняя буржуазия по-прежнему могут играть
заметную роль в антиимпериалистической борьбе), о сельском пролетариате, как о
наиболее угнетаемом общественном секторе Индо-Америки, о второстепенном
значении городского пролетариата (по крайней мере, в Аргентине), и о
необходимости FRIP
более активно развивать свою идеологическую работу внутри синдикатов сельских
тружеников северных провинций, ибо именно они являются слабым звеном в
колониальной цепи, опутавшей страну, и именно здесь должна быть подожжена искра
революции.
Утверждение о том, что северные провинции Аргентины
должны стать колыбелью революции, спустя годы перекочевало в стратегический
план, выдвинутый «Народной Революционной Армией», которая в 1974
году именно здесь, в горах Тукумана, учредила очаг сельской герильи, знаменитый
отряд «Рамон Роза Хименес», разгромленный в 1976 году, в ходе правительственной
операции «Независимость».
Длинный путь от антикоммунистического национализма к
антиимпериалистической левой, занял у FRIP несколько лет. Помимо событий, охвативших континент в эти
годы, идеологическому виражу поспособствовало путешествие Марио Роберто Сантучо
в США и на Кубу в 1961 году. Оттуда он уже вернулся совершенно «полевевшим»,
что вызвало многочисленные конфликты с двумя его братьями, всё ещё
сохранявшими верность нео-апризму.
Но наиболее значительный вклад в левый уклон FRIP внесли, конечно же,
аргентинские троцкисты из группы Науэля Морено «Рабочее Слово» (Palabra Obrera). История сближения
этих двух мелкобуржуазных организаций занимательна, и, опять же, здесь
чувствуется большое перуанское влияние.
В 1962 году APRA-Rebelde, - ортодоксальная
фракция латиноамериканских революционных националистов, отколовшаяся от
отступившего от своих прежних позиций «Альянса»,- пройдя тем же путём, что и FRIP, переходит на позиции
революционной левой, и даже более того – под влиянием Кубинской Революции,
лидер фракции Луис де ла Пуэнте Уседа намеревается инициировать в Андах
партизанскую войну. С целью укрепления сил, он пытается найти точки соприкосновения
с Уго Бланко, перуанским троцкистом, образовавшим в горах Куско, при поддержке
местных крестьян-индейцев, повстанческий «Frente de Izquierda
Revolucionaria» (Левый Революционный Фронт). Бланко, в свою очередь, несколько
ранее проживавший в Аргентине, пользуется не только поддержкой
Латиноамериканского Ортодоксального Троцкистского Секретариата, штаб-квартира
которого базируется в Буэнос-Айресе, но и получает помощь от группы «Рабочее
Слово» своего старого соратника Науэля Морено.
Все усилия Уседы пропали впустую – в то время как MIR намеревалось следовать
кубинской концепции «фокизма», Бланко очень скептически относился к
кастристской доктрине, развивая, прежде всего, широкую массовую работу среди
крестьянского населения. В 1963 году, Бланко был арестован в ходе полицейской
кампании, начавшейся после дерзкого ограбления троцкистами трёх банков в Лиме.
Тем не менее, его борьба ещё раз (после Боливийской Национальной Революции
1952 года) доказала аргентинским троцкистам (и в частности, троцкистам из
«Рабочего Слова») возможность объединения в едином порыве антиимпериалистического
национализма и троцкизма.
Таким же образом, наблюдая за драматическими событиями в
соседней стране, за расцветом и упадком FIR, думали и идеологи FRIP, увидевшие в единении всех прогрессивных сил возможность
создания революционного авангарда.
«Рабочее слово» развивало политическую работу среди крестьян
и трудящихся сахарной промышленности Тукумана ещё с 1959 года, оказывая
значительное влияние на рабочую борьбу FOTIA. Именно здесь, внутри наиболее воинственного синдиката Аргентины,
Марио Роберто Сантучо в начале 60-х и знакомится с рядом активистов «Palabra Obrera». В тот же самый
момент FRIP формирует в
Буэнос-Айресе маленькую группу политических активистов во главе с Раулем
Эчесаретте, состоящую из товарищей, переехавших на работу в столицу. И этот
коллектив очень скоро сходится с местными троцкистами Науэля Морено.
Вскоре внутри «Рабочего Слова» разразился кризис: один из
ключевых персонажей группы, Анхель Бенгочеа, попавший под мощное влияние
геваризма, покидает организацию для того, чтобы основать «Вооружённые Силы Национальной Революции». С ним вместе уходят и товарищи, являвшиеся связующим
звеном между «Palabra Obrera»
и FRIP. Несмотря на
это, FRIP продолжает
сближение с «Рабочим Словом» - теперь уже на почве общего неприятия геваристской стратегии «очага». В конечном итоге, в первой половине 1964 года в
ресторане на площади Независимости в Сан-Мигель-де-Тукуман состоялось собрание под
председательством самого Морено, где так же присутствует Марио Роберто Сантучо.
Говорилось о едином фронте, о совместной реализации различных задач и т.д. В
июле 64 обе организации подписывают соглашение об объединении усилий в развитие
политической работы. Так же был создан временный национальный комитет единого
фронта, который должен был подготовить национальный конгресс по унификации,
который предполагалось провести через 6 месяцев.
В конце концов, в январе 1965 года сформирована Объединённая
Революционная Партия, которая, на первом национальном конгрессе в мае этого же
года, переименовывается в Революционную Партию Трудящихся.
Обе организации имели свои причины для объединения.
Что касается FRIP,
то здесь расчёт, прежде всего, шёл на выход, с помощью троцкистских товарищей,
на национальный уровень, а так же усиление работы внутри FOTIA, где активисты «Рабочего Слова»
имели мощное влияние. Безусловно, большое значение имело и интеллектуальное
превосходство самого Морено, на голову превосходившего весь «Секретариат по
идеологии» FRIP.
Что касается троцкистов, то, по словам Эрнесто Гонсалеса,
объединение с FRIP
являлось частью стратегии создания единого революционного фронта. Руководителей
«Рабочего Слова» совершенно не волновал тот факт, что члены FRIP не являлись троцкистами – в ходе
совместной практики, в ходе идеологических дебатов, они надеялись приблизить
мелкобуржуазных националистов к троцкизму, что действительно и произошло. Но не
до конца.
Ибо идиллия продолжалась лишь несколько месяцев после
унификации. В дальнейшем, и до самого IV Конгресса PRT,
окончательно порвавшего с «моренистской линией», внутренние противоречия
нарастали день ото дня, официально оформившись созданием в 68 году фактически
двух враждующих партий: PRT-El Verdad Науэля Морено (по
названию газеты «El verdad»
- «Правда», издававшейся организации) и PRT-El Combatiente (соответственно – по названию газеты «Боец») Марио Роберто
Сантучо. Именно за последней фракцией, фракцией большинства, в итоге и осталось
«историческое» имя PRT
– именно партия Сантучо в 1970 году примет решение о формировании «Народной
Революционной Армии».
