APRA: Неудавшаяся революция. 2. Пули и голоса

2. Пули и голоса

«Альянс», который Айя де ла Торре в момент создания квалифицировал как «революционную партию латиноамериканского марксизма», главной своей целью рассматривал захват власти для дальнейшего проведения радикальных реформ, в которых нуждается страна и весь континент. Находясь под влиянием революционных событий в Мексике и России, Виктор Рауль мечтал о «мексиканизации» Перу, о «индо-американском большевизме», который железным кулаком сокрушит компрадорскую власть сахарных и хлопковых баронов.

Задача требовала строительства определённой организационной структуры. И в конце 20-х, начале 30-х годов, по всей стране начали возникать группы апристских активистов, многие из которых, - особенно, на севере Перу, - пришли в организацию из лагеря анархистов – главных радикалов того времени. Сам Айя де ла Торре в 1971 году вспоминал, какое огромное влияние имел в апристской секции в его родном городе Трухильо анархо-синдикалист Хулио Рейнага, «чёрный уличный Диоген», как назвал его сам Виктор Рауль.

Молодой Айя искренне восхищался боевитостью анархистов и с самого начала своей политической деятельности предпринимал шаги для вовлечения в апристское движение сторонников анархо-синдикализма. Радикализм апризма тридцатых годов частью как раз таки и был продуктом присоединения к движению экс-анархистов, поборников «пропаганды действием» и «диалектики револьверов», привлечённых революционной риторикой Де ла Торре. И хотя таких людей было немного, их влияние на этику и культуру апризма было огромным.

Несмотря на то, что Айя своими речами и обращениями культивировал в рядах организации атмосферу подготовки к мятежу и убеждённость, что власть будет захвачена вооружённым путём, в то же самое время он большие надежды возлагал и на легальные, электоральные пути вхождения во власть.

В 1928 году Виктор Рауль решает выставить свою кандидатуру на президентских выборах. В той ситуации решение было бесперспективным – Айя, всё ещё находившийся в Мексике, пока что не имел на родине той элементарной базовой организации, на основе которой можно было бы выстраивать агитационную кампанию. Кроме того, он ещё не достиг 35-летнего возраста, позволяющего, согласно Конституции Республики, баллотироваться на пост руководителя страны. Но всё это Виктора Рауля не останавливает – он пишет письмо, в котором выставляет свою кандидатуру от некоей ячейки «Националистической Партии Освобождения» из Абанкая, - фиктивной организации, существующей лишь на бумаге. Это решение вызывает полемику с Хосе Карлосом Мариатеги, за которой следует полный разрыв некогда довольно близких, дружеских отношений.

Мариатеги изначально рассматривал APRA как координационный центр латиноамериканских революционно-демократических движений, и поэтому безо всяких разговоров предоставил для материалов организации страницы социалистического журнала «Amauta», который редактировал. Но «создание» Виктором Раулем националистической партии, выдвижение от неё на президентский пост, раскрыли глаза Мариатеги. Он обвиняет Айю в продолжении «старой политики» каудильизма, предательстве идеи широкого фронта, стремлению к личной власти, отказу от массовой работы.

Кроме разрыва отношений между Де ла Торре и Мариатеги, никакого другого результата эта «президентская эпопея» не принесла: избирательная комиссия Перу не зарегистрировала кандидатуру из-за отсутствия реальной поддержки.  

В тот же момент, когда шла возня вокруг электоральной кампании, Айя де ла Торре выдвинул идею организации вооружённого восстания нефтяных рабочих Талеры, которое должен был возглавить капитан Фелипе Ибаррагирре - старый школьный приятель Айя, так же изгнанный в Мексику, вместе с которым лидер APRA редактировал свою антиимпериалистическую программу. Им даже удалось собрать в Мексике, Коста-Рике и на Кубе некоторое количество денег для осуществления амбициозного проекта революционного мятежа. С этой суммой Ибаррагирре и отправился в Талеру, где был арестован шесть месяцев спустя. Каких результатов ему удалось достичь – неизвестно. Известно лишь то, что спустя некоторое время капитан мистическим образом умер в тюремных застенках.

Айя де ла Торре получил право спекулировать на смерти своего старого товарища. На всех углах он заявлял, что благодаря саботажу Социалистической Партии в Лиме и в самой Талере, сорвалось революционное выступление народной армии из двух с половиной тысяч бойцов, которых сумел привлечь капитан Ибаррагирре. Правда, очень быстро выяснилось, что армия эта существовала лишь в воображении самого Виктора Рауля. Его другу, несмотря на значительные финансовые вливания, так и не удалось добиться каких-то существенных результатов.

Другой мистификацией лидера APRA стало помпезное заявление о том, что «организация сражается на стороне генерала Сандино». Эстебан Павлетич, один из членов «ячейки Националистической Партии Освобождения из Абакая», поставивших подпись под заявлением о выдвижении кандидатуры Айи на президентский пост, действительно, на свой страх и риск, отправился в Никарагуа воевать с североамериканскими оккупантами. Ухватившись за прекрасную возможность рекламы своей партии, Айя превратил одного индивидуума в целый «апристский легион», который якобы дерётся под командованием Генерала свободных людей. Эти его заявления даже были продублированы мексиканской и перуанской прессой. Со временем, Павлетич стал личным секретарём Аугусто Сесара Сандино. Однако, демагогия Виктора Рауля, его откровенная ложь и спекуляции, сделали своё дело – к тому моменту Павлетич уже отошёл от апризма, заявив, что организация с таким руководителем во главе никогда не сделает революцию, о которой говорит.

25 апреля 1930 года военные отстранили от власти «вечного президента» Аугусто Легия, правившего страной, с небольшими перерывами, с 1908 года. Политический кризис власти дополняется экономическим спадом, связанным с мировым финансовым кризисом. Всё это порождает в сердце Виктора Рауля надежды на возможность превращения APRA в действительно массовую революционную организацию, которая будет способна указать страждущим, возбуждённым переменами массам, путь к обновлению страны.

В контексте новой ситуации Айя де ла Торре вновь выставляет свою кандидатуру на президентский пост. Именно теперь начинается подлинное возвышение APRA, который до этого был лишь эфемерной организацией интеллектуалов, проживавших, по большей части, не в Перу, а в Париже и Берлине (здесь располагались «Центр Изучения Антиимпериализма» и Национальный Исполнительный Комитет соответственно). Апристы разворачивают широкую агитационную кампанию, используя, в качестве основы её антиимпериалистические лозунги, призывающие к латиноамериканской революции и освобождению континента от ига североамериканских корпораций.

В этот же момент растёт влияние APRA и в других странах Латинской Америки. Хотя по-настоящему крепкого континентального единства Виктору Раулю так и не удалось создать, вдохновлённые апризмом партии Индо-Американской Революции возникли в Коста-Рике, Венесуэле, Чили, Доминиканской Республике, на Кубе. В этой связи, 20 сентября 1930 года Айя де ла Торре создаёт «Перуанскую Апристскую Партию» - местную секцию будущего, так и оставшегося лишь в теории, «Апристского Интернационала».

Несмотря на все усилия, на выборах 1931 года Айя де ла Торре проигрывает автору военного переворота, генералу Луису Санчесу Серро с довольно незначительным перевесом (156 062 против 106 007 голосов).

Апристы, заявив о массовых подтасовках, практически сразу же после оглашения результатов, попытались поднять мятеж среди военных в Пьюре. Их инициатива потерпела сокрушительное фиаско, так и не материализовавшись на практике. Тем временем, несмотря на примирительные заявления самого Айя де ла Торре, его сторонники по всей стране, особенно на севере Перу, где были сильны радикальные настроения, приступают к подготовке вооружённого выступления, дабы привести лидера APRA к власти революционным путём.

К недовольству и росту агрессии в рядах APRA добавляются ещё и события 8 января 1932, когда Луис Санчес Серро подписывает антиконституционный закон, направленный на ограничение гражданских и политических свобод.

«Первой ласточкой» заговорщицкой деятельности апристов стал мятеж, инспирированный 7 мая в казармах перуанских ВМФ в Кальяо (порт близ Лимы). Выступление было быстро подавлено, восемь матросов, принадлежавших к апристской партии убито.

Ровно через два месяца, ранним утром 7 июля 1932 года группа вооружённых апристов под командованием Мануэля Баррето («Буфало»), успешно берёт штурмом артиллерийские казармы «Риккардо О Донован», расположенные в предместьях города Трухильо. В ходе скоротечного боя Баррето пал под огнём солдат, став первым «апристским мучеником за революцию». Тем не менее, его товарищи врываются в казармы.

Мануэль Баррето

Оружие, среди которого шесть лёгких пушек, множество винтовок и пулемётов, оказывается в руках восставших, которые, под пение гимна партии, «Апристской Марсельезы», направляются в сам город. К 10 часам утра власть в Трухильо захвачена, к восставшим присоединяются огромные массы рабочих и крестьян. Префектом избран Аугустин Айя де ла Торре, брат Виктора Рауля.

Стоит сказать, что сам лидер APRA, содержавшийся в тюрьме, как и всё национальное руководство партии, не был поставлен в известность о подготовке мятежа. Для него, не рассматривающего вариант силового захвата власти, восстание в Трухильо было полнейшей неожиданностью.

Тем временем, узнав о событиях на севере, президент Санчес Серро отдаёт приказ о воздушной бомбардировке Трухильо, что стало дебютом недавно созданных Военно-воздушных Сил Перу. Налёт должен был подготовить почву для вторжения в город отрядов правительственных войск, шедших со стороны соседнего департамента Ламбаеке и со стороны порта Салаверри.

Лидеры восстания уходят в подполье, в то время как апристская народная милиция готовится к отчаянному сопротивлению, строя баррикады и организую небольшие «группы огня».

9 июля восставшие останавливают продвижение высадившегося с моря Пехотного Отряда №7 в местечке Ла Флореста. Бой продолжается вплоть до 11 числа. Неся громадные потери, апристы всё-таки вынуждены отступить под натиском многочисленных солдат, использующих в виде поддержки авиацию.

Утром 11 июля войска входят в город. Начинаются яростные уличные схватки. В Мансиче группа стрелков во главе с Карлосом Кобада сдерживает натиск элитного отряда перуанской армии, на площади Эль Рекрео Мария Луиса Обрегон, возглавляет отпор, лично обстреливая солдат из пулемёта. Борьба велась за каждую улицу, за каждый дом. Солдат встречали выстрелами из-за каждого угла, с крыш в них летели камни и бутылки с бензином, повсюду звучали апристские песни и лозунги. Но спустя неделю всё было кончено. Профессор Альфредо Тельо Салаварриа был одним из тех, кто оборонял последнюю апристскую траншею в квартале Чикаго.

Баррикады в Трухильо

18 июля армии удалось взять под контроль не только город, но и соседние асьенды, где работали многие повстанцы, превратившие «родные» латифундии в очаги сопротивления. Огромное количество апристов было расстреляно безо всякого суда. Официально к смерти были приговорены лишь 42 человека, однако по некоторым данным количество расстрелянных гражданских лиц, участвовавших в мятеже, приближалось к пяти тысячам.

Параллельно с «революцией в Трухильо» по всей стране вспыхнули мятежи, подготовленные рядовыми членами APRA. В Лас Пальмас, Уарасе и Уари группы вооружённых граждан при поддержке демократически настроенных военных и полицейских атаковали казармы и правительственные здания, но были быстро отброшены и разогнаны.

Поражение восстания в Трухильо и последующие за ним кровавые акты мести со стороны правительства имели далеко идущие последствия. В первую очередь, APRA, ставший, вопреки воле собственных руководителей, инициатором мятежа, окончательно потерял шанс на завоевание власти легальным путём – организация была запрещена.

Перед этим фактом, Айя де ла Торре, не на шутку испугавшийся за свою жизнь (его, находившегося в тюрьме, правительство намеревалось приговорить к смерти как главного зачинщика волнений), выдвигает новую стратегию, заключавшуюся в как можно менее агрессивной деятельности – возможно тогда успокоившиеся военные согласятся на проведение демократических выборов, на которых не могло быть иного победителя, кроме апристской партии. Ибо популярность APRA после событий в Трухильо выросла неимоверно.

Как видно, уже тогда началось плавное сползание Айя де ла Торре в реформизм. Однако, отчаянные попытки «умилостивить» режим в обмен на возможную легализацию не встретили никакого понимания со стороны базовых, рядовых элементов организации.

Напортив, если до установления режима военной диктатуры и расправы над патриотами в Трухильо радикальными взглядами отличались лишь бывшие поборники анархо-синдикализма, то теперь о непосредственном вооружённом действии против представителей власти говорили уже все. Настоящий фанатизм охватил низшие ряды партии.

Не удивительно, что вскоре этот фанатизм нашёл своё практическое отражение: 30 апреля 1933 года в центре Лимы после военного парада апристом Абелардо Мендосой был застрелен диктатор Луис Санчес Серро.

Именно это событие положило начало деятельности т.н. «групп обороны», известных в народе под именем «bufalos». Название, которое использовали и сами апристы, было избрано в честь погибшего лидера восстания в Трухильо Мануэля Баррето, имевшего прозвище «Бык» (Bufalo).

Важно отметить, что если убийство «мясника» Серро являлось индивидуальным актом бывшего анархо-синдикалиста, то деятельность «bufalos» носила иной, групповой характер. Айя де ла Торре привнёс в апризм чисто марксистский тезис о важности и необходимости коллективного, а не индивидуального действия, используемого анархистами. Он не раз подчёркивал важность этого аспекта:

«Действовать, действовать активно и немедленно, но только ячейкой. Никакого индивидуализма. Я очень хотел бы видеть в вас друзей, но гораздо больше вы интересуете меня как революционеры. А революционеры не имеют имён – только номера. Мы все лишь фишки, играющие во имя общей победы, и мы должны работать вместе».

Неустанно проповедуя дух индивидуального самопожертвования во имя общих интересов, организуя маленькие ячейки, укомплектованные «революционными кадрами», дисциплинированными и готовыми к борьбе в любую минуту («не толпа, не стихийная банда головорезов, но авангардный отряд, эмбрион Армии», «Быть революционером – значит быть дисциплинированным»), Айя де ла Торре сам способствовал развитию военизированных структур, действия которых, на самом деле, мало поддавались контролю со стороны национального руководства.

Оперируя концепциями, выведенными Айя де ла Торре в начале своей политической карьеры, эти коллективы революционных кадров под воздействием актуальной ситуации очень быстро трансформировались в боевые «группы обороны», действующие подчас по собственной инициативе, ибо сам Виктор Рауль, по крайней мере публично, не призывал своих сторонников к насилию.

Деятельность «bufalos», приобретшая особый размах в конце 30-х годов, носила самый широкий характер. Убийства агентов правоохранительных органов, взрывы бомб близ правительственных зданий, покушения на проправительственных деятелей (журналистов, депутатов и т.д.), нападения на полицейские участки и армейские посты. И опять главными центрами вооружённых и террористических действий APRA стали Трухильо («бастион апристской революции») и Лима, хотя периодически террористические акты сотрясали и другие крупные города страны.

Следственное фото Бенхамина Тельо Гарсия, апристского Секретаря по Экономическим Делам 1-ого сектора Лимы и члена "группы защиты"

Группа арестованных "bufalos" вместе со своим арсеналом

В дальнейшем, разрозненные группы «bufalos» удалось кое-как организовать с созданием т.н. «Секретариата Обороны». С тех пор действия «групп защиты» носили более упорядоченный, более организованный характер.

Но не только представители власти интересовали апристских боевиков. Не менее яростно они использовали насилие в борьбе со своими политическими противниками – членами Коммунистической Партии, демократического «Народного Действия», фашистами из «Революционного Союза».

Со временем, однако, эти группы «bufalos» трансформировались в аппарат подавления инакомыслящих в самой партии. После поражения восстания 1948 года и «идеологического виража» Айя де ла Торре, превратившегося в прислужника олигархического режима, группы верных «bufalos», старых опытных фанатиков, по указке своего лидера принялись атаковать всех тех, кто обвинял руководство в предательстве интересов латиноамериканской революции, в отступлении перед олигархией.

Не менее широким был и другой аспект подрывной деятельности апристов  -  речь идёт о новых попытках вооружённых мятежей. В период с марта 1933 по октябрь 1948 года апристские боевики инспирировали около двадцати вооружённых выступлений в различных регионах страны: некоторые из них были подавлены правительством, другие просто выдохлись. Ещё больше попыток организации восстаний, так и не дошедших до своего практического воплощения, было вскрыто правительственной разведкой.

И главную роль в этом процессе безусловно играла армия. Своими антиимпериалистическими настроениями и требованиями социальной справедливости, апристам удалось перетягивать на свою сторону не только рядовых и младших офицеров, но даже генералов и адмиралов. Инфильтрация в армейскую среду несла за собой развал дисциплины и иерархического порядка: солдаты отказывались подчиняться офицерам, офицеры не исполняли приказы главнокомандующих. И если в начале 30-х годов апристы выступали в качестве руководителей мятежных солдат, взволнованных патриотическими речами, то позднее, ближе к концу десятилетия военные уже по собственной инициативе поднимали оружие против «прогнившего режима» ради строительства «Великой Родины».

Ко всему прочему, работе в армейской среде способствовало ещё и то, что, начиная с 1936 года апристкой партии оказывал моральную, материальную и финансовую поддержку соседний боливийский режим «Революционного Военного Социализма» генерала Давида Торо, на который равнялись и в котором видели образец для подражания многие демократически настроенные перуанские военные.

Тем не менее, ни поддержка со стороны Боливии, ни активная пропаганда в среде военных, ни вооружено-террористическая деятельность «bufalos» не привели APRA к успеху. Лишь с окончанием Второй Мировой и началом демократических процессов в Латинской Америке, APRA, подвергающийся преследованиям вот уже 11 лет, получил новую возможность выйти из подполья. В 1945 году военными наконец были проведены демократические выборы, на которых победу одерживает Хосе Луис Бустаманте и Ривера. Айя де ла Торре, не имеющий возможности выставить свою кандидатуру из-за запретов, наложенных военными, призывает своих сторонников голосовать за демократа Бустаманте, рассчитывая тем самым на последующую легализацию APRA.

И действительно, вскоре после избрания, Бустаманте объявляет всеобщую амнистию, и для апристской партии вновь открывается официальное политическое поле.

После этого апристы на пару лет прекратили свою «конспиративную» деятельность, сосредоточившись на легальной борьбе. Однако, с течением времени отношения между президентом и Айя де ла Торре ухудшались и в 1947 году достигли критической точки, почти разрыва. Виктор Рауль вновь берёт на вооружение свою двойную политику «голосов и пуль». Именно теперь действия «bufalos» были упорядочены созданием «Секретариата Обороны», куда так же вошло множество военных – лидер APRA надеялся, что его речи и слоганы подвигнут армию на новый путч, который приведёт Айя де ла Торре к власти.

Айя де ла Торре в окружении "bufalos"

Изначально Виктор Рауль рассчитывал осуществить переворот во имя «спасения демократии» силами лишь самих апристов, организованных «Секретариатом Обороны» в бригады, но вскоре он понял, что задуманное им не по силам, и приступил к поиску генералов, которые могли бы взять на себя ответственность встать во главе мятежа.

Это был уже не в первый раз, когда Виктор Рауль хотел чужими руками привести APRA к власти. Но теперь множество базовых членов организации не разделяли его мнения по поводу «прогрессивности» армии. Многие считали, что переворот станет трамплином для будущей военной диктатуры, что APRA будет оттеснён от власти военными.

Тем не менее, Айя де ла Торре продолжал свои приготовления, одновременно мобилизуя и силы «bufalos», которые должны были стать своеобразной милицией, стоявшей за спиной регулярных сил. На протяжении всего 1948 года лидер партии, нагнетая истерию и напряжённость, одновременно откладывал ещё и ещё раз революцию, к которой стремились рядовые члены, поскольку ещё не был найден необходимый генерал. Всё это способствовало разочарованию «bufalos», которые чётко видели, что их руководители не хотят революции: они хотят лишь гарантированно дорваться до власти. Многочисленные собрания «Секретариата Обороны» между февралём и сентябрём свидетельствуют об этих настроениях. Поэтому, рядовыми членами APRA было решено на свой страх и риск поднять новое восстание, не дожидаясь разрешения Айи и национального руководства, разумно полагая, что их реакция будет негативной. Предполагалось, что перед свершившимся фактом лидеры будут вынуждены уступить.

Ранним утром 3 октября 1948 года восстал военно-морской гарнизон в Кальяо, возглавляемый апристами и военными националистами, осознавшими необходимость радикальных перемен для решения проблем страны. Восставшие захватили крепость Реал Фелипе, а так же несколько боевых кораблей и две субмарины. Распределив оружие гарнизона среди подошедших к базе апристов, мятежники приготовились сопротивляться.

Движение было поддержано несколькими группами «bufalos», атаковавшими в столице полицейский комиссариат и центральную телефонную станцию. Практически сразу же вблизи военно-морской базы завязались бои с правительственными силами, использовавшими для подавления сопротивления танки и самолёты.

Однако руководство APRA, узнавшее о случившемся постфактум, отказалось принимать на себя ответственность за руководство восстанием. Более того, различные руководители высшего звена приказали рядовым, втянутым в мятеж, сложить оружие и скорее разойтись по домам, пока не вышло чего дурного.

Айя де ла Торре тем временем попытался связаться с генералами Хуаном де Диосом Кудросом и Хосе дель Кармен Марином для того, чтобы они, более не медля не минуты, осуществили в той ситуации хаоса, в который погрузилась столица, военный переворот. Но ничего не вышло. Генералы, на которых возлагались надежды, остались верны правительству. Национальное руководство APRA запаниковало.

Тем временем, столкновения на улицах Лимы между вооружёнными апристами и непосредственно близ крепости Реал Фелипе в Кальяо продолжались вплоть до вечера. Около четырёх часов, видя, что их действия не находят поддержки не только у народа, но даже у руководства APRA, восставшие прекратили сопротивление. Итогом авантюры стала гибель более трёхсот человек – апристов, восставших матросов, правительственных солдат и полицейских.

В тот же день правительство Бустаманте издало декрет о новом запрещении апристской партии. К тому моменту основные лидеры организации уже скрылись, и их местопребывание оставалось неизвестным даже для самих апристов. Сам Айя де ла Торре «всплыл» лишь спустя два месяца: 3 января 1949 года он получил убежище в здании колумбийского посольства в Лиме, где и пребывал следующие пять лет, спасаясь от преследования пришедшего к власти на фоне политического кризиса генерала Мануэля Одрии.

Поражение восстания нанесло ощутимый удар по престижу APRA как революционной организации. Рядовые члены винили в провале прежде всего само руководство, запаниковавшее перед лицом случившихся событий, а затем и вовсе трусливо бежавшее. Многие из этих людей в последующие годы займутся организацией радикальных фракций внутри партии с целью коррекции политической линии. Другие, увидевшие подлинное лицо Айя де ла Торре, уставшие от его демагогии, шатаний и бесконечного предательства собственных доктрин, покинули ряды организации, начав поиски более правильных путей революции. Среди этих людей было множество рабочих и молодёжи, которые на протяжении последних лет активно действовали в рядах «групп защиты» и теперь, после окончательного отказа APRA от революционных доктрин прошлого, были крайне разочарованы.

Для партии начались тяжёлые годы. Предательство руководства привело не только к отдалению от организации радикалов и решительных, но и к потере множества интеллектуалов, развивавших антиимпериалистические революционные доктрины APRA и теперь увидевшие, как эти доктрины рухнули из-за трусости тех, кто так долго говорил о «революции», кто направлял десятки «bufalos» на верную смерть, но сам спасовал перед опасностью.

Тем временем, 27 октября 1948 года генерал Мануэль Одрия, один из министров правительства Бустаманте, поддержанный олигархией и североамериканским империализмом, осуществляет переворот, установив личную диктатуру. Практически сразу же он обрушивает репрессии на оппозицию в общем, и на апристскую партию в частности, в которой он видел главную опасность для себя. Уже объявленный вне закона демократическим правительством «Альянс», теперь фактически, под ударами полиции и спецслужб, растворяется. Кто-то из рядовых членов уходит в глубокое подполье, многие уезжают за рубеж, формируя громадную апристскую диаспору.

Апристы в Чили

Здесь, за пределами Перу, разворачивается идеологическая борьба между «революционными апристами» и теми, кто оставался верен Айя де ла Торре, сидящему в заключении в колумбийском посольстве. В Буэнос-Айресе и Сантьяго были образованы оппозиционные «Комитеты Изгнанных Апристов», руководители которых предлагали начать вооружённую борьбу против правительства Одрии, опираясь на старого друга партии, генерала Хуана Перона, который практически сразу же поссорился с перуанским каудильо, обвинив его в поставках пшеницы для снабжения американских войск в Корее. Дополнительным фактором стало то, что, после того, как США, недовольные политикой национализации, наложили эмбарго на поставку нефтепродуктов Аргентине, злопамятный Одрия отказался продавать Перону бензин для уборки урожая.

Перон, для которого, по его же собственным словам, труд «Антиимпериализм и APRA» являлся настольной книгой, тем не менее был озадачен заявлениями Айя де ла Торре, которыми он сыпал из колумбийского посольства. По мнению генерала, лидер APRA вступил в сговор с американцами, предал собственные революционные идеалы. Тем не менее, наблюдая революционный энтузиазм рядовых апристов, на встрече в Буэнос-Айресе Перон пообещал оказать всю необходимую помощь для свержения Одрии.

Реакционные деятели APRA, вроде самого Айи или Луиса Альберто Санчеса, второго человека в партии, видевшие в аргентинском президенте своего конкурента за место «главного борца с империализмом», отказывались о чём-то договариваться с Пероном, потому что «он тоже диктатор». Не менее активная полемика завязалась между различными группами изгнанников по поводу смены идеологической линии и руководства: полемика, закончившаяся поражением революционного крыла во главе с Мануэлем Сеоане на конгрессе в Монтевидео в 1954 году.

Тем не менее, группа про-перонистски настроенных апристов, проживающих в Буэнос-Айресе, устанавливает связи с аргентинским правительством с целью получения поддержки в попытке нового восстания. И на этот раз речь идёт о «классическом» для APRA сценарии: перевороте, во главе которого должен встать дружественный партии генерал, которого поддержат бригады «bufalos». Этим руководителем был объявлен генерал Хуан де Диос Куадрос – тот самый, который в 1948 году побоялся выступить в поддержку APRA и сохранил верность правительству, но затем, после прихода к власти Одрии, был вынужден удалиться в Эквадор.

Но не только перонистское правительство на этом этапе оказывало поддержку апристским радикалам. После Боливийской Национальной Революции 1952 года, в которой деятельное участие приняли десятки молодых апристов, помощь в будущей борьбе против диктатуры Одрии обещало оказать и боливийское «Националистическое Революционное Движение» (Movimiento Nacionalista Revolucionario), особенно, его наиболее радикальные, ультралевые сектора во главе с Хуаном Лечином, считавшие «ортодоксальных» апристов соратниками по антиимпериалистической борьбе. Виктор Пас Эстенссоро, руководитель MNR и президент страны, практически сразу предложил апристам использовать боливийскую территорию для вторжения «освободительных сил» в Перу.

Вся эта деятельность не вызвала никакой симпатии у высшего руководства APRA: столкновение аргентинского генерала с проамериканскими силами, антиамериканская деятельность боливийского президента Виктора Пас Эстенссоро совершенно не соответствовали концепции «интерамериканизма без Империи», выведенной Айя де ла Торре в 40-х годах. И конечно, абсолютно противоречило проамериканским взглядам, к которым начал склоняться Виктор Рауль в начале 50-х.

Оригинальный план заключался в наступлении с территорий Боливии колонны, составленной из сотен апристов, вынужденных бежать за рубеж после установления в Перу диктатуры. Но в реальности всё вышло иначе. Радикалы вновь увидели, что руководители и часть активистов APRA, безостановочно говорившие о революции, на самом деле этой революции не хотят. Из Центральной Америки и Мексики прибыло только десять человек, столько же из Колумбии и Венесуэлы. Тридцать бывших «bufalos» приехало из Чили.

И вот этот маленький контингент приступил к тренировкам на предоставленной MNR латифундии под руководством боливийских офицеров. Перон прислал апристам сотни единиц огнестрельного оружия, взрывчатку, боеприпасы, амуницию. Генерал Куадрос, несмотря на отчаянную нехватку боевых кадров, уверял Перона и Пас Эстенссоро в успехе будущего мероприятия. По его мнению, как только колонна войдёт в Пуно, действия восставших будут поддержаны местными крестьянами.

Проект был действительно авантюрным, и всего лишь одна маленькая ошибка привела к краху всё мероприятие. План, составленный с таким трудом, развалился из-за неосторожности. Перон прибыл в Сантьяго, чтобы поздравить с победой нового президента Чили, популиста Карлоса Ибаньеса дель Кампо. Мануэль Сеоане, один из протагонистов нового революционного похода APRA, так же проживавший в Чили, решил использовать возможность для встречи с Пероном. Каким-то образом информация о переговорах между аргентинским генералом и представителями революционного крыла APRA просочилась к журналистам, и уже на следующий день новость об этом появилась на страницах чилийских газет. Посольство Перу информировало Лиму. Испугавшийся Одрия принял решение начать продажу Аргентине топлива, несмотря на американское эмбарго. Добившись своей цели, Перон быстро охладел к идее апристов. Перонисты сочувствовали апристам, но материальная помощь с их стороны прекратилась.

Боливийское правительство, внутри которого восторжествовали реформистские тенденции, так же прервало помощь радикалам. Ко всему прочему, в 1954 году Одрия под давлением мировой общественности вынужден был выпустить Айя де ла Торре из страны и тот сразу же развил бурную деятельность, встав в оппозицию любому революционному начинанию партии, провозгласив, что проект вторжения является делом рук «агентов международного коммунизма», внедрившихся в ряды партии.

Подготовка экспедиции 1952-54 гг. стала лебединой песней апристской революции. Айя де ла Торре, по-прежнему используя революционную демагогию, накладывал вето на любую по-настоящему революционную попытку базовых элементов. Более того, он начал активно бороться с последователями его собственных концепций 30-х годов. Бороться, используя не только слова, но и пули – в этом ему активно помогало старое поколение «bufalos», направляемых руководством на недовольных. Один из наиболее опасных левых лидеров Латинской Америки той эпохи, Айя да ла Торре постепенно трансформируется в типичного маккартиста, приветствующего войну в Корее и свержение реакционными силами гватемальского президента Арбенса.

В 1956 году Айя заключает пакт с правительством Мануэля Прадо. Отныне он явный и открытый сторонник олигархического проамериканского режима. Он аплодирует контрреволюционному вторжению на Кубу в 1961, американской агрессии против Вьетнама, Панамы, Доминиканской Республики. Идеологический прогресс мелкого буржуа, бывшего в молодости радикалом, а теперь ставшего крайне правым консерватором, был завершён.

По материалам книги Nelson Manrique «Usted fue aprista! Bases para una historia crítica del APRA»