Как и многие другие партизанские движения 60-х годов,
«Вооружённые Силы Национальной Революции» являлись фактически проектом одного
человека, с потерей которого организация быстро сошла с политической сцены.
Таким человеком в данном случае был собственно лидер FARN Анхель «Васко» Бенгочеа, закалённый
троцкист, настоящий ветеран организации «Рабочее Слово» (Palabra Obrera), являвшейся главной
троцкистской группировкой Аргентины того периода.
Для того чтобы понять, каким образом троцкистское движение
сошлось с движением перонистским, что и дало начало истории FARN, необходимо проследить тот путь,
который прошёл троцкизм в Аргентине, а вместе с ним – и сам Бенгочеа.
На национальном уровне, точно так же как и на мировом,
троцкистское движение отличалось большим разнообразием мнений и фракционностью,
что порождало огромное количество различных идеологических тенденций, каждая из
которых претендовала на то, чтобы называться «истинным» троцкизмом.
Дабы продемонстрировать этот процесс, можно привести пример
деятельности «Рабочей Партии Социалистической Революции» (Partido Obrero de la Revolución Socialista), которая пыталась
унифицировать различные аргентинские группы в единый организм. В какой-то
момент этого даже удалось достичь, однако вскоре единство троцкистов треснуло,
и партия развалилась на дюжину организаций, среди которых выделим «Рабочую
Марксистскую Группу» (Grupo Obrero Marxista), возглавленную Уго Мигелем
Брессано (псевдоним – Науэль Морено), к которой в середине четвёртого
десятилетия XX века и
присоединиться молодой Бенгочеа.
В отличие от других групп, включавших в себя, основным
образом, теоретизирующих интеллигентов, эта организация предпринимала
многочисленные шаги для того, чтобы приблизиться к пролетарскому классу Аргентины,
который, отчего-то, с крайней неохотой воспринимал троцкистские идеи. Одной из
первых стратегий GOM,
утверждённых в качестве меры сближения с рабочими, являлась так называемая «пролетаризация»,
с целью инкорпорации в ряды рабочего класса своих кадров, имевших явное «мелкобуржуазное»
происхождение.
Суть «пролетаризации» заключалась в переезде активиста в рабочий
пригород или квартал и поступление на завод или фабрику, что являлось
своеобразной практической «школой», формировавшей новую личность, разрывающую
связи со своими «сучьими корнями» в капиталистическом обществе.
Однако, эта стратегия не дала нужных результатов, так как
троцкистов очень быстро вышибали со всех предприятий: после первых же попыток
столкновения с дирекцией или руководством существующих профсоюзов, активистов
молниеносно увольняли.
В течение первого перонистского правительства (1946-52), GOM, как и другие
троцкистские группы, рассматривала Хуана Перона как «классического» латиноамериканского бонапартиста, действующего
во имя интересов английского империализма.
Однако во время второго президентства генерала Перона,
вследствие изменений как в национальной экономике, так и в мировой геополитике,
некоторые троцкистские группы в корне изменили своё отношение к идеям перонизма,
осуществив самый настоящий идеологический вираж.
В 1952 году «Революционная Рабочая Партия» (Partido Obrero
Revolucionario, бывшая GOM)
инициировала процесс анализа актуальной ситуации, придя к выводу, что
английский империализм практически полностью уничтожен империализмом
североамериканским, по крайней мере, в Латинской Америке. Вследствие этого
«северный сосед» теперь должен рассматриваться как главный враг латиноамериканских
народов. Очевидным союзником в деле антиимпериалистической борьбы против янки является
перонизм. Эта позиция находит своё отражение в партийном документе POR «Объединённый Антиамериканский
Фронт».
Таким образом, возникла парадоксальная ситуация: троцкисты
повернулись к идеям перонизма как раз в тот момент, когда сам генерал Перон,
под давлением окружения и ухудшавшейся экономической ситуации, попытался
сгладить свои противоречия с Соединёнными Штатами и пересмотреть политику в
отношении рабочих синдикатов в пользу крупных промышленников, недовольных
широкими правами и социальными гарантиями, данными трудящимся, в условиях
углубления экономического кризиса.
Подобная смена вех стала предварительным шагом к рождению
новой стратегии, которая возникнет после переворота 1955 года, отстранившего
перонизм от власти; стратегии «внедрения» («энтризма»).
Дабы понять смысл этой новой тактики, укажем, что ещё в
тридцатых годах, когда был создан оппозиционный сталинскому «Четвёртый
Интернационал» (троцкистский), сам Троцкий призывал: «не надо создавать новых ленинских партий, но необходимо внедряться в
уже существующие партии и профсоюзы. Вместе с этим мы сумеем избежать изоляции
движения от масс и возрождения сектантства».
В Аргентине тактика «внедрения» имела свои особенности,
связанные с идеологическими предпочтениями рабочего класса, который,
практически полностью, стоял на перонистских позициях. Реализация её началась
вскоре после т.н. «Освободительной Революции» 1955 года, покончившей с
правлением генерала Перона. В этом контексте, используя тяжёлый климат
репрессий против сторонников павшего президента, различные троцкистские деятели
начали проникать в профсоюзы и рабочие группы, содействуя радикализации
героического сопротивления, оказанного трудящимися-перонистами пришедшей к
власти диктатуре.
Для «Васко» Бенгочеа и его группы эта «инфильтрация», в
отличие от «пролетаризации», проходила достаточно легко, поскольку рядовые
рабочие всё больше отдалялись от своих профсоюзных руководителей, настроенных
реформистски и выступавших за возможность переговоров с новым правительством.
Множество трудящихся, особенно, в текстильной и металлургической
промышленности, продолжавших исповедовать перонистские взгляды, отказавшись
признавать правительство «Освободительной Революции», вносились в «чёрные
списки» своими же собственными синдикальными боссами.
Стратегия «энтризма» дала потрясающие результаты, превратив
маленькую группу троцкистов в довольно солидную организацию, имевшую влияние в
рабочих слоях, особенно, среди трудящихся металлургической, текстильной и
холодильной промышленности, т.е. среди наиболее активных и боевых синдикатов.
В июне 1957 года VI Конгресс POR
принял решение сделать ещё один шаг в направлении перонистского движения для
того, чтобы «повысить активность рабочих-перонистов
на ниве политико-синдикального действия … и независимого революционного
действия». Таким образом, вследствие этой новой политики родилось «Движение
Рабочих Группировок» (Movimiento de Agrupaciones Obreras), в руководство
которой вошли известные перонистские синдикальные главари и некоторые
троцкисты, в том числе и Бенгочеа. Именно «официальным голосом» этой
перонистско-троцкистской группировки станет основанный в 1957 году знаменитый
журнал «Рабочее Слово» (Palabra Obrera),
главным редактором которого так же станет «Васко».
 |
| Анхель Бенгочеа |
В первом номере «Рабочего Слова» от 23 июля 1957,
практически полностью посвящённом предстоящим выборам в Конституционную
Ассамблею, Бенгочеа в рубрике «слово редактора» так обозначил цели издания:
«Рабочее слово»
выходит на улицы с намерением сражаться с олигархическим режимом и защищать
политический суверенитет страны и её экономическое наследие, полностью
созданное руками рабочих».
Вот что говорит один из перонистов, действовавших в то время
в синдикальном движении Бериссо (пролетарский пригород Большого Буэнос-Айреса),
которое здесь возглавлял Бенгочеа:
«Началась продажа
«Рабочего слова»; все, те, кто занимался его распространением, были
перонистами; те, кто покупал журнал, тоже […] Еженедельник продавался на всех
углах, люди выходили и покупали его, считая «своим» […] Бенгочеа практически
жил в Бериссо, хотя его квартира находилась в столице […] Ориентированные «Рабочим словом»,
товарищи-перонисты создавали свои заводские группировки; помню, что на «Swift» была группа «17 октября», на «Armour» - «4
июля», на верфях действовала рабочая бригада «24 февраля», а ещё была женская
перонистская группа «7 мая», работавшая в квартале»
Однако, эти троцкисты, стремившиеся стать «авангардом»
боевого перонистского движения, обнаружили, что не всё так гладко, как они
раньше думали.
Вопреки их предположениям, идеологическое влияние троцкизма
на перонизм имело и обратный эффект: рядовые кадры POR, столкнувшиеся с объективной
реальностью повседневной жизни трудящихся, вознамерились скорректировать линию собственной
партии.
Таким образом, троцкистский сектор, объединившийся с
рабочими слоями перонистского движения, породил странную идеологическую смесь,
которая позднее станет основой «Вооружённых Сил Национальной Революции». Достаточно
сказать, что троцкист «Васко» Бенгочеа вошёл в «Тактическую Команду»,
объединявшую издателей подпольных перонистских журналов и газет, работавших над
развитием «Первого Перонистского Сопротивления» диктатуре «Освободительной
Революции».
Сближению перонизма и троцкизма так же содействовала
позиция, проповедовавшаяся Джоном Уильямом Куком, бывшим депутатом Конгресса
времён перонистского правительства, ставшим после 1955 года главным лидером
«Перонистского Сопротивления».
Кук, попавший под сильное влияние Кубинской революции и
впервые посетивший Кубу в 1960 году, выдвинул концепцию т.н. «революционного»
или «левого перонизма». По его мнению, перонистское движение должно
трансформироваться в революционную партию с преобладанием рабочих для того,
чтобы сплотить вокруг себя все прогрессивные сектора общества, требующие
национального и социального освобождения. Впервые Кук, в отличие от самого
Перона, - уже не являвшегося подлинным лидером борьбы, а скорее символической
фигурой, - заявляет, что в данных исторических условиях «перонистская
революция» не может иметь иного характера, кроме как социалистического.
 |
| Джон Уильям Кук |
Причём, путь к этой революции для Кука, - опять же,
благодаря кубинскому влиянию, - пролегал через вооружённую борьбу, «народную
войну».
Неудивительно, что вскоре столь противоположные фигуры как Бенгочеа
и Кук наладили тесное сотрудничество, никогда не скрывая своих связей от масс.
Алисия Эгурен, жена Кука, вспоминает, что её муж, находящийся в тот момент в
подполье, в августе 1959 года даже присутствовал на очередном Конгрессе
«Рабочего Слова» (бывшая POR).
И именно «Толстяк» Кук в последующем, благодаря своим связям, посодействует
отъезду Бенгочеа и товарищей из его фракции на Кубу.
Понятно, что вся эта ситуация вызвала шквал обвинений в
«предательстве» и «инфильтрации» как со стороны правого сектора перонизма, так
и со стороны «ортодоксальных» троцкистов.
Однако, должен был произойти ещё ряд событий, прежде чем
сторонники этого своеобразного «перонистского троцкизма», сгруппировавшиеся
вокруг «Васко» Бенгочеа, примут решение взять в руки оружие.
Одним из таких событий стала грандиозная всеобщая стачка
января 1959 года и захват рабочими столичного хладокомбината Лисандро де ла
Торе (одного из крупнейших в Латинской Америке), насильственно освобождённого
отрядами полиции численностью в полторы тысячи человек при поддержке танков. Были
арестованы сотни активистов этой рабочей акции, в том числе, и «Васко»
Бенгочеа.
Этот инцидент, ставший кульминацией четырёхлетней борьбы трудящихся
против нового правительства (особенно яростной в Росарио и пролетарских
городах, окружавших Буэнос-Айрес), поставил крест на стратегии массовых рабочих
выступлений, породив процесс поиска новых форм борьбы. Ибо, все последующие
попытки организации крупномасштабных стачек и забастовок окончились полным крахом,
что стало продуктом январского стратегического проигрыша.
Стоит отметить, что именно в ходе этого процесса поиска
новых путей борьбы, в городе Сан-Мигель возникнет первая партизанская
организация перонистов – «Перонистское Движение Освобождения – Армия
Национального Освобождения», более известная как «Утурункос», которая в октябре
1959 года предпримет попытку организации очага герильи в провинции Тукуман.
Очевидно, что огромный вклад в рост идей партизанской борьбы
как в Аргентине, так и на континенте в целом, внесла победа Кубинской
революции. Причём, троцкисты изначально традиционно (стоит хотя бы вспомнить
неприязнь троцкистов к Сандино) не приняли эту революцию, называя её «простой
сменой правящих элит». В дальнейшем, когда антиамериканские акции нового
правительства не замечать уже было нельзя, «Рабочее Слово» выдвинуло другую
версию: дескать, всё это результат давления масс на руководителей страны, а не
следствие подлинной революционности самого правительства Фиделя. Только в 1961
году троцкисты окончательно признали революционность новых властей Кубы и даже
характеризовали остров свободы как «первое государство рабочих на
латиноамериканском континенте».
Таким образом, внутри «Рабочего слова» начинается усиление
прокубинских позиций, предусматривавших и ставку на вооружённую борьбу, и
дальнейшее взаимодействие с прогрессивными перонистскими секторами. Очередной
Конгресс организации в мае 1961 года окончательно утверждает «кастризм» («новое политическое латиноамериканское
движение, отвечающее принципам объединённых революционных фронтов») в
качестве своей платформы.
Не менее заметное влияние на развитие вооружённого движения
в Аргентине оказала победа и народной революции в Алжире, подтвердившая, что
единственным реальным путём к захвату политической власти является путь вооружённой
борьбы.
Другим важным событием той переломной эпохи стал предвыборный фарс 1962 года. Тогдашний президент Артуро Фрондиси
разрешил участвовать в губернаторских выборах некоторым представителям
перонистского движения (после 1955 года перонистским партиям было запрещено
любое участие в официальной политической деятельности), выступавших под флагом
партии «Народный Союз». Однако, после триумфальных побед этих кандидатов в
нескольких провинциях, Фрондиси отменил итоги, вызвав грандиозный скандал.
Наблюдая за усилением рабочего движения в годы относительно «свободного»
правления Фрондиси, военные спустя пару месяцев после скандальных выборов вновь
осуществили государственный переворот, приведя к власти Хосе Мария Гуидо.
После всех этих виражей, группа, сформировавшаяся
вокруг «Васко» Бенгочеа осознаёт неотложную
необходимость поиска новых, более эффективных форм борьбы за власть, и вскоре приходит к выводу, что самым действенным методом, буквально единственной оставшейся в запасе альтернативой, является вооружённая борьба.
В конце 1961 года, вместе с ростом крестьянских выступлений
в соседнем Перу, возглавляемых зачастую деятелями местной троцкистской «Рабочей
Революционной Партии», Науэль Морено, общепризнанный лидер «Рабочего Слова»,
поспешил заявить, что именно здесь, на древней земле инков, начнётся
Латиноамериканская Революция. Главарь «Palabra Obrera» заявляет о необходимости
переброски кадров и ресурсов аргентинской организации перуанским товарищам для
поддержки народных выступлений, особенно широких в провинции Куско.
Очень скоро некоторые аргентинцы, отправившиеся на помощь
перуанским товарищам, - такие как Даниель Перейра, Эдуардо Креус и Хосе
Марторель, - находясь под сильным влиянием «кастризма», начинают высказывать
ещё более радикальные идеи, нежели Морено. По их мнению, приоритетным являются
акции по добыче финансовых ресурсов для подготовки настоящего партизанского
выступления в Куско, которое, очевидно, должно трансформироваться в
общенациональное восстание в случае, если перуанский режим применит репрессии в
отношении герильерос.
Практически сразу же слова радикалов были подкреплены
практикой: в декабре 1961 года аргентинско-перуанской группой троцкистов был
ограблен «Народный Банк» в Лиме, а в апреле следующего года – «Кредитный Банк»
в Мирафлорес (престижный район перуанской столицы). Последняя акция по вине
самих же участников, отличившихся излишней болтливостью, привела к печальным
результатам – в ходе расследования, в мае месяце полиции удалось ликвидировать
практически все городские базы POR,
а так же арестовать более 30 участников военно-технической сети. После всего
случившегося, Морено развернул внутри «Рабочего Слова» настоящую травлю
сторонников вооружённой борьбы, именуя их теперь не иначе как «путчистами» и
«авантюристами».
В связи с этим, начался процесс отхода организации как от
идей герильи, так и от тактики «внедрения» и взаимодействия с перонистским
движением по причине приверженности его левых секторов «мелкобуржуазному
авантюризму» (т.е. концепциям вооружённого действия). Покаявшись за свой
«национал-уклонизм» Морено и его организация в 1964 году начинают сближение с …не
менее «мелкобуржуазным» левонационалистическим «Народным Революционным Индо-американским
Фронтом» (Frente Revolucionario Indoamericano Popular - FRIP) братьев
Сантучо.
А тем временем «перонистские троцкисты», сконцентрировавшиеся
вокруг фигуры Бенгочеа, получившие порцию критики в свой адрес от всё более
авторитарного Морено, так же начинают отдаляться от «родной» организации.
В июле 1962 года Бенгочеа с большим скандалом уезжает на
Кубу, нарушив инструкции Морено, настаивавшего на том, чтобы «Васко» отправился
на Остров Свободы в одиночку и только для того, чтобы просить финансовой
поддержки. Вопреки этому, Бенгочеа захватил с собой четырёх товарищей и три
месяца пробыл в Гаване. С помощью старых знакомств с Джоном Уильямом Куком, так
же находившимся в этот момент в столице Кубы, Бенгочеа удалось встретиться с
Эрнесто Геварой.
Это удивительно, учитывая, что собственно кубинская троцкистская
«Революционная Рабочая Партия» придерживалась в отношении режима и, в
особенности, в отношении самого «Че» оппозиционных взглядов, именуя его просто-напросто «сталинистом».
Гевара, в свою очередь, указав, что «Нельзя
быть вместе с Революцией и одновременно с этим быть против Коммунистической
Партии. Революция и Партия идут рука об руку», содействовал развязыванию
открытых репрессий против троцкистов, особо активных в синдикатах зоны Гуантанамо.
В ходе беседы выяснилось, что кубинское правительство не
намерено помогать аргентинцам, если предварительно оно не утвердится в их
«надёжности». Это обозначало необходимость аргентинским кадрам пройти курс
военно-политического обучения, в ходе которого они не на словах, а на деле
показали бы свою готовность к революционной работе.
Всё это противоречило позиции Морено, требовавшего
немедленной помощи безо всяких гарантий и доказательств «верности» со стороны
«Рабочего Слова». Столь непримиримая позиция лидера «Palabra Obrera» объясняется тем, что,
после «Карибского кризиса» троцкисты утвердились во мнении, что Кастро является
советской марионеткой, и не горели желанием попадать под власть своих
политических оппонентов.
На самом же деле, Куба проявляла осторожность, связанную с
прошлыми ошибками. Ибо, в начале 60-х годов на остров начали пребывать десятки
групп со всей Латинской Америки, заявлявшие о готовности начать в своих странах
вооружённую борьбу за социализм. Зачастую, после получения денег, эти группы
«революционеров» исчезали в неизвестном направлении, в связи с чем режим Кастро
начал подходить более внимательно к вопросу подготовки кадров для
континентальной борьбы.
Приняв решение пройти курс военно-политической подготовки,
пятеро троцкистов попали в группу к другим аргентинцам; перонистам, привезённым
на остров Куком.
Гевара, между тем, к тому моменту уже заразился идеей
осуществления революции в его родной Аргентине. Ещё 25 мая 1962 года на встрече
с аргентинскими делегатами, прибывшими на Кубу, «Че» произнёс длинную речь,
проведя параллели между современностью и временами Войны за Независимость. Он
заявил, что, если бы Объединённые Провинции Ла-Платы, сбросившие колониальное
ярмо в ходе Майской Революции 1810 года, не были поддержаны революционерами в
Чили, Перу, Колумбии, Венесуэле и Парагвае, восстановление испанской власти
было бы только вопросом времени. Революционная Куба является современным
аналогом Объединённых Провинций, которая неизбежно падёт под натиском
империализма, если её дело не поддержат революционеры других стран континента.
Гевара так же подчеркнул, что кубинский пример доказал, что
партизанские силы способны нанести поражение регулярной армии, став подлинным
авангардом народа, вокруг которого формируется широкий фронт национального
освобождения.
Во время визита в лагерь обучения аргентинцев, «Че» повторил
свои доводы, указав окончательно, что обучение должно закончиться формированием
партизанской колонны для войны в Аргентине. Некоторые из присутствующих
негативно отреагировали на такое требование, указав, что без поддержки Перона
данную стратегию реализовать в Аргентине просто невозможно.
В отличие от других, Бенгочеа практически сразу же поддержал
проект, выдвинутый Геварой, который во многом соответствовал воззрениям самих
троцкистов.
Во-первых, как и «Че», «Рабочее Слово» рассматривало
ситуацию в Аргентине как благоприятную для развёртывания вооружённой борьбы.
Во-вторых, идея континентальной латиноамериканской
революции, которая бы вывела Кубу из изоляции, соответствовала троцкистским тезисам
о невозможности построения социализма в отдельно взятой стране и о
необходимости постоянной революционной динамики для того, чтобы избежать
бюрократизации революционного аппарата.
В-третьих, троцкисты из «Рабочего Слова», исторически
негативно относящиеся к латиноамериканским коммунистическим партиям, в той или
иной мере зависящим от Москвы, увидели в «кастризме» (геваризме) идею,
противоречащую официальной политической линии «мирного сосуществования двух
систем», провозглашённой СССР после «Карибского кризиса».
В-четвёртых, идея единства революционеров в рамках «фронта
освобождения», так же импонировала «перонистским троцкистам».
Единственным камнем преткновения между «Че» и «Васко»,
вызывавшим острую полемику, являлось неверное представление Гевары о городском
рабочем классе Аргентины. Широкая урбанизация страны, социальный вес
пролетариата, влияние на него идей перонизма: не учитывая всех этих факторов,
сельская герилья кубинского типа обречена на провал. Центром революционной
войны, по мнению «Васко», всё-таки должен быть город, а не деревня. В поддержку
своего тезиса, Бенгочеа приводил примеры партизанской войны в Западной Европе а
ходе Второй Мировой, а так же борьбы вьетнамского народа против французских
колониалистов: стратегий, которые адекватно совмещали в себе военное и
политическое действие, деятельность в городах и на селе.
Гевара, который, по утверждению свидетелей, крайне
уважительно относился к «Васко», тем не менее жарко оспаривал его аргументы. В
итоге, ни к какому консенсусу они не пришли.
Тем не менее, «перонистские троцкисты» из «Рабочего Слова»,
окончательно попав под влияние фигуры Гевары, достигли с ним соглашения о
начале партизанской борьбы в горах аргентинской провинции Тукуман. Причём, в
качестве участников будущего действия были избраны и Кук и его жена Эгурен и
многие другие члены «Перонистской Молодёжи», такие, как Давид Рамос, в 1968
году принявший участие в попытке «Вооружённых Перонистских Сил» (Fuerzas Armadas Peronistas) организовать
партизанское выступление в местечке Тако Рало. По словам Карлоса Скиавельо,
всего в учреждении партизанского очага на территории Аргентины должны были
принять участие сорок пять человек, однако в итоге, вследствие строгого отбора
в ходе полуторамесячного курса военного обучения, в группе остался лишь 21
боец.
Пребывание группы на острове длилось до февраля 1963 года.
Причём, «Васко» и другие члены «Рабочего Слова» в этот период абсолютно не
поддерживали никаких связей с организацией, вызвав ярость Науэля Морено,
квалифицировавших в последующем этих «пролетарских аргентинских революционеров» как
«мелких буржуа» и «авантюристов».
В этот момент в активной разработке Гевары находился
региональный план, известный как «Операция Алондра», охватывавший север
Аргентины и юг Перу и Боливии, где различные партизанские колонны должны были
осуществлять параллельные действия в рамках континентального проекта
латиноамериканской герильи.
Эта стратегия, оперативными руководителями которой являлись
перуанцы Эктор Бехар и Хавьер Эрауд, должна была содействовать подготовке армии
освобождения в Боливии, которая рассматривалась в виде центральной силы всего
проекта. Две колонны этой армии должны были проникнуть на территорию Перу, где
предполагалось установить контакты с троцкистом Уго Бланко, возглавлявшим крестьянские
вооружённые выступления в Куско вплоть до своего ареста в мае 1963.
Параллельно с этим, группа под руководством личного друга
Гевары Хорхе Риккардо Масетти должна была организовать партизанский очаг на
территории Аргентины, надёжно закрепившись в северной провинции Сальта,
граничившей с Боливией, которая рассматривалась как вероятный тыл в случае
первых неудач.
В этом плане (который в итоге провалился по различным
причинам) группа «Васко» Бенгочеа была ответственна за развитие герильи в
соседней с Сальтой провинции Тукуман.
Возвратившись в Аргентину, Бенгочеа не удивился, узнав, что
«Рабочее Слово» не будет поддерживать его на пути развития вооружённой борьбы.
5 августа 1963 года Бенгочеа и его товарищи получают разрешение Морено на
разработку своего проекта вне партийной организации. Официальная троцкистская
версия гласит, что окончательный разрыв между «Рабочим Словом» и группой
Бенгочеа состоялся только 28 марта 1964 года, после того, как «Васко»
проигнорировал требования о соблюдении партийной дисциплины и предоставлении
отчётов о контактах с другими организациями. Очевидно, с этого самого момента
Бенгочеа окончательно отходит от своих старых концепций: в его работах и
выступлениях, посвящённых борьбе в Аргентине в рамках континентального
проекта Гевары, мы не найдём ни одной ссылки на троцкистское течение, развитию
которого «Васко» посвятил 17 лет своей жизни.
Наиболее специфическим элементом проекта группы Бенгочеа,
являлось осознание необходимости развития националистического и антиимпериалистического
действия, способного привлечь к вооружённой борьбе широкие общественные слои –
в первую очередь, перонистов. Не случайно поэтому, первичной целью революционной войны была объявлена Национальная Революция, что и дало название самой организации –
«Вооружённые Силы Национальной Революции».
Основным слоганом для будущего публичного появления,
Бенгочеа избрал лозунг «Суверенитет или смерть! Мы победим!». Этот акцент на
«прогрессивный» революционный национализм, - без потери классового видения
ситуации, - теоретически должен был способствовать росту и расширению FARN за счёт активистов левой
перонистской тенденции и левых националистов. Если мы взглянем на структуру
организации, - по крайней мере, на ту часть, что нам известна, - то мы
действительно обнаружим, что большинство связанных с ней людей (особенно – в
материально-технической сети) действительно происходили из перонистского
лагеря. В числе таких мы, например, можем обнаружить активиста перонистского
профсоюза Энрике Ардети, который в будущем станет одним из членов Национального
Руководства «Перонистских Вооружённых Сил» и так же примет участие в
партизанском опыте в Тако Рало.
Это разительно отличается от ситуации в «братской» группе
Хорхе Риккардо Масетти, действовавшей в провинции Сальта, который вербовал
исключительно левых, отрицая, как и Гевара, революционную сущность перонизма.
Тукуман был избран Бенгочеа неслучайно, ибо провинция отвечала всем критериям партизанской войны. С одной стороны, это была
сельская территория, покрытая непроходимыми
лесами, удобными для тайной организации партизанского очага. С другой стороны,
здесь имелась и городская зона, в которой действовали наиболее боевые синдикаты
страны, по-прежнему докучавшие правительству.
Развиваясь на сахарных заводах, здесь зародилось мощное
синдикалистское движение, группировавшееся вокруг FOTIA (Federación Obrera Tucumana de la
Industria del Azúcar – Федерация Работников Сахарной Индустрии Тукумана),
обладавшее мощным боевым духом, который регулярно тревожил и перонистское правительство
и пришедшую за ним диктатуру конца 50-х, и который в начале шестого десятилетия
продолжал укрепляться.
Неудивительно поэтому, что Тукуман манил к себе абсолютно
всех аргентинских революционеров, делавших ставку на партизанскую войну.
Начиная с «Утурункос», которые в 1959 году стали инициаторами аргентинской
герильи, заканчивая «Вооружёнными Перонистскими Силами», «Монтонерос» и
«Народной Революционной Армией» Марио Роберто Сантучо – все эти организации
рассматривали провинцию как наиболее перспективную в плане развития сельского
вооружённого действия.
Осознать, почему была избрана зона Тукумана невозможно без
понимания того, что герилья «Васко» Бенгочеа не была автоматическим повторением
кубинского опыта на территории Аргентины, но имела свои особенности, отличавшие
её от «фокизма»: такие как форма борьбы и поиск единения между герильей и
рабочим движением.
С точки зрения самого «Васко»:
«Тип общества,
сформировавшегося в Тукумане, позволял совмещать проект «Че», - делающий ставку
главным образом на сельскую борьбу и поддержку крестьянства, - с нашим собственным проектом военного
действия с одновременным развитием политической борьбы внутри городского пролетариата,
боевого и отлично организованного».
Что касается начального этапа борьбы, то «Васко» Бенгочеа
прекрасно представлял, какую характеристику он будет носить. В ходе своих
подпольных выступлений перед товарищами в Уругвае, «Васко» указывал:
«Первый этап
характеризуется весьма незначительными или вообще отсутствующими контактами с
населением зоны, которую мы избрали в качестве территории герильи (…) На этом
этапе является нормальным, если партизанскую группу формируют 10 или 15
человек, непрерывно перемещающихся, изучающих территорию, организующих схроны и
налаживающих первые контакты с местными жителями. Главная цель – добиться
уважения у них. Добившись господства на местности, партизаны начинают
организацию Базы, развивают контакты с селянами, принимая первые поставки
материалов и информацию. Этот этап менее продолжительный, чем первый, и менее
сложный, потому что нашей задачей является просто сохранить отряд, привыкнуть к
долгим переходам и готовиться к будущим боям, одновременно развивая
политическую работу среди населения, которая может проходить и в формате
вооружённой пропаганды (…) Этот этап длится до тех пор, пока мы не закончим
организацию Базы. В это время наша стратегия в отношении врага абсолютно
противоположна нашим идеям. То есть, мы избегаем боёв и столкновений до тех
пор, пока не будем иметь поддержки ОРГАНИЗОВАННОГО населения».
Таким образом, исходя из тактики, выдвинутой Бенгочеа, мы
можем сказать с точностью, что перемещение боевиков и материалов в Тукуман не
обозначало немедленного начала вооружённых акций. Скорее, речь может идти о
начале строительства оперативной базы и изучении территории. Ядро боевиков, под
руководством «Васко» Бенгочеа и оперативного руководителя Диего Сантильи,
прибыв в провинцию, должно было тотчас же выйти на связь с товарищами, перевозившими сюда все материальные ресурсы из Буэнос-Айреса. На существование
первичной организованной группы в Тукумане, занимавшейся оперативной
подготовкой прибытия, указывают не только свидетельства некоторых членов FARN, но и позднейшие
документы PRT-ERP, изучавшие опыт Бенгочеа.
Итак, будущим партизанам предстояло исполнить массу задач,
дабы герилья стала реальностью. Предстояло выстроить сеть поддержки, обустроить
конспиративные дома, раздобыть оружие, финансовые средства, географические
карты, одежду, палатки, медикаменты и пропитание. Причём, делать это нужно
было, сохраняя полнейшую тайну, дабы не вызвать никаких подозрений у
репрессивных органов. Конспирация начала соблюдаться ещё более строго после
уничтожения «Партизанской Армии Народа» Хорхе Риккардо Масетти, в ряды которой
проникли двое полицейских агентов, способствовавших крушению всей
структуры.
За несколько месяцев до предполагаемого отправления Тукуман
в различных магазинах Буэнос-Айреса были приобретены материалы, которые всё ещё
отсутствовали – шерстяная одежда, камуфляжные штаны и куртки, столовые приборы.
Согласно показаниям бывших участников FARN, за несколько дней до фатальной
трагедии 21 июля 1964, было принято решение переместить все необходимые для
развития герильи материалы, хранившиеся на оперативном складе на столичной
улице Посадас, на север, ближе к территории будущей войны. Таким образом,
снаряжённые для исполнения этой миссии товарищи, благодаря чистой случайности
избежали гибели.
Дом №1100 по улице Посадас в Буэнос-Айресе был арендован в конце апреля 1964 на
три месяца, за что было уплачено 50 тысяч песо. Арендатором являлся «инженер»
Перфекто Бустаманте, якобы прибывший в Буэнос-Айрес для профессиональной переподготовки.
Очень скоро особняк превратился в логистический центр FARN. Здесь хранилась не только форма,
материалы и оружие для будущей герильи, но и взрывчатка, сыгравшая роковую
роль.
Бустаманте на самом деле являлся проектировщиком мебели,
обеспечивавшим функционирование структуры FARN в столице. Именно он после трагедии будет арестован первым,
выдав властям имена ещё нескольких членов технической сети.
Здесь же, для
координации действий между Тукуманом и столицей был создан пункт телефонной
связи: находившиеся в доме операторы тщательно записывали все сообщения членов
группы Тукумана, а так же активистов, исполняющих задачи в других городах.
После взрыва полиция выяснила, что с данного номера практически ежедневно
осуществлялись сообщения с Сан-Мигелем де Тукуман, Росарио, Санта-Фе и т.д.
Так же после трагедии, власти наткнулись на список будущих
комбатантов из восемнадцати человек. Все они фигурировали под псевдонимами,
однако в документе приводились подробнейшие описания физических параметров этих людей:
размеры тела (для покупки одежды и обмундирования), группы крови, результаты
медицинского обследования и наличие необходимых вакцин и т.д. Правда, только
восемь из этих восемнадцати имели столь подробные характеристики. Это показывает, что
изначально FARN
рассчитывали только на этих людей, а остальные десять присоединились к проекту
несколько позже и ещё не успели предоставить необходимую информацию. Этого
количества комбатантов хватало на развитие первого этапа герильи, как его
мыслил Бенгочеа. В дальнейшем, «Васко» планировал привлекать в горы Тукумана
товарищей из городов: именно для этих целей в Росарио, Санта-Фе, Кордобу и
Ла-Плату были посланы эмиссары организации.
Наиболее вероятной версией произошедшего 21 июля 1964 года
взрыва в доме на улице Посадас, поддержанной судебным следствием, является неосторожность
в ходе фабрикации самодельных ручных гранат. Как уже было сказано, помимо
обмундирования и материалов, здесь хранилось около двухсот килограмм чёрного
пороха. Всё это громадное количество взрывчатки взлетело на воздух около 15:25 дня, в
тот момент, когда один из находившихся внутри боевиков FARN допустил ошибку в ходе снаряжения
детонатора гранаты. Трагедия унесла жизни десяти человек, многие были ранены.
Среди погибших находился и Анхель Амадо Бенгочеа и ещё четверо его товарищей.
Кроме того, в полном составе погибла семья, жившая по соседству, в том числе –
двухлетний ребёнок. Замкнул смертельный круг пожарный Карлос Энрике Горлеир,
скончавшийся на следующий день в госпитале от полученных в ходе тушения пожара
травм.
Инцидент привёл в боевую готовность репрессивные силы
аргентинского государства, которому действительно было, чего опасаться. В начале
этого года разгрому подверглась «Партизанская Армия Народа» Хорхе Риккардо
Масетти, действовавшая в провинции Сальта, чуть позже полиция вскрыла
подпольную структуру «Националистического Революционного Движения Такуара»
(отколовшейся от правого движения «Такуара» фракции левых националистов во
главе с Хосе Джо Бакстером), отличившегося громким вооружённым ограблением
«Банковской Поликлиники» в августе 1963, а теперь новый инцидент…
Правительство Ильия, пытаясь распутать клубок связей
погибших и предотвратить появление в стране новой вооружённой группы, обрушило
шквал репрессий на «Рабочее Слово» и перонистские организации, чьими членами
ранее были взорвавшиеся в доме. Десятки людей были задержаны по всей стране.
Свою роль сыграли и списки сочувствующих организации из Ла Платы, найденные на
руинах. Хотя арестованные, имевшие тесные связи с «Вооружёнными Силами
Национальной Революции» хранили стойкое молчание, полиции, тем не менее,
удалось вскрыть и разрушить всю логистическую сеть FARN. Проект герильи в Тукумане,
являвшийся частью общеконтинентального плана революционной войны, выдвинутого
Эрнесто «Че» Геварой, умер, так и не сделав своих первых шагов.
Годами спустя, бывший боевик FARN Энрике Ардети и его супруга,
занимавшаяся по приказу Бенгочеа вербовкой в городе Санта-Фе, примут участие во
встрече радикалов из различных политических групп для того, чтобы вновь
возродить идею партизанского очага в провинции Тукуман. Здесь левые перонисты
Энвар «Качо» Эль Кадри и Карлос Карибе, несколько бывших боевиков
«Националистического Революционного Движения Такуара», принимавших участие в
налёте на «Банковскую Поликлинику» и супружеская пара «перонистских троцкистов»
приняли решение о начале подготовки к организации партизанского лагеря в Тако
Рало, что даст начало истории «Вооружённых Перонистских Сил» (Fuerzas Armadas Peronistas).
По материалам книги Sergio M. Nicanoff y Axel Castellano. «Las primeras experiencias
guerrilleras en la Argentina. La historia del «Vasco» Bengochea y las Fuerzas
Armadas de la Revolución Nacional».
