Операция «Моран Чаркеро»
Товарищ Родебель Кабрера был
арестован в своём доме в субботу 14 марта в половину шестого утра. Увезённый в
штаб-квартиру полицейского департамента, он 57 часов лежал в одной из местных
камер, совершенно голый, скованный наручниками. Ему не давали ни есть, ни пить,
ни справлять нужду.
Через 16 часов после ареста сюда
прибыл Эктор Моран Чаркеро, руководитель специального антиэкстремистского
отдела полиции. Начавшийся допрос включал в себя все формы принуждения и угроз,
какие только себе можно вообразить.
Стойкость товарища взбесила борца
с экстремизмом.
Его оборачивают в мокрое
одеяло, привязывают к кровати с мокрым матрасом. Начинается новый этап допроса.
Вопросы и разряды тока. Разряды тока и новые вопросы. Разряды проходят через
всё тело; ни сколько не смущаясь, палачи закрепляют контакты на гениталиях и
груди, в области сердца. Лишь краткие перерывы на ответы, а затем – снова
вопросы и разряды.
Человек испытывает ужасную
внутреннюю боль, ток проходит через кости и мускулы, вызывая страшные
конвульсии. Крики и вопли. Тело выгибается, дрожит, человек мечется из стороны
в сторону. Сильные удары ладонями по ушам «скрашивают» короткие секунды
«отдыха» от электрических разрядов.
Пытка продолжается. Понятно, что
допрашиваемый просто физически не может долго терпеть эти адские боли, организм
перестаёт нормально функционировать. Спустя полчаса начинаются краткие
обмороки.
Вдруг, в очередной момент между
ударами тока, наш товарищ слышит, как кто-то находившийся рядом тихо отвечает
на вопрос коллеги:
- Комиссар говорил с министром и
был получен приказ добыть всю возможную информацию любыми методами. У этого
мерзавца нет семьи, и если что-то случиться с ним, вопрос можно будет уладить.
Если до этого гориллы всё-таки
как-то сдерживались, опасаясь убить нашего товарища, то теперь, после санкции
сверху, их руки были развязаны. Снова сыплются удары, снова крутиться ручка
эклектической динамо-машины.
Родебель находится уже в
полубессознательном состоянии, он уже практически ничего не чувствует, удары
теряют свою былую эффективность, а разряды тока уже практически не причиняют
боли.
Его развязывают.
- Этот тип уже бесполезен, овощ.
Это действительно так. Его
одевают, сковывают наручниками, накидывают на голову мешок и тащат по коридорам.
Словно куль с картошкой, его бросают на пол тёмной камеры.
Боль возвращается. Каждое
движение невыносимо.
В полдень, - товарищ помнит это,
поскольку в камерах началась раздача макаронной похлёбки, - вновь явились
палачи. Шесть или семь мужчин, возглавляемых Вильяром Бессонном. Вновь со всех
сторон сыплются удары руками и ногами, вопросы перемежаются со страшной
руганью. Скованный наручниками за спиной, наш товарищ метается по камере – от
одного кулака к другому.
«Допрос» этот длится полчаса, а
после повторяется с той же самой продолжительностью ещё три раза в течение дня.
В первые часы ночи товарища вновь
выводят на встречу с Мораном Чаркеро. Его длинный монолог изобилует новыми
угрозами, он даёт понять, что в запасе у него есть ещё много идей и что
арестованному нечего лелеять бессмысленные надежды на спасение:
- У тебя нет семьи. Никто не
знает, что ты арестован. Ты скажешь мне всё, а если нет, - пойдёшь на корм
рыбам.
Несмотря на физическое истощение,
несмотря на многочасовые пытки, наш товарищ, помня о своём революционном долге,
прерывает эту браваду:
- Я наслышан о «методах», которые
вы применяете, сеньор. Мне они не очень страшны. Не в первый раз я стою на
грани смерти, мне уже нечего бояться и цепляться за жизнь я не собираюсь.
Следуют новые вопросы, ответы на
которые вызывают очередную вспышку гнева Чаркеро.
Товарищ возвращён в камеру, где,
за исключением нескольких минут воскресенья, когда он подписывал официальный
протокол о задержании, он по-прежнему лежит, скованный наручниками за спиной. В
понедельник, в 14:30 его повезли в суд.
Здесь он предстаёт перед глазами
судьи совершено измученным, изуродованным пытками. На недоумённые вопросы, он
честно отвечает, что подвергся пыткам и истязаниям со стороны сотрудников
антиэкстремистского отдела полиции и лично со стороны его руководителя.
Прибывший судебно-медицинский эксперт подтверждает характер ожогов, нанесённых
электрической динамо-машиной, а так же заносит в протокол факты многочисленных
ушибов и травм от ударов, после чего выписывает направление на лечение в
тюремную больницу.
Спустя четыре или пять дней после
той страшной субботы Родебель Кабрера прибывает в госпиталь тюрьмы Пунта
Карретас в весьма жалком состоянии. Тем не менее, ему удаётся со временем
встать на ноги. Единственным последствием пыток и избиений становится частичная
потеря слуха.
Этот случай – не единственный и
не самый страшный. Имя Морана Чаркеро ещё задолго до того, как он принял на
себя командование над антиэкстремистским отделом полиции, стало синонимом
террора среди обычных криминальных преступников. Попав в руки этого палача,
можно было оставить надежду вернуться здоровым.
Однако он специализировался не
только на пытках. Занимаясь расследованиями, он накопил огромное количество
компрометирующих материалов на самых влиятельных и самых богатых людей страны.
Особо щедрый улов ему давали дела о контрабанде, в которую были втянуты многие
высшие деятели полиции, бизнеса и политической власти. Согласно некоторым
данным, стопка досье с компроматом в его личном кабинете достигала метровой
высоты.
Ликвидация этого одиозного палача
была отнюдь не первой акцией против репрессивных сил. Двумя месяцами ранее, в
первые дни января 1970 года, было осуществлено нападение на комиссара Лукаса,
начальника информационно-разведывательного департамента полиции, который за
несколько дней до этого изуродовал во время допросов трёх наших товарищей –
двух мужчин и одну женщину. К счастью для комиссара, покушение закончилось
неудачно, хотя в виде отпечатка на долгую память в его шее осталась одна из пуль.
Наблюдение за Мораном Чаркеро
установило две важные вещи:
1) Он выходит из своего дома на
работу каждый день между восьмью и половиной девятого утра, и возвращается
домой тем же маршрутом;
2) Три раза в неделю он посещает
спортзал Молодёжной Христианской Ассоциации, откуда возвращается около 11
часов.
Взвесив все за и против, наиболее
подходящим местом для осуществления казни был избран вестибюль спортзала
Христианской Ассоциации. Наиболее подходящее время – момент, когда Чаркеро
возвращается домой.
Согласно плану, оперативная
группа будет включать в себя шесть товарищей: трое в группе огня и трое в
группе поддержки. Для увеличения эффективности стрельбы, а так же для того,
чтобы избежать возможных осечек, двое членов группы огня будут использовать
револьвер и пистолет «Люггер». Третий товарищ с двумя револьверами будет
страховать их, находясь на небольшой дистанции, готовый в любой момент
завершить дело.
Группа поддержки будет вооружена
карабинами, винтовкой маузер и гранатами для прикрытия отступления. Таков был
план. Но раскрытие конспиративной квартиры, на которой были обнаружены бумаги с
записями наблюдений за Чаркеро в ходе посещений им спортзала Христианской
Ассоциации, всё испортило. Палач прекратил свои занятия, а окрестности Ассоциации
были заполонены шпиками.
Отказавшись от первоначального
проекта, после некоторого раздумья было принято решение расстрелять Чаркеро в
момент, когда он будет преодолевать 30 метров, отделявших двери его дома от
дверей припаркованного на тротуаре красного «Опеля», на котором он ездил на
службу.
Стрельба должна была вестись из
движущегося автомобиля, в салоне которого будут находиться четверо товарищей,
вооружённых автоматом, карабинами, винтовкой маузер и пистолетами. Машина будет
ждать в 500 метрах от дома полицейского и, как только он выйдет на улицу,
начнёт движение. По замыслу, Чаркеро будет расстрелян в момент открытия двери
своего автомобиля. Операция была хорошо задумана лишь в теории: на практике,
группа огня не могла уложиться в нужное время.
После дополнительного анализа,
было решено совершить покушение утром буднего дня на каком-нибудь отрезке пути
от дома Чаркеро до офиса полицейского департамента. Избранное для засады место
находилось в 300 метрах от начала набережной Рамбла Костанера, где не было
никаких перекрёстков или пересечений с другими улицами, позволявшими объехать
ловушку.
Операция была распланирована с
помощью подробного макета и моделей миниатюрных автомобилей. В ней принимают
участие девять товарищей на трёх машинах:
Группа огня из трёх бойцов,
вооружённых автоматами, карабинами и револьверами;
Группа поддержки с аналогичным
количеством участников, вооружённых карабинами и гранатами;
Резервная группа из трёх
вооружённых автоматом и пистолетами товарищей, в чью задачу входит максимальное
ограничение свободы манёвра для «Опеля» Чаркеро.
Автомобиль команды поддержки будет
припаркован на противоположной стороне Рамблы, в 60 метрах от места засады. На
противоположной полосе, идущей в том же направлении, в котором движется
«Опель», разделённые расстоянием в 9 метров, стоят два других автомобиля. Когда
автомобиль Чаркеро пересечёт условную полосу, машина группы огня садится ему
«на хвост». Одновременно с этим стартует и автомобиль группы поддержки,
который, делая резкий поворот на противоположную полосу, прижимает «Опель» к
обочине. Поравнявшись с автомобилем палача, бойцы группы огня исполняют свою
миссию.
В шесть часов утра 13 апреля 1970
года вспомогательные команды организации отправились «брать в аренду»
необходимые в операции автомобили. Но так как в этот ранний час машин на
дорогах было немного, их задача крайне осложнилась. Ограниченные временем, им
ничего не остаётся, как захватить два такси, хотя это и не вполне подходящие
машины. По дороге на оперативную «точку встречи», группа в одном из такси
заприметила грузовичок «Шевроле» типа пикап. Именно он и был на время
«арендован», для чего пришлось бросить одно из такси.
На месте общей встречи перед
окончательным выездом состоялось короткое совещание. Учитывая, что в
распоряжении группы находилось всего два автомобиля, а не три, как было
запланировано, пришлось буквально на коленке корректировать первоначальный
план.
Теперь в акции задействованы только
две машины: группа огня передвигается на грузовике, а группа поддержки – соответственно,
на такси. Группа огня по-прежнему состоит из трёх человек: один сидит за рулём,
рядом с ним непосредственный исполнитель, - Нуньо, - вооружённый 9мм. автоматом
«Star», в кузове
заседает третий товарищ, вооружённый британской крупнокалиберной винтовкой.
Этот последний играет в операции особую роль: именно он должен реагировать в
случае, если, благодаря своим техническим данным, «Опель» сумеет оторваться от
преследования и избежать ловушки, или же Чаркеро, - так или иначе, отчаянный
тип, - начнёт яростно отстреливаться и ранит или убьёт товарищей в кабине.
Группа поддержки в данном
сценарии играет уже чисто номинальную роль.
В 7:30, учитывая крайнюю пунктуальность
Чаркеро, обе оперативные машины уже находятся на своих местах. Никого. Часы уже
показывают 8. Проходит 10, 20, 30 минут, а красного «Опеля» всё нет. На всякий
случай, они ждут ещё десять минут. 8:40. Всё, операция отменяется до следующего
удобного случая.
Моторы уже заведены, товарищи
несколько расслабляются, напряжение последних часов спадает…и тут, на скорости
около 60 километров в час появляется красный «Опель»!
Грузовик срывается с места и
достаточно быстро настигает машину Чаркеро, соблюдая определённую дистанцию.
Теперь всё зависит от реакции шофёра автомобиля группы поддержки, который
стартует со своей позиции.
Ошибка скоростного режима приводит
к тому, что «Опель» проходит мимо автомобиля такси ещё до того, как тот
успевает сделать поворот. Всё ещё хуже: «таксист» не способен набрать
необходимую скорость, поэтому плетётся в 100 метрах от машины Чаркеро. Грузовик
продолжает преследование, однако, когда он пытается обогнать «Опель», Чаркеро
давит на газ и быстро отрывается от обоих своих преследователей. Между тем,
шофёр грузовика имеет задачу приблизиться к машине палача хотя бы на 20 метров:
в противном случае, из-за отсутствия опыта стрельбы из автомата на скорости,
Нуньо не ручается за результат.
Дождливым утром на набережной
разворачивается сумасшедшая гонка. Объятый ужасом Чаркеро, отнюдь не горящий
желанием распрощаться с жизнью, изо всех сил пытается увеличить дистанцию между
своим автомобилем и машинами преследователей. Те же, в свою очередь, стремятся
нагнать палача. И мало по малу, им это начинает удаваться: страх мешает Чаркеро
трезво оценить обстановку и он, как последний глупец, проходит полукругом
широкий вираж дороги вместо того, чтобы гнать по прямой, из-за чего он теряет
ещё несколько метров расстояния, отделяющего его от смерти.
Товарищи группы огня понимают,
что вскоре справа покажется перекрёсток, который Чаркеро несомненно изберёт для
своего спасения: через 350 метров эта боковая дорога упирается в квартал Парке
Родо, где сетка пересекающихся друг с другом улочек помешает догнать мощную
немецкую машину палача.
Нужно действовать. Нужно
попытаться во что бы то ни стало убить Чаркеро. Нуньо просит водителя
подобраться к «Опелю» как можно ближе. Понимая, что идеальных 20 метров достичь
невозможно, - на скорости 80 км/ч к «Опелю» удаётся приблизиться лишь на 35-40
метров, - Нуньо наполовину вылезает из ветрового окна грузовика и выпускает
очередь из семи или восьми пуль, пробивающую заднее окно. Скорость «Опеля»
начинает резко снижаться.
Теперь, приблизившись вплотную,
Нуньо выпускает вторую, прицельную очередь. Палач падает на рулевое колесо,
неуправляемый автомобиль вылетает за пределы трассы. За 200 метров до «точки
невозврата» - того самого перекрёстка, благодаря которому Чаркеро мог спастись.
Грузовик останавливается и исполнитель выпускает третью, контрольную очередь.
Сила удара пуль заставляет тело палача свалиться на сиденье.
Безо всяких проблем оперативные
автомобили покидают место действия.
Восемь месяцев спустя, в ходе
опроса, проведённого Институтом Экономики Республиканского Университета,
подавляющее большинство респондентов положительно высказались относительно этой
акции.
