19. Водоворот
Нашей первой заботой теперь стала борьба за доверие крестьян.
Непрерывная чреда поражений и неудач нашей армии, жестокое обращение и
истязания, которым подверглись жители зоны, а теперь ещё злонамеренные толки,
за счёт которых разные местные командующие мстили нам; всё это поставило нас в
очень трудное положение. Мы встретились с местным «капито», прибывшим вместе с
руководителями соседних деревень и крестьянами, жившими здесь, чтобы
переговорить с ними; в этом неоценимую помощь нам оказал Чарльз, исполнявший
роль переводчика. Мы разъяснили им сложившуюся ситуацию, рассказали о причинах
нашего прибытия в Конго, и об опасности, в которой находится революция,
поскольку мы дерёмся между собой, не уделяя внимания борьбе с врагом. На
собрании мы встретили восприимчивого и готового к сотрудничеству человека; он
сказал тем, кто хотел его услышать, что это позор - сравнивать нас с
бельгийцами (подобные речи уже были в ходу), поскольку он никогда не видел
бельгийца и, более того, вообще белого человека, кушающего вместе со своими
чёрными солдатами «букали» из одного котла, в той же пропорции, что и они.
Конечно, слова крестьянина грели нам душу, но мы должны были добиться чего-то
большего, чем простого привлечения симпатий; учитывая огромное количество
деревень, разбросанных по региону, для установления доверительных отношений мы
должны были провести по нескольку дней в каждой из них, кушая «букали» из общей
кастрюли; достичь успеха подобным образом было бы проблематично.
Мы попросили, чтобы нас обеспечили маниоком и некоторыми
другими овощами, которые были у них в наличии; чтобы они снабдили нас
инструментами для рытья траншей и обустройства лучшей защиты позиции; объяснили,
что поможем обустроить госпиталь, в близлежащей местности, но вдалеке от
дороги, по которой в ходе возможного наступления могли пройти гвардейцы; и что
будет сформирован маленький отряд разведчиков, позволивший нам узнать больше о
противнике. Они тотчас же согласились, и, спустя небольшое количество времени,
госпиталь был готов; достаточно большой и удобный, расположенный на холме,
защищавшем его от авиаударов, в котором мы вырыли ряд убежищ, чтобы сохранить
материалы и предотвратить то, что случилось с нами недавно; потерю всего
оборудования и амуниции.
Скорости и энтузиазму, с которым крестьяне ответили на наш
призыв, способствовал так же и один прискорбный эпизод; на барьере в Любонье
группа конголезцев решила установить, - с помощью запалов от ручных гранат, -
мины-ловушки, что и было сделано, однако они не предупредили своих товарищей;
другая группа конголезцев пошла туда и нарвалась на поставленную на врага мину.
Трое были слегка задеты, но один получил тяжёлое ранение в живот навылет; в
госпитале, куда все они были доставлены, их раны обработали раствором,
брошенным врагом в ходе наступления. Легко раненые быстро пошли на поправку, но
четвёртый должен был подвергнуться удалению петли кишечника в очень суровых
полевых условиях, на открытом воздухе, с постоянной опасностью налёта вражеской
авиации, кружившей над зоной. Несмотря на всё это, силами нашего хирурга
Морогоро успешная операция была проведена, и это позволило нам объяснить
крестьянам, что в больнице, - тихом и спокойном месте, находящемся под защитой
от вражеских ударов, - операция была бы проведена более быстро и менее
рискованно.
В эту же ночь прибыл ещё один раненый с двумя сквозными
ранениями. Что же произошло? Услышав взрыв мины, вся группа конголезцев
бросилась бежать; легкораненые и раненый в живот, который мог двигаться, так же
бежали, подобранные затем своими товарищами, но один боец всё-таки остался там;
может быть, он не мог двигаться из-за плохого самочувствия или же просто
испугался. После того как стемнело, видя, что никаких гвардейцев нет, некоторые
из конголезцев приблизились к месту трагедии, чтобы поискать своё оружие (они
его бросили в ходе бегства) и вот тогда они наткнулись на этого раненого
товарища. Он был перевезён в госпиталь, прибыв глубокой ночью. У нас не было ни
ламп, ни какого-то другого подходящего источника света; освещая стол двумя
фонариками, хирурги должны были провести операцию даже более сложную, чем
предыдущая, на человеке, находящемся в критическом состоянии, не имея в наличии
необходимых медицинских препаратов. Ранним утром, несмотря на все усилия, когда
уже была закончена обработка всех четырёх выходных отверстий, пациент умер. Всё
это, а так же большое внимание, уделённое докторами женщине, раненой в
необычной схватке с быком (павшим от ударов копий), очень способствовало
привлечению симпатий крестьян, и мы смогли сформировать ядро, способное
сопротивляться злому влиянию местных «генералов».
Они тем временем продолжали свои коварные интриги. Например,
эпизод с минами освещался по «Радио Бемба», где было заявлено, что именно
кубинцы установили ловушку, а конголезцы попались в неё. Такая подлая ложь
распространялась различными людьми, вроде политического комиссара Фестона
Бендеры, команданте Хусейни и другими индивидуумами такого же масштаба; Калихто
и Жан Ила не уставали бросать оскорбления лично против меня, так же, как и все
люди Ламбера.
На смешанном барьере в Любонье конголезцы смеялись над
нашими парнями, поскольку те, исполнявшие обязанности руководителей, вынуждены
были работать, копать траншеи, в то время как их солдаты комфортно
расположились в хижинах, выставив только 3 или 4 поста, и отказывались
показывать место, где была спрятана часть вывезенного арсенала. Подобное
отношение мы должны были переносить с бенедиктинским терпением.
Команданте Хусейни созвал совещание с участием конголезцев,
среди которых были наши «уши». Говоря обо мне, он жаловался, что я отчитывал
его как мальчишку, провизия, прибывавшая с озера, мною распределялась
исключительно среди наших отрядов, а так же мы забрали у них всё оружие и
боеприпасы; кроме того, мы съели всю кукурузу и маниок в округе; а ведь мы уже
видели, что происходит, когда у конголезцев отнимают всю пищу. Самым печальным
было то, что они, невзирая на все обвинения против кубинцев, просили нашего
присутствия в их зоне.
Некоторые перечисленные факты, являвшиеся в общем-то
незначительными, тем не менее имели под собой основу, ибо мы действительно
жёстко обращались с местными командирами, боролись с их невежеством, их
предрассудками, их комплексами неполноценности, нанося их самолюбию раны,
которые, возможно, были довольно болезненны для их неразвитого сознания,
винившего, как в самые худшие времена, белого человека во всех бедах.
Люди Ламбера осуществляли, со своей стороны, ту же
клеветническую деятельность и пытались напрямую столкнуться с нами, обвиняя нас
в трусости, - дескать, спровоцировав вражескую армию, мы затем просто убежали,
- что усугубило подавленность и не способствовало подъёму нашего боевого духа.
Мбили много раз предлагал отступить немного назад, чтобы окончательно потерять
контакт с Ламбером и избежать столкновения, в противном же случае боевой дух
его людей будет окончательно подорван. Такая ситуация наблюдалась повсюду;
товарищ Мафу написал мне с Фронта Форс записку, которую я быстро переправил
Масенго, где было сказано следующее:
«Сообщаю вам о сложившейся ситуации. Я предложил приехавшему капитану и
команданте осуществить саботаж на линиях врага, но они ответили, что у них нет
ни пуль, ни еды. Консервы, которые имелись, уже съедены.
После получения вашего послания, они повторили то же самое1. Приехавший капитан
сообщил что конголезцы распустили засаду, что его люди избили и разоружили их
и принесли оружие сюда. Команданте был вызван на собрание к озеру и он сказал
мне, что ситуация очень тяжёлая, и он не может ехать, потому что конголезцы
убьют его по дороге2. В тот день
состоялись две сходки, наполненные аплодисментами и криками. Я думал, что это
обсуждаются будущие сражения, но затем узнал, что говорили о способах покинуть
Конго. Сначала мне было сказано, что это произойдёт на следующей неделе, но
затем на другом собрании они решили послать разведку к озеру, чтобы узнать, где
находятся лодки и захватить их. Для этого туда был отправлен капитан в
сопровождении 10 солдат. Кроме того, к комиссару в Кигому с другой задачей, но имеющей те
же цели, была послана ещё одна группа.
Скажу так же, что 8 конголезцев, присутствующих на собрании, были
избиты и теперь здесь остались только трое.
Наш информатор, не сообщил, говорили ли о нас в случае ухода из страны.
Он сказал, что если они узнают о том, что он разговаривал с нами, его
расстреляют. Если я получу более точную информацию, я дам вам знать».
Исходя из этих данных, я приказал Мафу укрепить базу, а Ази
(находящемуся на фронте Макунго) прибыть ко мне. В то время, как всё это
происходило, я пытался перегруппировать своих людей и послал экспедиции чтобы
найти всё оружие, потерянное в ходе бегства и не попавшее в руки врага; пушку
Бахазы, миномёты и пулемёты, спрятанные конголезским персоналом для того, чтобы
бежать быстрее. Я направил письмо Сики, в котором повторил многие рассказанные
вещи; привожу лишь несколько пунктов, дающих представление о моём видении
ситуации:
«Разложение людей ужасное, каждый из них хочет бросить всё, чтобы идти
к озеру; вероятно, тебе там попадаются многие из таких, немедленно отправляй их
сюда хорошо нагрузив материалами. Пусть остаются только настоящие больные.
Изначально я принял решение остаться здесь, в Набикуме, в десяти часах ходьбы
от озера (Главной Базы), в полутора днях от Касимы и в двух часах от иллюзорного
барьера близ Любоньи. Если я пойду к озеру, это будет огромным политическим
поражением, поскольку местные крестьяне, доверяющие нам, будут брошены. После
реорганизации, мы сможем действовать более эффективно, этим вечером начинаются
занятия по стрельбе из советского
автомата, от которого здесь есть патроны. Испытываем недостаток в боеприпасах.
30 патронов (СКС) и очень не хватает патронов для FAL. Вы должны
прислать, если конечно сами имеете, 5000 патронов к СКС и 3000 к FAL. Пожалуйста, если у вас их нет, сигнализируйте, отсутствие
новостей приводит в отчаяние.
Ходят слухи, что движутся три корабля с боеприпасами, которые Кабила
направил в Кабимбу, плюс ещё 40 кубинцев на них. Попробуйте взять как можно
меньше этих людей и прислать их ко мне. После ознакомления с ситуацией, будет
принято решение».
Информация о Кабиле была получена из уст конголезского
посланника, который заверил меня, что сам видел кубинцев и Кабила лично
высадился в зоне; в письме говорится о Кабимбе, но на самом деле речь идёт о
Кибамбе.
Товарищи в изобилии писали мне, но зачастую по дороге письма перепутывались, создавая неразбериху в их датировке. Приведу полностью письмо без даты, написанное видимо в последних числах
октября:
«Товарищ Тату,
Мы глубоко сожалеем о смерти товарища Бахазы и сочувствуем твоему горю,
учитывая обстоятельства этого дела. Мы счастливы, что ты находишься в добром
здравии вместе с другими товарищами.
Мы надеемся, что к тому моменту, когда ты получишь это письмо, мы уже
оправдаемся в твоих глазах за очевидную халатность наших товарищей, касающейся
отсутствия информации и посылки материалов. Как вы видели, 21 числа, «два дня
спустя после нашего прибытия», был уже отправлен первый курьер и первое письмо.
Прошло совсем немного времени, и был послан второй курьер, с обширным и
всеобъемлющим докладом. В докладе мы приводим данные о персонале, который
имеется в нашем распоряжении в данный момент.
Мы не можем объяснить, как можно было быть настолько наивными, чтобы
верить в то, что Кабила прибыл с четырьмя судами (в любом случае, должны были
придти четыре борта, нагруженные материалами). Он по-прежнему невозмутимо сидит
в Кигоме. Что касается прибытия кубинцев, информаторы возможно выдали желаемое
за действительное. Единственным кубинцем, который приехал с того берега,
является Чанга, совершивший две поездки в течение 3 или 4 дней, после чего 19
числа он уже не вернулся. Что касается него, то он сказал, что хочет продолжить
свои поездки, поскольку боится, что лодки будут уведены и связь по озеру будет потеряна. Это предположение является чем-то новым, однако оно проистекает из тех
настроений, которые прощупываются как в Кигоме, так и здесь, на озере.
Курьер сказал нам, что послано письмо к Масенго, но на самом деле оно
не пришло, хотя мы считаем, что обсуждать с ним любые вопросы бесполезно, поскольку
Масенго сейчас полностью разбит, и не имеет ни духа, ни авторитета, как он сам
сказал нам во вчерашнем разговоре. Масенго сообщил нам, что сам Кабила не имеет
никакой власти для того, чтобы решать хоть что-то, что все вокруг сваливают
вину за бедствия на этих двух. Мы можем сказать тебе, что Масенго во время
разговора выглядел крайне жалко. Он сказал нам, что не имеет власти для того,
чтобы прижать тех, кто присылает бойцам письма, призывающие сложить оружие. Всё
это он объясняет племенными различиями и подобными вещами. Он сильно настаивал,
чтобы мы помогли ему найти безопасное укрытие для оружия и амуниции, для того,
чтобы использовать его, если в будущем можно будет возобновить борьбу. Это в
сочетании с тем, что, как мы уже сообщали, он готовится уехать в Кигому (о чём
он не сказал нам, но о чём нас уведомил Ньенье), - даёт тебе представление о
том, кто он есть.
Что касается ситуации на озере, на базе и на фронте Али и Тома
(Касима), всё описано в предыдущем докладе. Единственным изменением является
то, что день ото дня всё становится хуже. (Но это нормально здесь).
Что касается контроля над припасами, о которых ты говоришь в своём
письме, в каждом докладе тебе высылается подробный отчёт обо всём. У нас ещё есть
здесь некоторые резервы, кроме одежды, которая так и не пришла, и обуви,
которой осталось очень мало. Десяти конголезцам, которых ты нам послал, мы
могли выдать только спортивные тапки. Оружия тоже нет, поскольку, хотя Ньенье
взял под контроль ситуацию внизу у озера, это произошло достаточно поздно и
фактически контролировать уже нечего. В резерве здесь на базе у нас осталось 15
винтовок FAL, но мы не выдаём их никому, потому
что не думаем, что ты не одобришь это.
Мы полагаем, что ранее посланные доклады дадут тебе более полное
представление об общей, объективно описанной, ситуации и это поможет принять
тебе решение, как ты сказал в своём письме.
Кубинцами, прибывшими сюда в течение этих последних двух или трёх дней,
являются: Израель, Касамбала, Амия, Абдала, Ами и Агано. Все будут посланы к
тебе, кроме Израеля и Касамбалы, у которых опухли ноги от хождения босиком.
Баати так же не может быть отправлен сейчас, потому что он болен. Что касается
патронов, к вам идут 2 тысячи от FAL и три ящика 7.62 от
автоматов АК, которых у нас нет.
Мы думаем, что, учитывая твою ситуацию, было бы неплохо, чтобы Тембо
был направлен на помощь к тебе. Так же думаем, что ты должен подойти сюда или
один из нас пойдёт к тебе, дабы обменяться мнениями об общей ситуации. Мы
продолжаем поддерживать связь с Кигомой и Дар-эс-Саламом по радио.
Предполагаем, что все то, что произошло здесь, так же как и там, где ты
находишься, является продуктом утечки информации врагу. Масенго тоже так
считает, поскольку есть много людей, включая и высших офицеров, которые перешли
к врагу, и много тех, кто непонятно где находится.
Другая вещь, о которой нам сказал Масенго (чьё мнение в этом случае мы
разделяем), это то, что он ожидает в любой момент нападения на базу и озеро.
Внезапная атака, которая произошла у тебя, утвердила нас в этом мнении.
Сики считает, что позиция, которую вы выбрали, очень плохая и в любой
момент мы можем остаться в изоляции. Так как барьер находится в
непосредственной близости от Каэлы, а Касима, как ты знаешь из прошлых
докладов, была захвачена несколько дней назад, и там только четверо кубинцев
вместе с Асмари и Томом. Конголезцы не берутся в расчёт, поскольку они бежали.
Чтобы урегулировать поток сообщений, мы надеемся получить твой ответ
перед отправкой следующего. Так мы будем знать, каковы ваши дела и что вам
необходимо.
Помните, что здесь практически нет надёжных людей, и что мы имеем двух товарищей
на миномёте у озера, двух на наблюдательном посту в Ганье и должны ещё установить
пост здесь, чтобы обезопасить склад (конголезцы очень вороваты). По дороге с
корабля на базу они уже свистнули полмешка фасоли и мешок соли.
Обнимаем.
Сики.
Тембо»
После получения этого ответного письма, я получил предыдущее послание от Тембо и Сики, датированное 26 октября, которое передаю в главных
параграфах:
Ситуация на озере и
базе.
На встрече Сики с Масенго были приняты следующие решения:
назначение Ньенье в качестве руководителя лагеря на озере и ответственного за
оборону. Он уполномочен принимать любые меры, которые сочтёт необходимыми для
того, чтобы его приказы исполнялись, и подчиняется непосредственно только Сики
и Масенго. Тот же Ньенье вместе с Куми были назначены ответственными за
материалы, прибывающие по нашему независимому озерному пути. Прилагаем эскиз
оборонительной диспозиции, с расположением всех укреплений и тяжёлого
вооружения. Как видишь, оборона хорошо организована в соответствии с имеющимися
у нас средствами, и включает в себя две линии окопов. Сики не доверяет более
ничему (и я тоже) кроме оружия, находящегося в руках кубинцев, поскольку с
конголезцами возникают проблемы. Hapana masasi, hapana chakula, hapana
travaillé; и всегда вопрос, - где путь к отступлению. Всё это в условиях
отсутствия чёткой власти Масенго. К этому надо добавить, что озеро превратилось
в убежище разномастных беглецов, в результате чего дисциплина ослабевает. На
встрече Масенго пытался организовать Генеральный Штаб, в котором мы выставили
наше предложение по организационной схеме, оставив без изменения её военную
часть, но внеся корректировки относительно гражданской части. Сюда же относится
наше предложение по части правосудия и финансов, которые должны рассматриваться в рамках военного аспекта. Как мы тебе сообщали ранее,
предполагается назначить тебя оперативным руководителем.
Мы можем информировать, что снабжение, имеющиеся
боеприпасы, а так же другое имущество взяты нами под контроль, так же, как это
было при тебе и Масенго. До какого момента нам удастся сохранить этот контроль
– это уже другой вопрос, поскольку мы полагаем, что вскоре последуют проблемы,
потому что бороться и работать не хочет никто, но за материалами и едой к нам
обращаются регулярно, в результате чего возникают конфликтные моменты как на
озере, так и на базе. Хотя мы твердо придерживаемся лозунга «всё для фронта»,
некоторые конголезцы желают сами пользоваться провизией, отправляемой на фронт.
Мы предложили решить эту проблему, отправив треть бойцов в близлежащие деревни
на поиски пропитания. Однако, они предпочитают оставаться в своих домах
голодными, не предпринимая ничего для того, чтобы прокормить самих себя. Еды у
них совершенно нет.
Ситуация на фронте
Али: Кабимба
На самом деле, бойцы этой зоны находятся в Катале,
поблизости от Кибамбы, поскольку гвардейцы взяли Кабимбу, сожгли её и ушли.
Тамошний майор не позволяет Али создать фронт, не слушает его советов, и, более
того, упорно приклеился к озеру, не задумываясь об опасности того, что
гвардейцы могут захватить его укрепления. Сики отдал Али приказ чтобы кубинцы
собственными силами заняли редуты дабы избежать окружения или внезапной атаки.
Ситуация с Али и майором крайне деликатная, поскольку майор сказал ему, что
будет лучше, если кубинцы уйдут на базу (под предлогом отдыха). Конголезский
политкомиссар в свою очередь поведал Али, что командующий собрал войска, и сообщил,
что лучше, чтобы кубинцы ушли отсюда. Всё это обсуждалось с Масенго и он
заверил, что решит эту проблему, лично переговорив с майором из Кабимбы. Через
несколько дней было принято решение об акции, они провели три дня в дороге
чтобы устроить засаду на трассе в Альбервиль, наткнулись на нескольких
гражданских и арестовали их. Гражданские заявили, что вскоре по трассе пройдёт
вражеский грузовик с продуктами, но, несмотря ни на что, конголезцы настояли на том, чтобы уйти не дожидаясь его. Это демонстрирует тебе то нравственное
состояние, в котором пребывает сей фронт. Мы отправили им некоторые продукты. В
общем, на этом фронте находятся 11 кубинцев.
Ситуация в Касиме
Касима была захвачена гвардейцами, как ранее мы тебе и
сообщали, они продвинулись по воде до Каэлы, сожгли её и удалились; потеряно
всё, по крайней мере один зенитный пулемёт (ранее он не использовался и был
спрятан кубинцем, которого конголезцы оставили одного, и, по его словам, он
вынужден был отступить под огнём авиации). Излагаем тебе эти факты так, как нас
о них информировали. На фронт было выслано 50 конголезцев во главе с майором
чтобы перейти под командование кубинцев и сформировать барьер. Позднее туда
прибыл команданте, приехавший с Кубы с 7 товарищами, сказав, что идёт в Бараку.
Том, политический комиссар, обрисовал ему ситуацию, пытаясь отговорить, но
тот был упрям и продолжил движение, попав во вражескую засаду, в результате чего погиб он
сам и трое других. Асмари попросил Сики отправиться туда вместе с 10
конголезцами и оказать первую помощь. На этот момент в Каэле имеются три
засады, конголезский персонал которых разбегается; необходимо арестовать их,
угрожать и т.д. Том утверждает, что не надо начинать стрелять, потому что иначе
нужно будет расстреливать их всех. В общей сложности, на этом фронте 6
кубинцев.
Коммуникации
Мы поддерживаем сообщение с Кигомой три раза в день по R805 в следующие часы: 8:00,
14:30 и 19:00. Пытаемся установить связь с Дар-эс-Саламом, т.к. он находится в
пределах досягаемости радиостанции. Если нам это удастся, будут возможны два
сеанса радиосвязи в день. Кабила использует Кигому как свою базу, поэтому
сейчас мы лучше руководимы. Есть возможности установить радиопередатчик на
лодку, чтобы мы смогли поддерживать связь в течение поездки (если ты это позволишь).
Мы реорганизовали телефонную сеть. Масенго послал двух или трёх парней, чтобы
им продемонстрировали, как функционирует и как производится ремонт этой
аппаратуры.
После написания предыдущей страницы, мы сумели установить
контакт с Дар-эс-Саламом. Всё получилось.
После завершения общего доклада о ситуации, нам позвонил
Ньенье с озера, чтобы сообщить, что Масенго готовится уехать в Кигому. Вскоре
раздался второй звонок оттуда же, сообщающий, что имела место встреча всех
«генералов» с Масенго. На собрании присутствовали Ньенье и Куми; на нём Масенго
рассматривал вариант своего отъезда в Кигому, поскольку он единственный
руководитель, находящийся в Конго. «Генералы» воспротивились этому предложению,
и Масенго согласился остаться. Однако, нам сообщили, что приготовления к
отъезду продолжаются.
Третий звонок сообщил нам, что собрание продолжается;
Масенго заявил, что получил сообщение от Касавубу3,
в котором ему предлагается должность министра. В послании говорилось, что
правительственная лодка ожидает его недалеко от Кибамбы, и ему осталось лишь
подняться на борт. Масенго рассказывает, что ответил им в том духе, что его
брат Митудиди умер в борьбе и что он так же готов умереть.
Ньенье и Куми находятся начеку с инструкциями информировать
нас о любом происшествии. Масенго скидывает все проблемы, с которыми
сталкивается, на плечи кубинцев, утверждая что именно они должны принимать
решения. В том числе, это касается и проблемы взаимоотношений Али с майором из
Кибамбы, которую он планировал разрешить лично, но теперь он говорит, что эта
проблема, которую должен решить Тембо.
Сики и я завтра спустимся к озеру чтобы поговорить с
Масенго, как будто бы мы ничего не знаем обо всех его выходках, чтобы послушать,
что он нам скажет. Между тем, мы находимся начеку.
Мы проинформировали по радио Падилью об этих событиях дабы
он был настороже, поскольку предполагаем, что если Масенго начнёт колебаться,
то же самое случиться с Сумиало и Кабилой. Уже на первом сеансе связи между
Дар-эс-Саламом и нами, Падилья попросил доклад обо всех последних событиях, о
ситуации на озере, и, что нам показалось весьма странным, но теперь абсолютно
понятным: чтобы мы высказали своё мнение о Кабиле.
Как можно видеть, доклады пришедшие в последнее время были
очень тревожными; согласно им, Масенго находится на перепутье и собирается
оставить борьбу. В ответ я написал следующее:
«Тембо и Сики,
Отвечаю на письмо пункт за пунктом; после дам представление о здешней
ситуации и обо всём остальном.
Международная ситуация не так плоха, независимо от того, сдадутся
Кабила и Масенго или нет. Заявления Сумиало достойны и революция имеет
руководителя; я говорил с «Крутым», чтобы он, в случае отъезда Масенго, взял на
себя командование и организовал решительное сопротивление. Что касается
проектов Кабилы; то пока они изложены по радио и я не вижу никаких проблем,
если возникнет какой-то конфликт, мы его скроем и посмотрим, что будет дальше.
Сейчас мы не должны оставлять базу ни под каким видом. Нужно требовать от
Дар-эс-Салама результатов переговоров с танзанийским правительством.
Что касается озера и базы: приложенный эскиз обороны демонстрирует, что
вы очень уязвимы к фланговой атаке. Пулемёты должны быть установлены так, чтобы
иметь широкий диапазон обстрела, защищая фланги и там так же необходимо
выстроить линию траншей. Тяжёлое оружие должно быть передано в пользование
наиболее стойким кубинцам; ни в коем случае не сажать за орудия надломленных бойцов, здесь я уже поимел печальный опыт такого рода; необходимо тщательно
разведать окрестности и подготовить оборону на укреплениях при подходах к базе. Как можно лучше укрепите пути снабжения.
Об Али; я послал ему записку, дабы он включился в оборонительную
деятельность; с ним и с Мафу мы имеем достаточно людей сосредоточенных вне
базы, и вы можете таким образом действовать, имея необходимые резервы. Не
сбрасывайте со счетов голый холм, доминирующий над базой, поскольку он является
одним из ключевых пунктов обороны (где находятся миномёты и зенитные пулемёты).
О Касиме; я уже проинформировал тамошних бойцов о высланных мною
разведчиках. Думаю, что если гвардейцы не поторопятся, мы можем напугать их
там, как только я реорганизую мою команду.
О коммуникациях: это хорошая новость, но мне кажется чрезмерным
общаться три раза в день с другой стороной озера и два раза с Дар-эс-Саламом.
Из-за столь коротких интервалов, им просто нечего будет сказать, бензин для
радиостанций будет израсходован, а кроме того мы станем слишком уязвимы из-за
возможности локализации нас вражеской авиацией. Независимо от технических
условий, которые должны быть проанализированы, рекомендую осуществлять
регулярные ежедневные связи с Кигомой, назначив
час для экстренных сообщений, и каждый два или три дня связываться с
Дар-эс-Саламом. Это позволит нам сэкономить бензин для генератора радиостанций.
Сеансы должны осуществляться ночью и станция должна быть защищена от ударов с
воздуха. Мне кажется, будет хорошо, если местоположение станции будет постоянно
меняться».
Получив ранее цитированные данные о странных действиях Масенго,
я, как указано в моём письме, переговорил с «Крутым»; он расклеился, заявил,
что он не тот человек, чтобы взять на себя руководство, что у него нет харизмы,
был крайне нервным; почти как христианский мученик, он был готов умереть, ибо
это его долг, но он не был способен взять ситуацию под контроль, это мог бы
сделать его брат Муюмба. Тогда было решено написать Муюмбе, но он не мог ясно
разъяснить ситуацию в письме из-за опасности, что оно попадёт в руки
противника, и просил его приехать чтобы обсудить все важные вопросы здесь. Письмо
ушло с двумя курьерами, и мы никогда не узнали, дошло ли оно до адресата,
поскольку мы не получили ни ответа, ни новостей о его получении.
Я должен признаться, что все эти доклады о Масенго казались
мне преувеличенными; его последующее поведение, - ведь он до конца оставался со
мной, - демонстрирует, что информация
Сики и Тембо (которые лишь пересказывали слова других) была следствием
нервозности, подозрительности, отсутствия прямого контакта с людьми из-за
языкового барьера и т.д. Другим доказательством беспочвенности подозрений стало
длинное письмо от Масенго, датированное 27 октября, - т.е. следующим днём после
составления послания Сики и Тембо, - в
котором он описывал меры, принятые на всём протяжении фронта, обнадёживающие
настроения крестьян, оборонительные мероприятия и заканчивал всё это фразой:
«Что бы ни случилось, мы всегда будем оставаться оптимистами». Ясно, что это не
более чем речевой оборот, но он указывает на душевное состояние, сильно
отличающееся от того, которое пронизывало доклады наших товарищей, и гораздо
больше соответствовало его реальной деятельности, если конечно он не был
мастером притворства, что, кажется, было несвойственно его характеру. Я решил
притвориться незнающим о сообщениях Тембо и Сики, когда ночью 30 числа прибыло
срочное письмо, датированное 29, выдержки из которого:
«База Люлюабут, 29 октября 1965. 18:00.
Тату,
Отправляем тебе это сообщение, имеющее срочный характер, потому что
сегодня семь самолётов с 12 часов безостановочно бомбардируют и сбрасывают
большие объекты, которые, как нам кажется, представляют собой зажигательные
бензиновые бомбы, в направлении Кабимбы и зоны Джанго до самого озера. Так как
это обычный метод артподготовки будущего наступления или высадки, я сообщаю
тебе об этом прежде чем станет слишком поздно. Бомбардировка заставила
товарищей, обслуживающих зенитные пулемёты, отступить, и один из них так и не
появился. Ньенье отправился на разведку и немедленно сообщит нам о её
результатах.
Как мы уже тебе заявляли во всех предыдущих докладах, мы не доверяем
никому из конголезцев, которые защищают озеро, и каждый раз мы доверяем им всё
меньше, потому что их деморализация с каждым днём усиливается. Всего кубинцев
между озером и базой, - многие из которых больны, - недостаточно для серьёзной
защиты, которая позволила бы нам сохранить нашу жизненно важную базу сообщений
с внешним миром.
В предыдущих докладах мы постарались обрисовать тебе как можно более
объективную картину царящей деморализации, и поэтому мы не видим необходимости
вновь повторяться, но ты должен знать, что это действительно тревожная вещь.
Множество проходимцев с фронтов укрылось на озере, присоединившись к
проходимцам с озера. Имеется очень много заключённых, и, несмотря на это,
как мы тебе объяснили вчера, имеется ещё
больше преступников и предателей, с которыми власть не в состоянии справиться.
Сообщения от Масенго (хотя он и не уехал) просящие у Кабилы сведений о верности
определённых офицеров, ежедневные и частые. Другим часто повторяющимся обвинением
является то, что офицеры призывают «революционеров» сложить оружие и бросают
фразы, что Сумиало является хорошим другом Касавубу
Как тебе говорили в предыдущих посланиях, позиция, на которой ты
находишься, нам не нравится абсолютно; мы знаем, что есть дороги с озера,
которые гвардейцы могут захватить и оставить нас в изоляции. Думаем, что лучшим
решением будет организация барьера там, где ты находишься, и перемещение
большей части кубинского войска сюда.
Думаем, что написали тебе достаточно и что мы держим тебя в курсе, как
о международной ситуации, так и о местной. Мы почти как две старые сплетницы.
Мы просим вас сделать то же самое в отношении нас, поскольку мы всегда жаждем
новостей (так старых сплетниц будет трое).
Сики и Тембо».
Мы решили взяться за дорогу до базы. Мбили остался
руководителем этой зоны и должен был находиться на первом барьере. Ребокате
сформировал вторую линию обороны, в том же месте, где был наш лагерь, с большим
количеством обучающихся конголезцев. Обучение было действительно самым
элементарным; проводились занятия по стрельбе, ибо эти бедняги не могли попасть
даже в корову с пяти метров. Мы поговорили с крестьянами, которые прекрасно
понимали необходимость удаления отсюда части войск, и чувствовали себя
защищённым, оставшись вместе с бойцами, составлявшими барьеры, и медиками,
которые так же оставались в госпитале, где проходили лечение раненые конголезцы
и несколько больных кубинцев. Мы распрощались очень тепло.
По окончании октября, я записал в своём дневнике следующее:
«Месяц непрекращающейся катастрофы. К позорному падению Бараки, Физи,
Любоньи и фронта Ламбера, добавилась внезапная атака врага в Килонве и потеря в
ходе бегства двух товарищей – Маурино (пропал без вести) и Бахазы (погиб). Всё
это было бы ничего, если бы в тот же момент среди конголезцев не установились
настроения полного душевного упадка. Почти все руководители бежали, а Масенго
кажется, готов последовать за ними. Кубинцы чувствуют себя не намного лучше,
начиная с Тембо и Сики и заканчивая солдатами. Все оправдывают свои собственные
ошибки, сбрасывая вину на плечи конголезцев. Однако, в наших боях, к моим
ошибкам добавились серьезные недостатки кубинских бойцов. Кроме того, было
очень трудно достичь дружественных отношений между ними и конголезцами и добиться
того, чтобы кубинцы бросили свой высокомерный комплекс старшего брата, с
особыми привилегиями в еде и снаряжении. В общем, наступает месяц, который
может стать финальным, и в котором мы можем потерять всё, что у нас осталось».
Мои замечания касаемо общения между конголезцами и кубинцами
проистекают из того, что, будучи поварами, кубинцы относились с некоторой благосклонностью к своим соотечественникам в распределении еды, а так же наблюдалась
тенденция, когда конголезцев заставляли носить какие-то тяжёлые вещи. Мы не
установили полностью братских отношений и всегда слегка чувствовали себя
наставниками, обязанными дать совет.
Дорогу к базе мы подготовили к обороне в течение двух дней;
на второй день, когда мы проходили близ деревни Нганья, населённой пастухами
руандийского происхождения, мы увидели результаты вчерашнего авиационного
обстрела: около 30 трупов коров были разбросаны по округе. Когда мы съели
хороший кусок мяса, разделав мёртвые тела, внезапно появился Мунданди и я имел
с ним серьёзный разговор. Я сказал, что его попытка побега в этот момент
является безумством, что судьба Руанды связана с судьбой Конго, и что он не
сможет продолжать борьбу на родине, если вообще не намеревается прекратить её.
Он признал, что это является безумием; кто-то предложил ему отступить в Руанду,
но он разубедил этих товарищей и теперь пришёл поговорить о том, чтобы провести
саботаж на линии электропередач Фронта Форс, вызвав беспокойство врага в этом
пункте.
Приехав на базу, я столкнулся с пораженческими настроениями
и враждебным климатом в отношении некоторых конголезцев, спровоцировавших
серьёзную дискуссию со своими соотечественниками; они подготовили длинный
список всех руководителей, которые бежали в Кигому, список, который был не
совсем точен, но который достаточно отражал реальное положение вещей, то есть
трусость конголезских командующих, их презрение к борьбе и их предательство;
правда, сюда же незаслуженно были включены некоторые имена тех, кто оставался в
Конго до последнего момента. Преобладающие в наших войсках настроения находят
своё отражение в двух записках, которые привожу здесь; одна из них является
письмом от Тембо товарищу и в нём видно, каково душевное состояние получателя,
а другая – письмом, которое я тогда не читал:
«База, четверг 28 октября 1965, 13:00
Получил твоё письмо. Хотя дата не проставлена, полагаю, что оно должно
пересечься с тем, которое я послал тебе с товарищем Чеи.
Ты пишешь мне после тяжёлой потери товарища, который, и это не
скрывается, был достоин не менее славной, но более полезной смерти.
В твоих строчках отражается настроение, установившееся благодаря
последним событиям, картиной опустошения и полной ликвидацией того, что раньше
называлось «Конголезской Революцией». Это меня беспокоит. Хочу выразить тебе
своё мнение со всей честностью и попросить тебя ещё раз доверять мне, хотя я и
не могу заверить тебя, что это доверие не закончится для тебя новой
«прокачкой».
Я знаю, что ты не дурак. Напротив, думаю, что ты революционер, который сможет исполнить свой долг, независимо от обстоятельств. Поэтому я не обращаюсь
к твоей сознательности, ибо это было бы бесполезно и смешно, но если хочешь, я
напомню тебе старую пословицу, которая гласит: «женщина Цезаря должна быть не
только порядочной, но и должна казаться таковой». Ты не должен позволять, чтобы
кто-то думал, из-за твоего мнения о
ситуации и конкретных мерах, которые должны быть приняты перед лицом этой
ситуации, что ты пораженец и утерял боевой дух. Ты максимально должен
поддерживать боевое расположение духа, а твоя деятельность, - и это должно быть
видно, - должна служить примером и стимулом для остальных товарищей,
находящихся в столь же трудных обстоятельствах, которые мы переживаем.
Возможно, что есть вещи, которых ты не понимаешь, принимаются меры,
которые кажутся тебе ошибочными, но из этого не следует делать вывод, что Тату
и остальные руководящие товарищи, не отдают себе отчёт в реальной ситуации,
которая объективно существует. Не забывай, что в трудные моменты необходимо
принимать крайние меры для сохранения морального духа войск и для избежания
фиаско.
Сики и я послали объёмный доклад Тату (который вот-вот должен
ответить), сообщив в деталях о сложившемся положении. Возможно что Тату решит
приехать поговорить с нами после его прочтения. В противном случае не позднее
четверга следующей недели поеду я, дабы поговорить с ним лично. Между тем,
необходимо сохранять на высоте наш боевой дух и подавать пример спокойствия,
уверенности и доверия. Можешь быть уверен, делается все необходимое для
разрешения проблемы в наиболее революционной и наиболее убедительной форме, как
и подобает марксистско-ленинским руководителям.
Сейчас я гораздо больше доверяю Тату, чем когда-либо и вы должны делать
точно так же.
Я абсолютно не отрицаю, что он может ошибаться, но, если он и ошибётся,
наш долг, после определённых дискуссий, продолжать следовать его руководящим
принципам, какие бы они не были. Я не шучу, когда говорю, что предпочитаю
тысячу раз умереть сражаясь, даже если мы видим, что это будет бесполезно,
нежели проиграть из-за нежелания бороться. Кубинские революционеры могут
умереть, но не могут бежать в ужасе.
Я надеюсь… Я уверен, что ты выполнишь свой революционный долг как
солдат, как кубинец, как человек. И не только свой личный долг, но и, в
качестве руководителя, подашь пример другим.
Мы победим!»
Другое письмо, датированное днём ранее, было направлено к
Тембо:
«Товарищ,
Пишу тебе эти строки, чтобы передать привет из своего окопа в трёх
километрах от Аскариса; а, кроме того, чтобы информировать вас о ситуации
здесь; конголезцы ищут конфликтов с нами и говорят плохо о Тату, возлагая на
него вину за сожженные дома, потерю оружия, отсутствие еды и бродячую жизнь
крестьян.
С нашей стороны царит полное разочарование; я узнал, что большинство
кубинцев, приехавших с Тату, просят собрать общий совет и планируют уехать
отсюда. В той же деятельности замечены и 17 из тех, что относятся к группе,
прибывшей недавно. Эмилио, эта деятельность очень широко распространилась среди
товарищей; мы боремся, чтобы убедить их в том, что момент требует наибольшей
твёрдости, но очень много недовольства, большое недоверие и огромное желание
покинуть Конго. В своих взглядах они основываются на наблюдении за
конголезцами, для которых, по их мнению, борьба закончилась. Товарищи
утверждают, что эта ситуация дошла до такой точки из-за Тату и видят в нём, и в
его действиях очень небольшое желание найти выход из ситуации.
Это всё, что я хотел сообщить вам, дабы ваша помощь была более
эффективной.
Политический комиссар».
Как видно из этого последнего письма, произошла почти
абсолютная дезинтеграция кубинского войска; включая даже некоторых партийцев, предложивших
организовать партийное собрание для обсуждения отступления. Я был очень жёстким
в своих ответах, предупреждая, что не принимаю никаких подобных предложений и не
допущу никаких собраний такого типа, а неспособность бороться с распространением этих предложений я бы
назвал изменой и трусостью. Мне удалось сохранить остатки авторитета, который
кое-как поддерживал сплочённость кубинцев; но это всё. Но с конголезской
стороны происходили гораздо более серьёзные вещи. Я получил письмо,
датированное этими же днями и подписанное Жероми Макамбилой, «провинциальным
депутатом и представителем народа в Национальном Совете Освобождения»; в нём
депутат доходит до обвинения Масенго в убийстве женщин, и после долгого
описания этого случая, приглашает меня на встречу в Физь, чтобы
проанализировать ситуацию в этой зоне. В момент, когда в опасности находилась
наша связь с внешним миром, центральная база и Генеральный Штаб, которые
необходимо защищать, этот сеньор рассылает письма куда попало (я получил их
несколько), организуя какое-то нелепое собрание. Чтобы дать вам представление о
неопределённости, в которой находилась революция, привожу один лишь параграф из этого послания:
«Я позволю себе ниже привести пожелания, предложения, ожидания
населения региона Физи:
1. Население требует, чтобы военный аппарат нашей революции проникся
доверием к дружественным силам, которые прибыли помочь нам, и сохранял это
отношение до самой стабилизации страны.
2. Население просит активной помощи у дружественных стран, эта помощь
должна состоять из:
а) Военных операций, персонала, денег, оружия, экипировки и т.д.
б) Технического и инженерного содействия, техников различных областей,
врачей и т.д.
в) Социального содействия, преподавателей, коммерсантов, промышленников
и т.д.»
Инициатива передать всю власть над военным аппаратом
кубинцам была не больше чем попыткой к мятежу, полагаясь на нашу поддержку его,
и не имела другой основы, кроме племенных разногласий между этими людьми и
группой Кабилы-Масенго, если только здесь не замешаны интриги врага.
Единственной новостью, которая разорвала эту абсурдную и
мрачную атмосферу, был доклад Али, в котором он заявлял, что провёл два боя и
нанёс ряд потерь вражеской армии. Всё это, несмотря на то, что Али продолжал
вести поединки с военным руководителем региона, и оставался практически только
с группой кубинцев, которая и должна была реализовать нападения. В одном из них
были захвачены документы с планами противника и карты, а так же радиостанция,
два миномёта, базука, четыре винтовки FAL или Super-FAL, амуниция и боеприпасы.
Это была замечательная атака, тяжёлое поражение для противника, но она уже не
могла изменить общую ситуацию. Среди изъятых бумаг, был секретный приказ,
который я привожу:
«2
Секретно.
ПРИКАЗ №2
Прил. Южная Карта масштаб 1/200 000
№1 Бендера
Карта масштаб 1/100 000 Катенга
1. Ситуация
А) Вражеские силы:
1) Вражеский батальон (+/- 360 человек) под командованием капитана
Бусинди, укомплектованный в большинстве своём представителями племени бабембе и
группы тутси (Руанда) в Катале.
2) Отряд (+/- 40 человек), обмундированный в форму Конголезской
Национальной Армии.
Оружие: автоматы китайского производства.
27 сентября 1965 на 7 километре трассы в Кабимбе ими было схвачено 6
дорожных рабочих, которых заставили нести мешки до своей позиции (лагеря),
направившись по трассе Мама-Касанга-Каленга (Это относится к описанной мной
неудачной попытке засады).
Б) Дружественные силы:
- 5 Колонна, оккупировавшая Бараку и поддерживающая линию обороны
Барака-Физь-Люлимба.
- 9 отряд, занявший Люлимбу
- 5 пехотный батальон занявший Бендеру
- Отряд (добровольцев), 5 команда + полицейский отряд (30 человек),
занявший Кабимбу.
- 14 пехотный батальон, имеющий зенитную батарею и занимающий
Кабега-Майи-Мухала
- 1 рота 14 батальона + рота 12 батальона, занимающие Альбервиль
Военно-воздушные силы:
ВВС поддерживают наземные
операции следующим авиапарком:
- 4 Т-28 и один вертолёт
- 2 В-26временно располагающиеся в Альбервиле. Дополнительная военная
поддержка может быть оказана эскадрильей национальных ВВС (4 Т-28, размещённых
в Гома в случае абсолютной необходимости)
- 1 DC3 FATAL является отделом воздушного снабжения, размещается в
Альбервиле.
Военно-морские силы
- 4 десантных бота (было запрещено пересекать озеро, из-за окопавшихся
по его берегам повстанческих элементов)
В) Миссия:
Фаза 1
2 парашютный батальон выдвигается из Альбервиля в направлении Кабимбы и
укрепляется здесь
Фаза 2
2 парашютный батальон осуществляет при поддержке бойцов руководителя
региона Мама-Кананга рекогносцировку в северном и северо-восточном регионе
Кабимбы для локализации позиций врага
Фаза 3
2 парашютный батальон осуществляет деятельность по уничтожению
повстанцев, которых встретит на севере Кабимбы, включая повстанческую базу в
Катале.
Информация о противнике:
1) Качека: +/- 300 тутси, поддерживаемые +/- 50 кубинцами. Склад
располагается к северу от реки Качека, руководимый Жозефом Мунданди (руандиец)
Оружие: 2 миномёта 81 мм (1 в ремонте)
2 безоткатные пушки
2 зенитных пулемёта 50 мм
20 пулемёта 30 мм
30 автоматических винтовок + гранатомёты
Арсенал: 200 ящиков с боеприпасами + 10 мин
2) Макунго: позиция располагается на склоне холма. Бойцов племени
бабембе поддерживают кубинцы из Качека, руководимые Калихте (мубембе).
Вооружение такое же, как и в Качека. Арсенал: тот же.
3) Катенга: позиция представляет собой бивуак в джунглях. Бойцы –
бебембе и другие
4) Кибамба: вражеская база, на берегу озера, охватывает приграничные
деревни. Пункт прибытия материалов, высылаемых из Кигомы. Генеральный Штаб
повстанцев.
Центр обучения рекрутов.
Связь: телефонная линия с предгорий до озера/к Балабала
5) Катала: север Кабимбы, +/- 300 человек, старые жители Альбервиля,
поддерживаемые 12 кубинцами. Руководитель капитан Базинда (из Альбервиля)
Оружие:
2 пушки 75 мм
2 миномёта 81 мм
12 пулемётов 30 мм
150 винтовок AFN
3 зенитных пулемёта
6) Лобунзо: +/- 600 человек, возглавляемых капитаном Педро (мубембе)
Главный склад расположен в доме командующего Килинди.
7) Кабанга: склад и порт (суда швартуются в устье реки Люву)
8) Калонда-Кибуйе: занята повстанцами
9) Физь: административный центр
10) Симби: центр обеспечения и инструктажа
11) Склад и порт»
Намерение состояло в том, чтобы оккупировать весь берег
озера и уничтожить наши объекты, связанные с Кигомой; с другой стороны, можно
увидеть что, несмотря на некоторые ошибки, враг имел довольно точное
представление о нашем оружии, бойцах и присутствующих кубинцах. То есть, служба
разведки врага функционировала идеально, или почти идеально, в то время как мы
не знали, что происходит в рядах противника.
Картина, представшая передо мной после прибытия на базу,
была не из приятных, мы знали, что хочет противник, но для этого совершенно не
нужно было захватывать документы, потому что всё уже было ясно и ужасный
спектакль распада близился к своему финалу.
1. Это относится к сообщению, призывающему как можно скорее
реализовать саботажные акции.
2. Это собрание под председательством Масенго, о котором мы
поговорим в своё время.
3. Касавубу – конголезский президент, в первые годы
независимость противостоявший премьер-министру Лумумбе, а после начала
гражданской войны, боровшийся против левых повстанцев-симба.
