13. Болезнь
усугубляется
Мой обычный анализ августа является самой оптимистичной
заметкой за все 7 месяцев нашего пребывания в Конго:
«Наконец то для меня закончился период иждивенчества, и это шаг вперёд.
В целом, этот месяц можно охарактеризовать как очень позитивный: к акции на Фронте
Форс нужно добавить качественное
изменение в самих людях. Присутствие Закариаса с 10 руандийскими
бойцами является наивысшим проявлением этого процесса, так же, как присутствие
почти всего конголезского фронта на равнинах. Осталось лишь, чтобы акции давали
результаты, и мы сможем стабилизировать ситуацию здесь. Мои следующие шаги
заключаются в посещении Ламбера в Люлимбе и нанесении визита в Кабамбаре, после
я намерен убедить тамошних командующих в
необходимости захвата Люлимбы, а затем идти дальше; но для этого всего
необходимо, чтобы засада и последующие действия дали результаты.
Не знаю, где сейчас находится Кабила, но буду стараться убедить Масенго
посетить фронты; это должно изменить отношение людей к нему; потом необходимо
организовать крестьян всего региона и сформировать единое командование фронта.
Если всё пройдёт хорошо, через два месяца мы сможем взять Фронт Форс в кольцо и
попытаться осуществить необходимые саботажные акции на электростанции, дабы она
потеряла стратегическое значение этой точке. Всё начинает выглядеть в другом
свете, по крайней мере, на данный момент».
Но несколько дней спустя вновь стали
доминировать тёмные тона. Али имел несколько серьёзных ссор с командующими своей зоны и в
настоящее время находился близ озера, и хотя этого не было сказано, он всячески
сопротивлялся возвращению, отложив на неопределённый срок обратное путешествие.
В только что оставленной зоне Фронта Форс деятельность совсем развалилась. Мы
послали людей в Кигому для поиска пары баллонов с кислородом, дабы попытаться
уничтожить линию электропередач с помощью горелки, но столкнулись с трудностями
перевозки из-за веса и нежелания людей тащить их; кроме того, никто не хотел
осуществлять никаких акций, если в боевой группе не будут присутствовать
кубинцы; разведывательные рейды с целью поиска места, откуда можно было бы
вести артобстрел турбинного коллектора гидроэлектростанции, не дали позитивных
результатов. А здесь, после первых моментов эйфории, солдаты быстро устали от
трудовой жизни и требовали возвращения к своим весёлым гулянкам на Главной
Базе.
Вот где ситуация выглядела наиболее мрачной, так это в
области отношений Масенго и Кабилы с командующими зоны Физь и конголезской
революции с правительством Танзании. Кабила и Масенго приехали в Кибамбу, но
тут же получили известие, что власти Танзании отказались пропустить груз
оружия, который мы просили, - в том
числе столь необходимые нам запалы для противотанковых мин, - и требуют
немедленного приезда и объяснений Кабилы. Мы знали, что это правда, поскольку
за оружием был послан Чанга, наш «озерный адмирал», и ему был дан ответ, что
ничего он не получит и что Кабила обязан персонально поговорить с представителями властей. Единственный раз, когда Кабила сделал серьёзную попытку
вернуться в Конго (по крайней мере, никто не может доказать обратного), он
вынужден был вернуться, чтобы обсудить создавшуюся проблему.
На озерной базе были схвачены несколько членов конкурирующей
группы Физи, которые вели тлетворную пропаганду в регионе; у Масенго не было
подходящей тюрьмы, где можно было бы содержать задержанных, и он отправил их в
Увиру под личной охраной. Он решил сопровождать их персонально, чтобы заодно
осмотреть область, где действовали его силы. Они выехали на лодке. Вот версия
Али по поводу всего произошедшего; оно даёт ясное представление о повороте,
который приняли события:
«8-9-65
От товарища Али
Товарищу Тату
Тема: Поездка товарища Тома в Касиму
Поездка товарищей Масенго, в сопровождении Чанга и Али в Увиру
Мы выехали 16 числа в 21:00 чтобы доставить товарища Тома в Касиму, а
затем продолжить путешествие в Увиру, куда должны быть переправлены трое
заключённых контрреволюционеров, и проинспектировать регион – последнее должно
было быть сделано товарищем Масенго.
Прибыли в Касиму в 24:30. По приезду, товарищ Масенго приказал
подняться на борт командующему эскадры, однако вместо него пришёл другой боец,
которому мы сообщили, что в лодке прибыл президент Масенго; разговаривая с ним,
мы предложили на обратном пути завести ему сигареты и ещё какую-то ерунду.
Спустившись, боец попросил мыла и добавил, если мы не дадим его,
корабль никуда не пойдёт. Товарищ Том спустился и сообщил бойцам эскадры, чтобы
они не стреляли, не обращая внимания на то, что Тома и бойцов отделяло около
100 метров.
Каждый из них совершил несколько выстрелов, после чего все они убежали.
Позже был схвачен только один из них.
Товарищ Масенго позвал на пляж бойцов и командующих зоны, приказав
арестовать оставшихся бойцов эскадры, которых он заберёт на обратном пути.
Мы продолжили путь до Увиры, но, достигнув в 9:00 Мубембе, товарищ
Масенго приказал остановиться, чтобы продолжать путь ночью.
В данной деревне мы были встречены достаточно холодно. Масенго
переговорил с местным президентом и своим однокурсником по учёбе в Китае, попросив,
чтобы они собрали население для проведения совета, с целью информировать людей
о сложившейся политической ситуации.
Примерно в 12:30 заседание началось, и продолжалось до 17:00. В это время
к нам подошёл товарищ Эрнесто и сказал, чтобы мы ничего не говорили, и что
население хочет освобождения заключённых или в противном случае прольётся
кровь.
В 17:30 товарищ Масенго сказал, что скоро мы поедем, мы собрались и
спустились к пляжу. Уже здесь товарищ
Масенго приказал нам подняться в лодку; чуть задержавшись, Эрнесто вновь позвал
нас и сообщил, что мы наверное идиоты, поскольку в лодку начнут стрелять. Вслед
за этим местные начали занимать позиции; неистово ругаясь, они приказали
передать заключённых их эскадре, увозящей арестованных безо всякой реакции, до
тех пор, пока один из наших моряков не схватил винтовку и не понёсся в сторону
бунтовщиков, за ним Масенго и ещё кто-то. Они начали свистеть, чтобы собрать
войско, сумев схватить 11 солдат, но не заключённых, которые развивали широкую
кампанию в пользу противоположной группы.
Давление, оказанное этим инцидентом, а так же полученная информация,
сделали невозможным продолжение поездки в Увиру, поскольку дальше ситуация была
ещё хуже.
Известно, что те, кто увёл заключённых, принадлежали к фракциям Физи и
Бараки, упомянутым и другими людьми, которых я не помню, поскольку я не хотел
брать на заметку их информацию.
Я хочу, чтобы ты знал, что Масенго даже не соизволил предупредить нас
об опасности, существовавшей здесь, а ведь он знал о ней, так как это сквозило
в голосе народа, - в то время как мы не знаем языка, - а так же всё это
обсуждалось на совете, на котором мы не присутствовали, в отличие от него.
Согласно информации, полученной от Эрнесто, эта ситуация не является
новой.
Учитывая эти факты, я задаюсь вопросом что делать, каким должно быть
наше отношение ко всему этому, так как слова здесь переходят в дела и дела
весьма опасные.
В том, что касается вас, нужно быть осторожным, достаточно осторожным,
так как они, эти бунтовщики, имеют значительные силы и мы ничего не знаем о
них.
На обратном пути мы заехали в Касиму и забрали нашего политического
комиссара (Тома), но не бойцов эскадры, которых так и не удалось поймать.
Вернувшись в деревню, несмотря на условные сигналы, которые были
даны нами прошлой ночью, по нам открыли огонь.
Жду вашего быстрого ответа.
С революционным салютом.
Али».
Хорошо показывает, что подозрения Али не имели основы, тот
факт, что сам Масенго должен был подняться в лодку и быть подверженным тем же
опасностям, что и они.
Почти одновременно Масенго прислал мне письмо, которое демонстрирует,
насколько чувствуют себя неуверенно
товарищи и руководители Конголезской революции. Оно датировано 6 сентября и
послано из Кибамбы:
«Товарищ доктор Тату
Макунго
Товарищ доктор,
После нескольких дней разлуки я вновь приветствую вас. В военном плане
я следую вашим советам, то есть, товарищ подполковник Ламбер будет
координировать деятельность фронтов Люлимба-Макунго и Калонда-Кибуйе.
Товарищ Кабила и я были готовы совершить поездку по фронтам, но к
сожалению, обстоятельства не позволили реализовать эту программу в данный
момент. Пять дней спустя после нашего приезда в Кибамбу, товарищ Кабила получил
срочный вызов танзанийского президента Ньерере. Политическая ситуация внутри
страны не очень серьёзная, мы надеемся, что с нашими усилиями мы сможем преодолеть
некоторые трудности, вызванные безответственными людьми. Сегодня мы осуществили
аресты некоторых элементов революционной банды1,
и не было никаких протестов со стороны местного населения; это обозначает, что
население понимает собственные недостатки. Главарём этой банды является
предатель Гбенье, который после получения многих миллионов, послал этих агентов
во все уголки страны с целью похоронить Революцию, а после начать переговоры с
представителями Леопольдвиля.
Империалисты обещали Гбенье позволить сформировать правительство, если
он добьётся крушения Революции и сгруппировать внутри своего будущего
правительства всех агентов империализма, в целях поддержки неоколониализма в
Конго.
Гбенье использовал совещание глав всех государств Восточной Африки
(Танзания-Уганда-Кения) для того, чтобы заявить, что нам нужно самим решать
свои собственные проблемы с Леопольдвилем, пообещав, что после примирения с
Леопольдвилем, Конго желает сформировать федерацию с другими странами
африканского востока. Именно поэтому товарища Кабилу срочно вызвали в
Дар-эс-Салам, возможно, с целью оказать давления на нас; танзанийцы даже отказали
некоторым из нас сопровождать товарища Кабилу в Дар-эс-Салам.
Несмотря на всё это, мы никогда не согласимся с этим примирением. Мы
просим ваше посольство вмешаться в ситуацию.
Отмечу также, что сегодня я отправляюсь в Увиру в сопровождении
кубинского капитана Али, а после моего возвращения поеду в Кибамбу и надеюсь по
приезду оттуда получить ваш ответ на наши вопросы, и прежде всего, ваши хорошие
советы по поводу проблем, озвученных выше.
Мы считаем, что африканские лидеры не хотят полного освобождения Конго,
опасаясь, что если Конго полностью освободится, с истинными революционерами во
главе, вся Африка будет находиться в опасности, взятая на буксир конголезской
революцией.
В любом случае, ситуация ещё не так серьёзна, мы уверены, что сумеем
преодолеть этот тяжёлый период.
С основой того, что я только что написал, я жду, что вы сможете нам
дать какие-нибудь директивы, помогающие решить проблемы такого рода».
В письме указан ряд интересных моментов: деятельность Гбенье
и его связь с империалистами, которая скрывалась до того самого момента, описанного
Масенго; его обещания африканским лидерам, которые нас не устраивали, и
давление, которое оказывал на Кабилу Дар-эс-Салам. Следует отметить сближение в
этот момент Масенго с кубинцами, что должно было произойти гораздо раньше, в
более удобной ситуации для нас, поскольку вскоре могло разразиться наступление
вражеской армии. Я немедленно ответил следующим образом:
«Дорогой товарищ,
Только что разговаривал с посланным тобой товарищем Чарльзом Бемба; он
рассказал, как ты видишь ситуацию, но я подведу небольшой баланс.
По моему впечатлению, мы продемонстрировали на сегодня реальную
возможность действия на равнине; после акций фронта Мунданди, мы только что
осуществили засаду, в которой было убито 7-8 вражеских солдат и захвачены шесть
винтовок2. Мы разместили засады на
двух дорогах; на той, что ведёт из Ньянги в Люулимбу и на трассе Форс-Люлимба.
Думаю, что необходимо продолжать действия в этой зоне и попытаться
изгнать чомбистов, которые стоят возле Люлимбы, для того, чтобы иметь открытый
путь к озеру. Я знаю о проблемах, которые возникли в Бараке и Физи, но было бы
очень важным для нас иметь прямой путь к озеру для обеспечения.
О проблемах, которые вы только что описали мне: во-первых, вы должны
быть уверены, что мы будем поддерживать вашу позицию с правительством Танзании,
а так же ваши потребности по мере наших сил. Я хотел бы поговорить с вами, но я
понимаю, какие могут возникнуть трудности, если вы оставите Генеральный Штаб.
Через несколько дней я буду свободен для того, чтобы поехать к вам. После я
хотел бы посетить другие регионы этого же фронта и прошу не задерживать меня на
озере; моё ремесло в том, что я делаю сейчас.
Как и вы, я с оптимизмом смотрю в будущее, но мы должны обращать больше
внимания на политическую и военную организацию. Мы добились прогресса, однако
этого недостаточно, и мы должны двигаться вперёд в военном плане. Бой это великая
школа для солдата. С другой стороны, нашим основным источником оружия является
вражеская армия; если нам не позволят использовать озеро, у нас в запасе
остаётся поле битвы.
Я приветствую ваше решение о назначении товарища Ламбера координатором,
несмотря на то, что его роль становится всё более трудной. Его истинная миссия,
на мой взгляд, заключается в том, чтобы быть командующим фронта. Призываю так
же обратить внимание на то, что товарищи из Руанды очень хорошо сражаются
вместе с нами, и уже проведены совместные акции с конголезцами. Капитан
Закариас является смелым человеком, несмотря на некоторые недостатки, которые
могут быть исправлены со временем.
Пунктом, на который необходимо сделать упор, является политика по
отношению к крестьянам. Без поддержки населения, мы не сможем добиться
настоящих успехов. Надеюсь, мы сумеем лично обговорить этот момент более
подробно.
С революционным салютом.
Тату».
Ещё прослеживается оптимистический тон, который сохранялся
некоторое время; худо-бедно, но мы нанесли противнику некоторый урон и
считали, что имеем шанс поддерживать борьбу на истощение, которая заставит
врага оставить определённые позиции из-за их слишком высокой цены.
В эти дни прибыли, как и анонсировалось, курьеры, которыми
оказались Арагонес, Фернандес Мель и Маргольес, которые приехали, чтобы
остаться на фронте; узнав личности товарищей, я испугался, предполагая, что они
привезли сообщения, призывающие меня вернуться на Кубу или оставить борьбу,
потому что не укладывалось в голове, что секретарь Партии покинул свой пост,
чтобы отправиться в Конго, тем более включиться в такое предприятие как это,
где не было ничего определённого и где скорее можно было столкнуться с
негативным развитием. Арагонес настаивал на своём отъезде, и Фидель дал согласие;
то же самое произошло с Маргольесом; Фернандес Мель, старый товарищ по борьбе,
был человеком, который попросил Кубу отправить его в Африку с целью укрепления
командного состава контингента. К ним так же присоединился Карим, который должен
был занять место Тома как политического комиссара из-за своего гораздо более
высокого идеологического и культурного уровня развития.
Первые трое въехали в Конго тайно, прикрываясь личинами
медиков, поскольку было неизвестно, действительно ли они могли остаться,
учитывая их белые лица, но мы занимали такую позицию, которая позволила нам
делать в нашем поле практически всё, что пожелаем; беда начиналась тогда, когда
мы пытались выйти на конголезское поле, чтобы всё там организовать.
Товарищ Арагонес, из-за своего громадного телосложения,
получил на суахили псевдоним Тембо (слон), а товарищ Фернандес Мель, за свой
характер, был назван Сики (уксус). Все остальные следовали традиции получать
имена согласно числовому порядку. Тембо получил в книжке сотрудников номер 120.
Были подсчитаны понесённые нами потери: четверо убитых, двое вернувшихся на
Кубу и товарищ Чанга, который был в списке, но фактические функции которого
заключались в нахождении в Кигоме и курсировании между берегами озера. Итого мы имели 113
человек. Исключая четверых медиков, 107 бойцов. Это была сила достаточной
величины, чтобы попробовать сделать что-то, но, как было видно, по разным
причинам, которых мы не знали или не смогли избежать, кубинцы были разбросаны
на большой площади, и в момент акции мы имели в своём распоряжении не больше 30 или 40 бойцов.
Если к этому добавить тот факт, что практически все когда-либо болели, а
некоторые и по нескольку раз, можно согласиться с тем, что это была сила,
недостаточная для того, чтобы решить исход кампании; можно было бы выстроить ядро армии нового
типа, если бы конголезские товарищи имели другие характеристики.
Моральный дух нашего войска несколько улучшился, как можно
судить по следующему факту: Абдала, Анзали и Баати, - трое товарищей, которые
намеревались покинуть борьбу, - вскоре попросили вернуться к своим военным
обязанностям.
Казалось, что Освободительная Армия так же укрепляется за
счёт прибытия контингентов, обученных в Китае и Болгарии. Первой заботой этих
парней было получить две недели отпуска, чтобы посетить свою семью; после
отпуск растягивался на неопределённый срок из-за того, что для них он оказался
короток. В любом случае, это были кадры, обученные для Революции, они не могли
рисковать в бою, это было бы безответственно; они приехали, чтобы передать
своим товарищам в горах знания, усвоенные за 6 месяцев теоретической
подготовки, и было невозможно совершить преступление против революции, отправив
их в бой.
Эта позиция была поддержана всеми группами, независимо от
того, приехали они из Китая, Болгарии или СССР. Попытки подготовки студентов, происходивших
из мелкобуржуазных слоёв Конго, со всеми их комплексами неполноценности и
желаниями копировать действия колонистов, давали такие результаты.
Для обучения были избраны франкоговорящие юноши или дети
политических боссов, впитавшие в себя весь негатив европейской культуры, и не
имевшие никакого революционного духа, который рождался в среде конголезского
пролетариата. Они возвращались, отлакированные снаружи марксизмом, проникнутые
важностью к самим себе как к «кадрам», и с диким желанием командовать, что в
итоге выливалось в недисциплинированность и даже в заговоры.
Скромные бойцы, способные отдать свои жизни за дело, правоту
которого они интуитивно чувствовали, были неизвестны лидерам, остававшимся в
стороне от центров борьбы и лишёнными революционных кадров, которые могли бы
им помочь. Наши усилия были направлены на поиск таких истинных революционеров
среди всего этого мусора, но время было не на нашей стороне.
1. Это трое заключённых, о которых рассказал Али
2. Захваченных винтовок было 6, но одна была украдена
руандийцем, что породило ссору, в ходе которой виновник был разоблачён и оружие
вернулось.
