ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОВОРОТ К ВООРУЖЁННОЙ БОРЬБЕ
12. «На Пьяццале Лорето ещё есть место». Теракты? Явно фашистский след
Первые годы семидесятых были ужасны. Возобладало мнение, подпитываемое «авторитетными» комментаторами и «демократической» прессой, что бомбы, взрывавшиеся по всей Италии и уносящие десятки жизней ни в чём не повинных людей, явно были заложены фашистами1. Проводилась прямая аналогия между «чёрным терроризмом», убивающим людей без разбора, и молодёжным внепарламентским неофашистским движением. Пьяцца Фонтана? Бойня, устроенная фашистами. Брешия2? То же самое. «Италикус»3? Аналогично. Всегда виноваты фашисты. Это они, звери в человеческом обличье, взрывают невинных людей. Несмотря на доказательства невиновности, никаких извинений мы естественно не дождёмся. В то же время, благодаря усилиям прессы, мы предстали перед обществом в виде монстров, врагов демократии, опасных террористов, которых необходимо как можно раньше упрятать в тюрьму и содержать там до конца жизни. Или вообще убить. Мы стали мужчинами и женщинами (как это не покажется странным, но в неофашистском движении было не меньше девушек, чем в левом лагере), которые не могут иметь никаких прав в Итальянской Демократической Республике. В отношении тех, кто исповедовал пост-фашистские или неофашистские взгляды, допустимо любое насилие, с любой стороны. В этом контексте, ужасное преступление в Примавалле4 уже представлялось в прессе как «ответ» запуганных до смерти левых зловещему фашистскому подполью Рима.
Ощущался острый запах гражданской войны. В то время, как наши светлые головы из правительства пожимали плечами и делали непонимающие рожи, простые люди были в ужасе. К царившему повсюду беззаконию прибавился страх пасть жертвой «фашистского террора», бессмысленного и слепого. Мы чувствовали ненависть, исходившую отовсюду. Тот, кто рисовал на стене кельтский крест или свастику, уже был монстром и достоин был пасть под ударами гаечных ключей и молотков. Именно тогда возникла поговорка о том, что «убить фашиста – не преступление». Левые разыскивали фашистов везде. Доходило до того, что «Красные Бригады» различного рода персонажами из анархистской среды были объявлены фашистскими провокаторами, действующими под видом коммунистов. Фашисты должны были быть полностью уничтожены. На наших глазах разворачивалась новая охота на ведьм. «На Пьяццале Лорето есть ещё место» - пели они свой зловещий марш.
Язык вражды. И мы, потому что были дураками, или же потому, что были слишком молоды, попали в эту ловушку. Мы отвечали на насилие насилием. И по-прежнему мы были в статусе преследуемого меньшинства: без свободы слова, без права присутствия на улице, в школах, университетах. Своего рода, это был апартеид, политический расизм в отношении «чёрных». И мы начали думать, что кто-то действительно хочет нашей политической и физической смерти.
Сначала кто-то упрямо тянул наше движение в пучину мутных кровавых игр власть имущих. Затем появились «террористы», появились «фашистские убийцы», ненавидимые всей страной. В этом тяжёлом климате и обрели свою жизнь первые идеи вооружённой борьбы. Медленно, но верно, идеи «партизанской войны» проникают в головы многих товарищей. Именно в те дни, я осознал две аксиомы, которые сопровождали меня в годы вооружённой борьбы. Одну из них максимально чётко сформулировал Мао Цзедун: «Неважно, какого цвета кошка – главное, чтобы она ловила мышей». Другая заключалась в осознании того, что власть по-прежнему находится на кончике штыка винтовки. Я помню, как в ходе встречи с несколькими товарищами, когда мы обсуждали попытки режима устранить нас, я пошутил: «У меня есть хорошая винтовка и я не боюсь холода. Кроме того, Италия ведь горная страна». Все, конечно, засмеялись, но я то где-то в душе подсознательно чувствовал, что в этой шутке и заключается истина. Что следующий наш шаг должен был быть осуществлён с оружием в руках. Мы поняли, что листовки уже ни на кого не действуют, что плакаты игнорируются и немедленно срываются, что наши идеи не принимаются всерьёз. И тогда я понял, что момент судьбоносного выбора приближается. Мы чувствовали себя монстрами, которых необходимо уничтожить. Мы были сторонниками переворота, кровожадными дегенератами, устанавливающими бомбы для убийства невиновных людей. Одним словом: настоящими исчадиями ада.
Плюс ко всему, к нам плотно приклеился ярлык пособников государственного терроризма и марионеток спецслужб. Если ты пытался возражать, утверждая, что это не так, обычно в ответ тебе неслось: «Заткнись, фашист!» Как на войне, как в пятидесятые годы. Культура, которую мы называли «псевдо-Сопротивлением» правила бал в Италии в те годы. Появились люди, которые уже боялись признаться в своих фашистских симпатиях. Мы оказались в полной изоляции, окружённые врагами, которые только ловили момент, чтобы ударить. Но для нас, по крайней мере, для некоторых из нас, такая ситуация крайне не нравилась. И таким образом, я убедил себя в том, что, если моя судьба (как и судьба любого другого человека) – оказаться на холодном столе больничного морга, в Риме или в Палермо, с биркой на ноге, в которой будет описан мой возраст, пол и раса, то я бы предпочёл умереть так, как сам хочу. Не на мягком топчане в уютной квартире. А с оружием в руках. Сражаясь. И если сценарий этой жизни был написан для нас, то не стоит тратить время на плач и стенания, а нужно смело брать жизнь за грудки и исполнять этот сценарий.
Во времена Республики Сало, бойцы «Чёрных Бригад» частенько исполняли мрачную песню, начинавшуюся словами «Мы хотим отправиться в ад все вместе». Я напевал её всё чаще и всё громче. Однажды я слушал радиопередачу, в которой Эмилио Сантилло5 утверждал, что уже через несколько месяцев в Италии прекратятся всякие разговоры о неофашистской угрозе. Поскольку неофашистское движение более не представляет собой никакой угрозы Государству. Это было для меня сродни объявлению войны. В ушах звенел гимн «К оружию, фашисты!». Фанатизм. Мы все скользили к вооружённой борьбе. Может быть кто-то, ослеплённый фанатизмом, и не осознавал этого, но я осознавал это очень хорошо. Всегда. Я понимал, что я делаю, и знал, что ожидает меня. Тот путь, по которому мне предстояло вести товарищей, вызывал дрожь: но ошибка в движении зачастую поправима и ведёт к победе, тогда как статичная правда обычно пишется на могильной плите. Я был готов: вооружённая борьба стала единственной реальной альтернативой, имевшейся в моём распоряжении.
1 Единственным «чёрным» покушением, за которое были осуждены неофашисты, является теракт в Петеано. В Петеано, недалеко от Гориции, в ночь на 31 мая 1972 года, полиция получила анонимный телефонный звонок. Голос на том конце провода сообщил, что на просёлочной дороге недалеко от городка стоит подозрительный автомобиль с двумя пулевыми отверстиями на лобовом стекле. Наряд карабинеров отреагировал на данное сообщение, выехав на поиски подозрительно машины. Белый «Фиат» 500 вскоре был обнаружен. В момент, когда сотрудник правопорядка открыл багажник, прогремел взрыв, унёсший жизни трёх полицейских и серьёзно ранивший четвёртого. Винченцо Винчигуэрра, бывший активист MPON, на судебном заседании 1987 года сделал сенсационное заявление, признав себя виновным за организацию этого теракта, и был осужден на пожизненное заключение. Его сообщник, Карло Чикуттини был приговорён к тридцати годам тюрьмы. Третий организатор теракта, бывший десантник Ивано Боккаччио, был убит в октябре того же 1972 года при попытке захвата самолёта в триестинском аэропорту «Ронки Леджионари».
2 В Брешии, на Пьяцца дель Лоджия 28 мая 1974 года во время прохождения демонстрации профсоюзов гремит взрыв. Бомба, заложенная под аркой часовни, уносит жизни восьми человек, ранены девяносто четыре. Теракт практически сразу же был приписан неофашистам. 10 марта 1989 года коллегия присяжных Апелляционного суда Милана полностью оправдывает ранее осужденных чёрных экстремистов Чезаре Ферри, Серджио Латини и Алессандро Степанова.
3 В ночь на 4 августа 1974, во время прохождения тоннеля на перегоне Фиренце-Болонья, гремит взрыв в поезде компании «Италикус», следующего по маршруту Рим-Мюнхен. Двенадцать мёртвых, сто пять раненых. Обвиняемые в осуществлении данного теракта Марио Тути и Лучано Франчи были окончательно оправданы Уголовным Кассационным судом 24 марта 1992 года.
4 Ночью между 15 и 16 апреля 1973 года квартира Марио Матеи, работника коммунальных служб и секретаря MSI района Примавалле, была подожжена с помощью бензина. Марио Матеи, его жена и четверо детей были спасены. Однако Вирджилио, двадцати восьми лет, и Стефано Матеи, восьми лет, вытащить не удалось. Их обугленные тела были обнаружены возле окна, через которое они пытались спастись. Следователи быстро вышли на след поджигателей, коими оказались трое боевиков «Рабочей Силы»: Акиль Лолло, Мариино Клаво и Манилио Грилло. Оправданные в суде первой инстанции, судом второй инстанции они были приговорены к восемнадцати годам за непредумышленное убийство. Всем троим позднее удалось бежать из тюрьмы и скрыться за рубежом.
5 Комиссар Эмилио Сантилло в 1974 году возглавлял Генеральную Инспекцию по борьбе с терроризмом Министерства Внутренних Дел. В 1975 году структура была заменена Службой Безопасности
