Чёрный. Жизнь между политикой, насилием и тюрьмой
Пьерлуиджи Конкутелли и Джузеппе Ардика
Введение
В первый раз я встретился с Пьеромлуиджи Конкутелли 30 мая 2006 года. Бывшего военного руководителя "Политического Движения Новый Порядок" я знал только по старым чёрно-белым фотографиям из газетных архивов: крепкий мужчина с насмешливым взглядом, демонстрирующий фашистский салют перед камерами телекомпании RAI в день собственного ареста на улице Фораджи 13 февраля 1977 года. 30 мая 2006 года в зале, наполненном историческими романами и научной фантастикой, передо мной предстал старик, проживший большую часть своей сознательной жизни в тюрьме: длинная белая борода, редкие тонкие волосы, нетвёрдая походка. Я знал его историю жизни из тех же газетных заметок, оглавления многих из которых вертелись у меня в голове: «Убийца судьи Витторио Оккорсио», «Тюремный палач», «Несгибаемый террорист»…
Поначалу, мне трудно было общаться с синьором Пьеромлуиджи из-за различных взглядов на жизнь, разных менталитетов, возраста. Ведь мы люди совершенно различных эпох. С одной стороны, сидел журналист, требующий рассказов, имён, деталей. С другой – бывший чёрный комбатант, гордящийся тем, что ни разу в жизни он не заключал никаких сделок с «режимом». Человек, который упорно держался своей идеологии и не отступил даже в самые трудные времена, когда вскрылась вся гнилая суть неофашистского движения в Италии в послевоенные годы.
«Я не буду называть имён товарищей, которые официально не фигурировали в судебных расследованиях. Я не раскрывал этих имён тогда, когда в обмен я мог получить свободу, я не буду делать этого и сейчас, когда в принципе, всё уже в прошлом. Я не жалею ни о чём, и никогда не буду на коленях просить прощения у Государства. Я твёрдый человек, такой же, каким был тридцать лет назад. И я не чудовище. Хотя многие люди думают иначе».
Пьерлуиджи Конкутелли так ни в чём и не раскаялся, в отличие от других «героев» неофашистской вооружённой борьбы, таких как Серджио Дзаволи, который в прямом эфире популярной телевизионной передачи «Ночь Республики» покаялся за свои прошлые деяния. Конкутелли никогда не отрицал ту ключевую роль, которую он сыграл в организации вооружённой борьбы. Он был приговорён к четырём пожизненным срокам – по обвинению в трёх убийствах и (уникальный в Европе случай) попытке организации вооружённого мятежа. Он один из немногих террористов 70-х, которые до сих пор томятся в тюрьме.
За этой первой встречей последовали десятки других. Почти год я брал у Конкутелли очень большое интервью, перемежавшееся спорами, ставившими под сомнение сам успех моей работы. Но постепенно мы оба стали более спокойны и уравновешены.
Свою историю сеньор Конкутелли начал издалека: с Рима пятидесятых, своего детства, фашистского деда, который «помог» сформировать политическое мировоззрение мальчика. В четырнадцать лет Пьерлуиджи уже участвовал в раздачах листовок и маршировал на парадах, приуроченных к очередной памятной дате из истории фашистского режима. Чуть позже он уже сам был готов организовывать схватки со своими политическими соперниками, но он всё ещё был вне вооружённой борьбы. Шестьдесят восьмой стал переломным моментом: стало очевидно, что пути молодёжных неофашистских организаций не совпадают с путём Итальянского Социального Движения. Далее был взрыв на Пьяцца Фонтана и новый уровень политического насилия: появляются городские партизаны, закидывающие друг друга бутылками с зажигательной смесью и нападающие на бары, где собираются враги. Конкутелли прошёл через все эти стадии тёмного периода итальянской политической истории.
Шаг в направлении организованного использования оружия не был для Конкутелли внезапным и резким, каким он был, например, для многих руководителей «Красных Бригад», или же для тех мальчиков, сторонников «вооружённой спонтанности», которые чуть позже образовали «Вооружённые Революционные Ячейки». Будучи от природы вдумчивым человеком, Пьерлуиджи Конкутелли передвигался к выбору вооружённой борьбы постепенно, через долгие года легальной политической деятельности в рядах Итальянского Социального Движения, которое он официально покинул лишь в 1975 году, будучи руководителем "Университетского Фронта Национального Действия" (FUAN, студенческая организация MSI) в Палермо. Покинул, чтобы присоединится к "Политическому Движению Новый Порядок", и сделать тот трагический выбор, который в конце-концов перечеркнёт всю его жизнь. До этого момента даже следственные органы считали Конкутелли «чистым и твёрдым» фашистом, горячей головой, практически бандитом, имеющим проблемы с законом и экстремистские замашки, однако способным, со временем, вернуться в лоно традиционной парламентарской политики и демократии. Так произошло с некоторыми бывшими «товарищами» Конкутелли, которые сегодня являются депутатами или помощниками депутатов. Но этого, как мы знаем, с ним самим не произошло.
Хотя его имя и появилось в списках MSI, выставленных на местных выборах в Палермо, в тот же самый момент Конкутелли в Апулии уже участвовал в похищении банкира Луиджи Мариано, проведённом с целью финансирования будущей чёрной подрывной организации. Это был первый реальный шаг по пути в никуда. Зачем нужен был этот прыжок в неизвестность? Почему был сделан выбор вооружённой борьбы? Зачем была пролита кровь? На все эти вопросы Конкутелли отвечает в данной работе, используя, помимо всего прочего, более личные, более интимные разъяснения.
Обратите внимание на сходство между началом истории «Красных Бригад» и началом неофашистской вооружённой борьбы. Первые пистолеты и первые винтовки были получены бригадисти от бывших партизан Сопротивления. Точно так же, такие люди как Конкутелли получали свои первые стволы от бывших бойцов Республики Сало. Неслучайно поэтому первый раз Конкутелли арестовали за хранение оружия – в 1969 году в Палермо, через несколько месяцев после того, как он вступил в «Национальный Фронт» Джуньо Валерио Боргезе, ветерана Итальянской Социальной Республики. Ибо, как сказал Конкутелли, «только от ветеранов Сало можно было получить оружие относительно безопасным способом».
Но между «Красными Бригадами» и неофашистской вооружённой борьбой есть и более страшные совпадения: и чёрные и красные с интервалом в один месяц совершили громкие убийства двух судей. Прокурор Генуи Франческо Коко был убит «Красными Бригадами» в июне 1976 года. Заместитель генерального прокурора Италии Витторио Оккорсио был убит Пьеромлуиджи в Риме10 июля того же года. Это признак того, что стратегии двух вооружённых подпольных организаций мало отличались друг от друга.
Конкутелли всегда подчёркивал свою личную ответственность за политическое и материальное исполнение убийства судьи, и полностью исключал участие третьих лиц, каких-то «тайных руководителей», о которых так часто пишет пресса, пытаясь докопаться до сенсаций. Решение о покушении было принято Конкутелли единолично. Кроме того, "Политическое Движение Новый Порядок" (Movimento Politico Ordine Nuovo) во главе с героем этой книги, в 1976 году сильно отличалось от распущенного в судебном порядке Министерством Внутренних Дел в ноябре 1973 MPON Клемента Грациани. К тому времени главные политические руководители движения находились за рубежом, скрываясь от родного правосудия. В Италии на момент убийства судьи находился только военный руководитель MPON Конкутелли, стремившийся превратить движение в настоящую революционную силу, да несколько второстепенных персонажей.
Жёсткая структура и военная организация MPON повышали уровень конфронтации с Государством. На левом фланге точно по такому же пути шёл новый руководитель «Красных Бригад» Марио Моретти.
Для Конкутелли всегда больной темой являлась гниль неофашистского движения, участие неофашистов, вольное или невольное, в осуществлении «чёрного терроризма», направленного против мирных граждан и льющего воду на мельницу Государства. Именно поэтому в тюрьме «Новара» он задушил Эрмано Буцци, миланского неофашиста, приговорённого к пожизненному заключению за организацию взрыва на антифашистской демонстрации в Бреши на Пьяцца дель Лоджия 28 мая 1974 года. Буцци был охарактеризован некоторыми товарищами как полицейский доносчик, но главное было то, что он был представителем неофашистской среды, непосредственно связанной с государственным терроризмом. «Для нас, истинных фашистов, быть пособником Государства являлось огромным позором. Даже по этой причине Буцци должен был умереть» - сказал Конкутелли в ходе одного из наших долгих разговоров.
Если первая часть книги повествует о вооружённой борьбе и пути к этому выбору, то вторая часть посвящена жизни Конкутелли в тюрьме: в печально известной специальной тюрьме на острове Асинара. Попытки побега, жестокая охота на раскаявшихся товарищей в начале восьмидесятых, совместное заключение с такими персонажами, как Ренато Валланцаска, Лучано Луджио, Анджело Иццо, убийство в тюремном дворе личного друга Конкутелли, миланского гангстера Франчиса Турателло, и, наконец, «лагерь смерти» - супержёсткая тюрьма для особо опасных преступников, где бывший военный руководитель MPON провёл пять долгих лет, твёрдо поддерживая свою репутацию «несгибаемого». Определённая «слава» сопровождает его и сегодня, несмотря на прошествие тридцати лет с тех событий.
Эта книга, я подчёркиваю, не представляет собой сборник историй о терроризме или о чёрном десятилетии. Это лишь свидетельство человека, которое должно быть прочитано. По этой причине я избрал стиль повествования от первого лица, весьма далёкий от классических моделей исторических и политических эссе. Попытавшись собрать воедино документальные свидетельства с судебных процессов, информацию из той литературы, которая имеется на эту тему, и, естественно, рассказы самого Пьералуиджи Конкутелли, я создал эту книгу.
Джузеппе Ардика
Я убийца. Я знаю, что это ужасно и отвратительно. Тем не менее, это правда. Я убийца не только потому, что я убил. Любой человек может убить: в порыве гнева или потому, что его разум обуревает ярость. Но я совершил все свои преступления чётко понимая, что я делаю: в те тёмные годы, и только в те годы, мои преступления считались даже «благородным поступком». Я не убивал в порыве ревности, застав жену в постели с любовником. Не убивал людей в бессмысленной кулачной драке. Если бы это было так, всё было бы совершенно по-другому: моя жизнь, мой путь, сам я. Однако, я прекрасно осознавал, что я делал. Я был фанатиком, опьяненным политикой. Я убивал исходя из определённой идеологии, которая для меня была всем. Я часто повторяю: я был судьёй, палачом и Богом в одном лице. Судьёй – потому что я выносил приговоры, палачом – потому что приводил эти приговоры в исполнение, Богом – потому что забирал самое ценное, что есть у человека: его жизнь. Я делал детей сиротами, а жён вдовами. Но кем я был на самом то деле? Да никем.
Однако я не являюсь «раскаявшимся». Я не тот святоша, который задирает нос: вина не стала частью моего бытия, частью моей жизни, частью самого меня. Наследие «иудео-христианской» культуры с этим размазыванием соплей по щекам, битьём в грудь и вырыванием волос на голове мне не близко. Когда кто-нибудь набирается мужества и спрашивает меня об этом, я прямо отвечаю, что не чувствую себя ни виновным, ни невиновным. У меня много причин, чтобы сожалеть о содеянном: я же не машина. Я раскаялся и сожалею о сделанном, однако раскаяние и сожаление являются частью моих самых интимных чувств, которые я защищаю от вторжения извне каждую минуту. Я считаю себя ответственным за все преступления, которые совершил: я заплатил, и продолжаю платить за них. И сегодня, после тридцати лет, проведённых в тюрьме, я могу сказать, что я уже не тот человек, которого не могло ничего остановить. Решительный, жестокий, безумный. Сегодня я другой. Совершенно иной. Я оглядываюсь назад, и подчас не узнаю себя прошлого. Тюрьма изменила меня полностью: моё тело, мой дух, мой характер.
Есть ещё один вопрос, который я часто слышу из уст различных кретинов – «Сделал бы это снова?» Что я отвечаю на этот вопрос? Обычно, такого человека я сразу посылаю на хуй. Или просто разворачиваюсь и ухожу. Потому что на такой вопрос даже не стоит отвечать. Я видел, как умирают мои товарищи и близкие друзья. Я убил, и за это просидел в тюрьме всю жизнь. Теперь я изгой, старик, у которого нет ничего и который никому не нужен. Рецидивист. Но если я делал какие-то ужасные вещи, то делал я это в контексте тех времён, которые, я надеюсь, никогда не вернутся. Буду ли я делать всё это вновь? Конечно нет! Кроме того, чему служит вооружённая борьба? Приносит ли она какую-либо пользу? Ничему она не служит, и пользы не несёт никакой. Куча смертей, пожизненное заключение, годы и годы жизни в четырёх стенах, которые превращают человека в существо, гораздо хуже зверя. Правильно ли было бы вновь брать в руки оружие ради всего этого? В случае утвердительного ответа, я назвал бы такого человека идиотом. Дегенератом.
Я считаю себя побеждённым, потому что я дрался и был побеждён. И теперь, будучи побеждённым, я плачу за всё то, что сделал. И сегодня я нахожусь в четырёх стенах, отбывая свои четыре пожизненных срока. В полном молчании. Не жалуясь на судьбу.
Я часто слышу, что моё поколение было потерянным поколением. Это неправда. Подавляющее большинство моих сверстников, даже те, кого я и сам считал крайне опасными, те, кто выходил на улицу с дубинами, и на чьих лицах были пассамонтаны, интегрировались в общество, приняли правила игры, выдвинутые социумом. Многие из них сегодня являются редакторами, политиками, аналитиками, уважаемыми гражданами, а некоторые – даже депутатами парламента. Тех, кто сделал трагический выбор в пользу саморазрушения, было крошечное меньшинство. И, к сожалению, я принадлежу к этому меньшинству.
Пьерлуиджи Конкутелли
