Гевара. Эпизоды революционной войны: Конго. 2

2. Первый акт

В историях подобного типа трудно найти место, с которого следовало бы начинать, первый акт. Для удобства повествования, я рассматриваю в этом контексте свои поездки, которые осуществил по африканской территории, и в ходе которых я имел возможность встретиться со многими лидерами различных освободительных движений. Особенно знаменательным стал визит в Дар-эс-Салам, в эту резиденцию «Борцов за Свободу»¹, которые в основном живут в комфортабельных отелях, превратив своё революционное дело в настоящую профессию, иногда очень выгодную и удобную. В этой атмосфере они обращались ко мне за помощью в прохождении военной подготовки на Кубе или клянчили денег. Это был лейтмотив практически всех их просьб.

Здесь я так же познакомился с конголезскими бойцами. С первой же встречи я обнаружил экстраординарное количество тенденций и различных мнений, которые высказывали лидеры конголезской Революции. Я вступил в контакт с Кабилой² и его Генеральным Штабом, произведя на них отличное впечатление. Он сообщил, что только что вернулся из Конго. Кажется, он приехал из Кигомы, городка близ озера Танганьика, одного из ключевых пунктов этой истории, служившим воротами в Конго, а так же тыловой базой с комфортабельными условиями жизни, где революционеры отдыхали от насыщенной жизни в горах по ту сторону озера.

Позиция Кабилы была ясной, конкретной и чёткой: он позволил догадаться о своей оппозиционности к Гбенье³ и Канза⁴, и о некоторых договорённостях с Сумиало⁵. Его тезис гласил, что ни первый, ни второй не имеют права говорить от имени конголезского правительства, потому что никто из них не консультировался с Мулеле⁶, инициатором революционной борьбы, и что, следовательно, только президент (Сумиало) может являться главой правительства Северо-востока Конго. Исходя из этого заявления, он освободил от влияния Гбенье свою зону действий, которая находилась на юго-востоке, и которую он возглавил как вице-президент партии.

Кабила был хорошо осведомлён о том, что главным врагом является американский империализм, и демонстрировал желание бороться до конца против него. Его заявления, а так же осторожная манера речи, произвели на меня очень хорошее впечатление.

На следующий день я разговаривал с Сумиало. Это был совершенно другой человек, гораздо менее развитой политически и намного старше; он имел привычку молчать или говорить мало, ограничиваясь общими фразами, что должно было, как я понял, демонстрировать мудрость и острый ум, но его усилия никак не могли создать впечатления подлинного народного вождя. Он объяснил то, что позже публично задекларировал: своё вхождение как министра обороны в правительство Гбенье, как все были застигнуты врасплох этим действием и т.д. Так же он ясно заявил о своей оппозиции к Гбенье и, прежде всего, к Канза. С последним я лично не встречался, за исключением рукопожатия во время встречи в аэропорту.

Мы долго говорили с Кабилой о том, что наше Правительство считает стратегической ошибкой некоторых африканских друзей: перед фактом неприкрытой агрессии империалистических держав, ими был выброшен лозунг «Проблема Конго – африканская проблема», которому соответствовали и все действия восставших. Наше мнение заключалось в том, что проблема Конго – это мировая проблема, и Кабила с этим согласился. От имени Правительства я предложил ему предоставить около 30 инструкторов и оружие, на что он с радостью согласился. Он жаждал как можно быстрее переправить инструкторов и оружие в Конго, так же как и Сумиало; этот последний выразил пожелания, чтобы все инструкторы были неграми.

Я решил прощупать настроения других борцов за свободу, предполагая сделать это на особых свиданиях, в разговорах тет-а-тет, однако, благодаря ошибкам персонала посольства, была организована одна единственная всеобщая встреча, на которой присутствовали около 50 человек, представлявших движения из более 10 стран, каждое из которых было разделено на две или более идеологические тенденции.

Я кратко высказался, сделав анализ просьб, которые, почти единогласно, заключались в требовании денег и военного обучения; вразумительно объяснил, каковы затраты на воспитание одного бойца на Кубе; обозначил размер денежных сумм и количество времени, которые нужно вложить в бойца, при этом не имея уверенности в том, что он будет полезен для Движения.

После я рассказал о нашем опыте в Сьерра-Маэстре, где мы получали примерно одного солдата из пяти рекрутов, и одного офицера из каждых пяти солдат; перед лицом поднявшегося недовольства со стороны «Freedom Fighters», я аргументировал решительным образом, что деньги, вложенные в обучение, в большей степени будут спущены в никуда; ибо солдата невозможно воспитать в академии, и ещё более маловероятно воспитать в академии революционного солдата. Это может произойти только на войне. Вы можете получить какое угодно звание в каком угодно центре обучения, но фактическое превращение в солдата, как и в любом другом профессиональном деле, происходит только в ходе профессиональной практики, то есть под огнём противника, через страдания, поражения, постоянные преследования и неблагоприятные ситуации. Вы никогда не сможете предсказать, даже хорошо зная прошлое человека, как он отреагирует на все эти инциденты, сопровождающие народную войну. Поэтому я предложил, чтобы обучение проходило не на нашей далёкой Кубе, а в соседнем Конго, где идёт борьба не только против различных марионеток, вроде Чомбе, но и против североамериканского империализма, который, в своей неоколониальной форме, угрожает новым порабощением почти всем народам Африки, только что завоевавшим независимость, а так же продолжает поддерживать колониальные режимы там, где они ещё не пали. Я рассказал о фундаментальном значении, которым на наш взгляд обладает освободительная борьба в Конго; победа здесь будет иметь континентальный резонанс, так же, как и поражение.

Реакция была более чем прохладной: хотя большинство воздержалось от комментариев любого рода, были те, кто взял слово, чтобы жёстко упрекнуть меня за мои советы. Они утверждали, что их народы, измученные и одичавшие от империализма, будут возражать в случае, если произойдут потери среди бойцов; будут недовольны тем, что вместо того, чтобы бороться с угнетением в собственной стране, они приехали на войну для освобождения другого государства. Я пытался объяснить, что борьба не имеет границ, что война ведётся против общего врага повсеместно, будь то Мозамбик, Малави, Родезия, Южная Африка, Конго или Ангола. Никто этого не понимал.

Они холодно и вежливо распрощались, и мне стало окончательно ясно, сколько ещё предстоит пройти Африке до достижения реальной революционной зрелости. Но в любом случае, нам всегда доставляли радость встречи с людьми, готовыми продолжать борьбу до конца. Именно с этого момента начался отбор группы чёрных кубинцев для отправки в добровольном порядке в Конго с целью усиления борьбы.

1. «Борцы за свободу» (Freedom Fighters) – общее имя, которым обозначаются члены африканских революционных организаций, действующие вне своих стран.

2. Лоран Дезире Кабила – на тот момент второй вице-президент Верховного Совета Конголезской Революции и командующий восточным фронтом.

3. Кристоф Гбенье – самопровозглашённый президент Конго; в качестве министра внутренних дел в правительстве Сирила Адулы, отдал приказ на арест Антуана Гизенги, сторонника убитого наёмниками Патриса Лумумбы, который содержался в тюрьме вплоть до преворота Мобуту.

4. Томас Канза – конголезский политик, министр Иностранных Дел в правительстве Гбенье.

5. Гастон Сумиало – президент Верховного Совета Конголезской Революции

6. Пьер Мулеле – министр образования в правительстве Лумумбы; инициатор «Восстания Симба» («восстания львов»); был первым, кто поднял оружие против реакции, взяв под контроль зону Касай. Позднее был назначен первым вице-президентом  Верховного Совета Конголезской Революции.