10.3. Конфликт
усугубляется
В момент, когда произошло убийство
Хайме Гусмана, FPMR
заканчивал этап консультации со своими базовыми элементами с целью коррекции
политики, учитывающей сложившуюся в стране новую ситуацию.
Следовательно, решение о
ликвидации сенатора не было единодушно принято большинством Национального
Руководства. Это объясняет тот факт, что в первые моменты после убийства
«Фронт» официально отрицал свою ответственность за произошедшее.
Например, «пресс-секретарь» FPMR Василий Карильо, спустя
несколько дней после покушения на Гусмана, на специальной конференции для
прессы заявил: «Сегодня «Фронт» занят
развитием процесса внутренней дискуссии, для чего мы проводим национальное
совещание с участием всех своих членов, поэтому мы не осуществляем никаких
вооружённых действий».
Между тем, внутри организации
начала циркулировать версия о том, что преступление было совершено фракцией
«Рамиро» с целью не допустить возможного разоружения, которое якобы уже
запланировано «команданте Сальвадором».
Согласно версии комиссара полиции
и одного из экспертов по чилийской герилье Хорхе Барраса, фактически приведение
в исполнение смертного приговора сенатору было осуществлено под давлением
кубинцев. «В 1990 году «Фронт» начал
разработку Хайме Гусмана и, в связи с этим, реализовал ряд разведывательных
мероприятий, однако Национальное Руководство вскоре отказалось от проведения
операции, считая, что она не носит политического характера и может негативно
отразиться на имидже организации. Несмотря на это, милитаристская фракция,
находившаяся под сильным влиянием кубинцев, решила действовать в любом случае,
прежде всего против тех, кто был замешан в нарушении прав человека во времена
Пиночета. Поэтому, я считаю, что приказ об убийстве Гусмана исходил от
кубинской разведки. Это было политическое решение, принятое одним Государством
для того, чтобы повлиять на другое Государство. В тот момент, для возобновления
дипломатических отношений с Чили, Куба нуждалась в санкции со стороны лидеров правой парламентской оппозиции – Андреса Альяманда и Хайме Гусмана. Альяманд
не высказывал никаких возражений против возобновления отношений с Кубой, однако
сенатор Гусман был резко против. Как мы помним, это был непреклонный политик,
выступавший даже против амнистии для политических заключённых. И в этот момент
отчаяния для ввергнутой в глубокий кризис Кубы единственным решением проблемы
становилось убийство Гусмана. И тут на сцену выходит «Челе» Фишман, являвшийся
связующим звеном между FPMR и кубинской разведкой.
Именно он единолично решает убить сенатора и координирует свои действия с
«Рамиро», без ведома «Сальвадора» и других командиров. (…) Через три месяца
после убийства Гусмана, дипломатические отношения между Кубой и Чили были
восстановлены».
Сложившаяся ситуация создаёт
атмосферу конфликта между высшими командирами «Фронта» - теми, кто был связан с
акцией и теми, кто решил разоружиться, понимая, что мировая ситуация после
крушения СССР бесповоротно изменилась. Некоторые утверждают, что на фоне
внутреннего кризиса усилилось откровенное дезертирство; Барраса добавляет, что
именно в этот момент правительство сумело завербовать из среды организации
множество информаторов.
Эрнан Видаль, директор Института
Идеологии Миннесоты, говорит по этому поводу следующее: «Убийство сенатора Хайме Гусмана привело к отчуждению подавляющего
большинства офицеров, которые всё ещё входили в FPMR».
Это подтверждает один из бывших
«френтистас», Домисиано Сото Техиас: «Я
был с «команданте Сальвадором», когда убили Гусмана, и мы были крайне удивлены,
когда услышали эту новость. Эта акция лично мне казалась неправильной, и именно
с этого момента началось моё отдаление от FPMR».
Фактом является то, что, после
убийства сенатора, «Фронт» вступил в период новых расколов и фракционности. В
сочетании с серьёзными разногласиями, которые имели с «Сальвадором» ряд
командиров, это привело к выходу из организации ключевых кадров, таких как
Энрике Вильянуэва Молина, «команданте Эдуардо», который позднее создаст
политическую организацию «Родригистская Ассамблея», а ещё позже – станет
сотрудничать с чилийскими спецслужбами в деле борьбы с экстремистскими
группами.
Примерно к этому же моменту
относится и окончательное оформление «Патриотического Отряда имени Рауля
Пельегрина» (Destacamento Patriótico Raúl Pellegrin): небольшой группы
боевиков под руководством Родриго Саа
Жербье, которые сделали выбор в пользу ещё более воинственной политики, нежели
даже милитаристская фракция Фишмана-Норамбуэна.
Хорхе Мателуна, один из тех, кто
присоединился к DPRP,
разъясняет ситуацию, в которой в тот момент существовал «Фронт»: «Разделение между товарищами было крайне
резким: некоторые разоружились и отказались от членства в организации, другие
уехали за границу, многие иные просто утеряли политические цели, не знали, за
что же собственно бороться. Организация утратила свою силу, источник своей
жизненной энергии, всё больше отдаляясь от народа».
По словам другого бывшего
«френтиста» ситуация с DPRP
была ещё более сложной. Так как незадолго до этого Родриго Саа Жербье был
обвинён в предательстве, на всю его группу «Фронт» наложил анафему. Боевики DPRP, стремясь доказать, что
они не работают на правительство, в короткий период своей активности осуществили достаточно много
вооружённых акций, среди которых подрыв могилы Хайме Гусмана, несколько
грабежей банков и коммерческих контор, убийство жандарма на улице Аменгуаль,
уничтожение нескольких высоковольтных вышек и т.д.
В декабре 1992 года, в связи с
девятилетием «Фронта», в журнале «El Rodriguista» было опубликовано интервью с Гальварино Апабласа,
где тот, в ясной и категоричной форме, развевающей все сомнения, берёт «полную и абсолютную» ответственность за
убийство сенатора Гусмана. Это признание было интерпретировано внутри
организации как попытка избежать очередного раскола, так как риск того, что
«Челе» и «Рамиро», наблюдая за развитием антимилитаристских настроений, покинут «Автономный FPMR» ради создания собственной
вооружённой структуры был очень велик.
Чтобы понять, сколь важно для
«Сальвадора» было избежать раскола, нужно понять, что оба командира («Челе» и
«Рамиро») являлись одними из ключевых руководителей FPMR: «Рамиро» имел в своём распоряжении
хорошо подготовленную, и готовую буквально на всё, оперативную группу, тогда
как через «Челе» шли практически все контакты с Кубой, в его руках находились
все нити финансирования «Фронта» из-за рубежа.
