39. Открытка с Асинары
Тюремная вонь отвратительна: смешанный запах мочи, пота, плесени и дезинфицирующих средств. Она преследовала меня повсюду: в «Вольтерре», «Уччиардоне», «Сан Джимильяно», Порто Адзурро и во всех тюрьмах, в которых я побывал за тридцать лет. Всегда одна и та же неприятная вонь. На Асинаре, в секции «Форнелли», напротив, этого запаха не было. Здесь вообще все ароматы перекрывали резкие запахи, шедшие из кухни. Даже запах моря, располагавшегося неподалёку, не доходил до сюда.
Из «Форнелли» мы не видели ничего. Предоставленная нам обзорная панорама, завершалась сторожевой башней, построенной на холме, от которой тянулись толстые телефонные кабели, по которым бегали огромные, величиной с хорошего кролика, крысы. Они были одним из немногих развлечений заключённых секции. «Пойдём посмотрим на крыс» - говорил кто-нибудь, и все шли в другой конец дворика. Чудовищных размеров крысы ловко перемещались по качающимся проводам. Таким вот образом, по проводам, иногда крысы забирались и в камеры. Джанфранко Ферро один раз даже сумел поймать одну из них и посадил в ведро, а после, в ходе инспекции, продемонстрировал грызуна директору Кардулло, который божился, что на Асинаре даже мышей не было. Всё это было отвратительно. Настолько же отвратительно, насколько отвратительны были и тараканы, которые ночами бегали по тюрьме. И вот, когда мы спали, они карабкались по стенам и потолку, падая на кровати и на спящих людей. Как в худшем из кошмаров.
В период похищения Альдо Моро, мы все были лишены возможности готовить себе пищу (местной стряпнёй все мы брезговали): особая месть администрации, направленная против «политических». Мы не впали в уныние: мы просто разными путями воровали в кладовой продукты: куриную печень, несколько кусков мяса, полусгнившие овощи. Вечером мы в камерах готовили себе ужин из того немногого, что удавалось добыть: главным образом, различные соусы, которыми мы сдабривали местные отвратительные макароны, которые тут же становились вкуснее любой ресторанной еды.
Кроме того, когда был похищен Моро, нас лишили последних находившихся в распоряжении электроприборов, главным из которых был транзистор, по которому мы слушали радионовости, музыку и спортивные репортажи. Единственная связь с внешним миром.
Я чувствовал себя полностью отрезанным от свободного мира людей, изгнанником. В один из дней я взял бумагу и ручку и написал послание на открытке не вызывавшему никаких подозрений другу, который не имел никакого отношения к вооружённой борьбе. Немного слов, будто сообщение, запечатанное потерпевшим кораблекрушение в бутылку, и брошенное в море: «Содержусь на безлюдном острове тчк похищен вооружёнными людьми тчк срочно нуждаюсь в вашей неотложной помощи». И добавил географические координаты Асинары. Шутка. Запечатав открытку, я передал её охранникам. На следующий день Кардулло вызвал меня к себе. Он посмеивался в нос: «Что, задумал бежать, мерзавец?». «Конечно, директор, но кое-чего пока не хватает. Мне нужна ещё механическая рука и сила супер-робота». «Случайно, не сила Маджинга?» - переспросил Кардулло, имея в виду популярный в Италии японский мультик. Он понял, что моя открытка являлась лишь шуткой, чёрным юмором, тонкой иронией, наполненной горечью. В конце концов, письмо было доставлено моему другу.
Первое тюремное восстание, которое я имел счастье наблюдать, началось не из-за недостатка пищи и не из-за произвола властей: эти вещи были частью нашей обыденной жизни. Мятеж на Асинаре вспыхнул после постройки во внутреннем дворике нового заграждения, скрывавшего от нас любимую часть панорамы: ту самую башню и телефонные провода с крысами.
Инициаторами мятежа были красные. Вечером они вскарабкались на стену внутреннего дворика. Я присоединился к ним, несмотря на иронические улыбки и косые взгляды, которыми они меня «наградили». Наша «сидячая забастовка» на стене продолжалась лишь несколько минут: прибежавшая охрана стащила нас и заставила всех покинуть дворик.
Ночью начался хаос.
В коридорах царила неразбериха: я понял, что красным удалось занять целое крыло и закрыть все двери, чтобы не допустить прибытия снаружи охраны. Послышались звуки выстрелов. Бригадисти быстро перемещались через «норы», пробитые в стенах из одной камеры в другую, вооружённые ножами, камнями и даже самодельными бомбами, собранные из деталей кофеварок и наполненных пластидом. Я и Джанфранко Ферро умыли лица коктейлем из воды, лимонной кислоты и раствора антигистаминных таблеток. По своему боевому опыту я знал, что это лучшее средство для того, чтобы снизить эффект применения слезоточивых газов.
Восстание бушевало всю ночь. Мы перешли в другую камеру, поскольку охрана и специальные отряды полиции, прибывшие в тюрьму, простреливали окна камер, целясь во всё, что движется. Повсюду были слышны выстрелы и крики бригадисти, забаррикадировавшихся на верхних этажах.
Мятеж закончился на рассвете. Товарищи из «Красных Бригад» сдались, и в «Форнелли» вновь вернулось спокойствие. С этого момента нам было запрещено пользоваться кофеварками «мока» - администрация боялась, что мы сумеем сделать из них бомбы. Они были заменены примитивными «неаполитанками». Во второй половине дня я и Джанфранко Ферро гуляли во внутреннем дворике, вышагивая по ковру из гильз всех типов и калибров: длинные «девятки», 7.62, пистолетные гильзы, патроны от военных ружей, использующихся в странах НАТО. Это были остатки ночного сражения.
Последствия не заставили себя долго ждать. В час ужина улыбающиеся охранники разнесли по камерам кастрюли с «супом», в который они помочились. Тошнотворный запах мочи, разнесшийся в секции, был просто невыносим.
