22. Почему Оккорсио
Я всегда брал и беру на себя всю полноту политической, материальной и моральной ответственности за убийство Витторио Оккорсио. Я это говорю прямо и твёрдо, дабы прекратить все инсинуации сторонников «теории заговора». Я был единственным автором этой акции. В то же время, я был и организатором, и физическим исполнителем убийства. Я говорю это в лицо тем, кто утверждает, что за моей спиной тем июльским утром 1976 года стояли масоны, спецслужбы и прочие интриганы. Например, утверждается, что в Ницце незадолго до акции прошло крупное собрание неофашистской «верхушки», которая утвердила смертный приговор, вынесенный Оккорсио. Ложь. Байка. Необходимая, чтобы оправдать шквал повальных репрессий, последовавших за смертью судьи, когда за решётку были брошены десятки товарищей, обвинённые в причастности к этому преступлению, хотя на самом деле, никакого отношения они к нему не имели.
Были ещё такие, которые, повинуясь собственному тщеславию, с гордо поднятой головой утверждали, что принимали участие в организации той операции. Эти идиоты очень гордились собой. Гордились чем? Тем, что убили человека? Я не понимал таких товарищей тогда, не понимаю их и сегодня, когда прошло уже более 30 лет.
Нанести удар по Оккорсио для нас значило нанести удар по Христианской Демократии. Мы считали римского судью одним из винтиков механизма, который был запущен для того, чтобы уничтожить нас, чтобы отрезать нас от политической жизни Италии. Согласно нашим взглядам, Витторио Оккорсио был поверенным лицом Христианско-Демократической Партии, которая, из своего штаба на площади Иисуса, послала его уничтожить нас. Оккорсио для нас был ключевым персонажем отвратительной стратегии, вектором силы «режима». Римская магистратура, основной наш враг, была полностью выстроена этим человеком. Он был председателем многих процессов, на которых были осуждены неофашисты. Одним из главных таких процессов являлся суд над «Политическим Движением Новый Порядок» в 1973 году.
 |
| Ординовисти на скамье подсудимых. 1973 |
Однако, не месть двигала мною. Ненависть была свойственная молодым ребятам-ординовисти, которые писали на стенах лозунги, вроде «Умри, Оккорсио!» или «Оккорсио палач!», и которые, возможно, считали убийство судьи «благородным» актом мести. Я, напротив, всегда смотрел на месть как на глупое чувство, подходящее лишь для того, чтобы затуманить разум, для того, чтобы спутать самые блестящие мысли. Чтобы манипулировать людьми, перенося их ярость на совершенно ложные цели. Месть была чужда для меня: это относится и к делу Оккорсио.
Убийство судьи – ужасная вещь, я об этом говорю как исполнитель преступления. Но в контексте тех ужасных лет, это была типичная акция вооружённой пропаганды. Не более, и не менее. С помощью газетных и телевизионных репортажей с места событий, мы хотели сообщить всей стране, что мы в состоянии наносить удары по «врагу», поднять противостояние с Системой на новый уровень, грозить противнику новыми ударами.
Акция так же была необходима, чтобы преподать урок тем товарищам, - таких в нашей организации было множество, - которые ещё не понимали всю серьёзность ситуации и позволяли себе даже шутить. Они представляли себе вооружённую борьбу как бессмысленное выкрикивание угроз, хвастливое поведение и ношение пистолета за пазухой, который при любом удобном случае демонстрировался окружающим. Убийство Оккорсио служило для того, чтобы показать этим людям, что время болтовни без последствий прошло. Конец «разговорного» насилия и начало практического насилия. Своеобразный водораздел. Окончательно сгоревшие мосты, перекрывавшие любые пути назад. Качественный скачок вперёд, заставивший бОльшую часть наших товарищей принять новые правила игры и заняться настоящим делом. Это был первый акт подлинной неофашистской вооружённой борьбы.
Уже когда я возвращался в Италию, я знал, что первой целью вооружённой структуры, которую я выстрою, будет Витторио Оккорсио. Всю весну 1976 года я посвятил организации этой операции, несмотря на все попытки остановить меня со стороны старой структуры «Политического Движения Новый Порядок». Так же является правдой и то, что некоторые из товарищей в дни, предшествовавшие непосредственному исполнению убийства, пытались отговорить меня, приводя какие-то смешные и нелепые доводы. Так один из тех, кто считался региональным руководителем MPON, пришёл в мою «берлогу» в то время, когда я готовил оружие для операции. Он попросил меня отложить дело: не действовать в уже заранее намеченный день. «Не бойся. Полиция не узнает о твоих связях со мной, и не будет тебя искать» - холодно ответил я. Лицо этого человека стало тёмно-лиловым: я попал в самую точку. Он боялся быть вовлечённым каким-либо образом в это дело. Я схватил его и выкинул за дверь. Вот такими были мои товарищи, поклявшиеся в верности и болтавшие о вооружённой борьбе против системы на каждом углу. Такими были мои боевые товарищи.
