Между 1975 и 1976 годами кульминацией серии длительных переговоров стала организация в столице Союза Советских Социалистических Республик «представительства» военно-политического движения «Монтонерос».
Рассматривая историю этой подрывной террористической организации, мы можем увидеть, что в первые годы своего существования она не имела никакой ясной позиции по международной политике: возможно, из-за того, что в тот момент главные свои силы «Монтонерос» прилагали для завоевания именно аргентинских народных масс – международная ситуация мало интересовала руководство перонистского движения.
Хотя, в принципе, существовали связи с Кубой – связи, благодаря которым военно-политическая организация вскоре попадёт практически в полную идеологическую зависимость от Острова Свободы: именно тогда в риторике «Монтонерос» появятся концепции «борьбы с империализмом» и «классовой войны», навеянные прежде всего «Организацией Солидарности с народами Азии, Африки и Латинской Америки» (OSPAAAL) и «Латиноамериканской Организацией Солидарности» (OLAS).
Чуть позже, благодаря всё той же Кубе, будут налажены отношения с «терсеристскими» правительствами генерала Веласко Альварадо в Перу и Омара Торрихоса в Панаме, а так же с «братьями по оружию» - многочисленными латиноамериканскими революционными вооружёнными организациями. Но все эти связи были эфемерными и чисто символическими. И только тогда, когда пришедшая к власти в Аргентине военная хунта во главе с генералом Виделой начала вытеснять «Монтонерос» за пределы страны, руководство организации конкретизировало свои международные отношения.
В Западной Европе, где концентрировались главные силы движения за рубежом, были установлены контакты с представителями социалистических партий, синдикатов и организаций (наиболее значимым, среди этих представителей, безусловно являлся Улоф Пальме), дабы добиться поддержки в психологической войне против аргентинской хунты. В так называемом «Третьем Мире», среди социалистических правительств и левых движений национального освобождения в Чаде, Танзании, Намибии, Ботсване, Палестине, Сирии, Алжире, Ливии и т.д., «Монтонерос» искали, помимо всего прочего, так же и дипломатической поддержки для выхода на уровень международных юридических организаций.
Террористы из «Монтонерос» никогда не демонстрировали особой симпатии к Советскому Союзу, однако, они прекрасно понимали, что столкновения с Вооружёнными Силами Аргентины (главная концепция повстанческой схемы организации), могут привести к прямому или косвенному вмешательству США, чьим союзниками являлся Видела и его «Процесс Национальной Реорганизации». Таким образом, «Монтонерос» требовалась серьёзная международная поддержка: в этом контексте, СССР, оказывающий посильную помощь практически всем движениям национального освобождения по всему миру, казался руководству организации наиболее вероятным стратегическим партнёром. Согласно данному сценарию, «Монтонерос» могли превратиться в достаточно мощное марксистско-ленинское революционное движение, обладавшее, тем не менее, серьёзным потенциалом для того, чтобы избежать поглощения Коммунистической Партией СССР или его спецслужбами.
Начало контактов
 |
| Хуан Перон и Хосе Хельбард |
Начало отношений с Советским Союзом было положено благодаря инициативе Министра Экономики в правительстве Перона, Хосе Хельбарда (агента КГБ), который заинтересовал своих «русских начальников» идеей налаживания контактов с подрывной аргентинской организацией. Именно он передал агентам КГБ в конце 1974 года контактные адреса некоторых членов Национального Руководства. Ещё ранее, в ходе встреч с «Монтонерос», проведённых ради того, чтобы заручится поддержкой организации в проведении своей экономической политики, Хельбард активно продвигал идею сближения с коммунистическим Востоком.
 |
| Мигель Бонассо |
Дабы поддержать усилия, направленные на сближение с СССР, «монтонеро» Мигель Бонассо будет назначен специальным посланником еженедельного издания «Noticias» (главный официальный печатный орган «Монтонерос», основанный 20 ноября 1973) в Москве в ходе визита Хельбарда в Восточную Европу. Результатом этой поездки стал ряд восторженных статей в газете организации, посвящённых деятельности советского правительства и важности подписанных между Аргентиной и СССР соглашений.
Изначально, Советский Союз крайне симпатизировал перонистскому движению 50-60-х, но проявлял большую осторожность, если не враждебность, к вооружённым перонистским группировкам 70-х годов. В случае Аргентины, СССР прежде всего прислушивался к голосу местной Коммунистической Партии, которая была настроена довольно таки негативно не только по отношению к «Монтонерос», но и к другим ультралевым партизанским группировкам, вроде «Вооружённых Революционных Сил» (FAR) или «Революционной Партии Трудящихся – Народной Революционной Армии» (PRT – ERP). В этой связи показателен такой факт: в 1976 году, в ходе встречи на Кубе советского посла с представителями PRT – ERP, последним не только было отказано в предоставлении материальной помощи, но и более того; советский посол яростно раскритиковал вооружённую деятельность партии в течение третьего перонистского правительства Кампоры – Перона, заметив, что они сами на своих плечах привели к власти военную хунту.
Однако, кубинский департамент «Международного Отдела ЦК КПСС», невзирая на официальную позицию Советов, как и в случае с никарагуанскими сандинистами, развивал и укреплял отношения между Кубой и военно-политической организацией «Монтонерос».
Именно этот департамент весной 1975 года и пригласил Марио Фирменича совершить визит на Остров Свободы. Для лидера движения, который ранее покидал пределы Аргентины лишь для встречи с Хуаном Пероном в Испании, это была большая честь – ведь до этого момента отношения с перонистами кубинцы поддерживали в основном через G2 (разведка) и тот же «Международный Отдел». Но теперь главаря крупнейшей революционной организации Латинской Америки принял сам Фидель Кастро, который, в ходе одной из бесед, спросил Фирменича, знает ли он что-нибудь о СССР. Нет, ничего не знает, «никогда там не был» - ответил Марио. «Должен побывать» - порекомендовал Фидель. И тут же выложил конкретный план визита в Москву.
Итак, в один из весенних вечеров 1975 года, благодаря усилиям Коммунистической Партии Кубы и «Советского общества дружбы со странами Латинской Америки», Марио Эдуардо Фирменич на самолёте компании «Аэрофлот» в первый раз отправился в Москву.
Советское правительство проявило большую тактичность: дабы избежать трудностей в отношениях с правительством Республики Аргентина и аргентинской Компартией, Фирменич официально рассматривался не как представитель террористической организации, но только как «прогрессивный аргентинский деятель».
В ходе же самой поездки, Фирменич использовал паспорт, коряво сфабрикованный Службой Документации «Монтонерос». Во время пересадки в Праге служащий таможни обнаружил подделку, и лишь вмешательство офицера кубинской разведки, примчавшегося в аэропорт из местного консульства, спасло Фирменича от неминуемого ареста. На обратном пути лидер «Монтонерос» оперировал уже идеально исполненным паспортом, переданным ему советскими спецслужбами, вместе с некоторой информацией, касающейся методов фабрикации документов: КГБ с радостью делилось с «братскими партиями» своими знаниями, направленными на подрыв законных правительств.
Согласно позднейшим воспоминаниям, Фирменич, который практически всё время своего визита провёл в здании кубинского посольства в Москве, добился в ходе переговоров с советской стороной очень немногого.
Тем не менее, поездка оставила свой след в истории организации: «Монтонерос» открыли своё представительство в столице СССР. Руководителем «посольства» Марио Фирменич назначил некоего пожилого профессора, участника ещё первого перонистского Сопротивления, скрывавшегося в то время в Перу (в имеющейся у нас документации организации, личность этого человека не раскрывается).
Фирменич определяет идеологию
Хотя массовая советская пресса уделяла крайне мало внимания аргентинской герилье, а если и писала о ней, то в крайне враждебных тонах, стремясь сохранить экономические отношения между двумя странами, советское информагентство ТАСС в своих бюллетенях, выпускаемых ограниченным тиражом для распространения среди деятелей Компартии СССР, писало о «Монтонерос» с достаточной долей объективности. В одном из этих бюллетеней было опубликовано интервью Фирменича, данное корреспондентам ТАСС, «Рейтерс» и «Le Monde», в котором лидер «Монтонерос» провозгласил генеральной платформой своей организации марксизм-ленинизм и выразил уважение лидерам социалистического лагеря, оказывающим всяческую помощь в борьбе народов Третьего Мира за своё национальное освобождение.
Это сообщение не могло уже никого удивить, поскольку Марио Фирменич ещё в 1974 году в документе, озаглавленном «Наши теоретические концепции и наши методы анализа в политико-идеологической сфере» призвал «региональных руководителей» признать «исторический и диалектический материализм» важными и принципиальными концепциями, которые должны быть внесены на обсуждение и утверждены в качестве платформы в ходе будущего Конгресса террористического движения.
В конце данного документа Фирменич пишет:
«Суть организации состоит не в том, чтобы называть себя марксистами-ленинистами, а в том, чтобы использовать фундаментальные концепции исторического и диалектического материализма, лежащие в основе марксистского метода анализа».
Вопрос о марксизме-ленинизме впервые остро встал в октябре 1973 года, когда в движение влились «Вооружённые Революционные Силы» (FAR), имевшие жёсткую ленинскую основу. И хотя, с самого момента зарождения вооружённой организации, марксисты были представлены в организации в довольно приличном количестве (например, одна из основательниц «Монтонерос», Норма Эстер Арростито являлась коммунисткой), никакого влияния на идеологию «Монтонерос» они не имели. Именно с момента объединения с FAR внутри организации и непосредственно в Национальном Руководстве, в которое были кооптированы основные лидеры FAR (Осатинский, Пердиа, Кьето), начинают укрепляться марксистские тезисы.
Изначально, пытаясь удержаться внутри перонистского лагеря, «Монтонерос» всячески публично дистанцировались от «внедрившихся в перонизм марксистов», однако, после разрыва с Пероном и «правыми» перонистами, движение окончательно отбрасывает всяческие комплексы, откровенно встав на платформу «построения социалистической родины вместе с народом».
Отношение КПСС к «Монтонерос»
Официальный Советский Союз достаточно критично относился к «Монтонерос», как впрочем, и к другим организациям подобного же рода. Збигнев Ивановский, ведущий научный сотрудник Института Латинской Америки РАН того времени, пишет в своём исследовании «Латинская Америка в 80-е года»:
«…Ультралевые никогда не пытаются бороться за улучшение положения трудящихся в условиях существующего режима, ибо имеют убеждённость, что социалистическая революция решит все проблемы сразу… С нашей точки зрения, ультралевая организация «Монтонерос», с самого своего зарождения была весьма неоднородна по своему социальному составу, вследствие чего и сформировались весьма оригинальные теоретические концепции, пытавшиеся объединить марксизм-ленинизм с элементами христианства, национализма, популизма…»
Nuestra Historia № 63
