Марселло Ларракуй
Испания и Мексика были центральными базами для вербовки добровольцев для проведения запланированного «Монтонерос» на 1979 год «Народного Контрнаступления». Однако в каждой из этих стран формировались отряды, имевшие различное назначение.
Из Испании, после месячного курса военно-политического обучения, добровольцы были направлены в пылающий Ливан, где и были сформированы окончательно «Отряды специального назначения» (Tropas Especiales de Infanteria). В Мексике же были организованы «Специальные отряды агитации» (Tropas Especiales de Agitacion). Обе структуры были абсолютно независимы друг от друга и не имели совершенно никаких контактов между собой.
Формирование, физическое, политическое и военное обучение TEA было возложено на плечи шефа “Армии Монтонеро» Орасио Мендисабаля. Первый взвод добровольцев был им подготовлен с великой тщательностью на арендованной вилле, расположенной в пригороде Куэрнавака. Это был авангардный взвод, который должен был первым вступить в битву. Связующим звеном между этим взводом (названным «Группа 1») и Мендисабалем являлись руководитель Секретариата Агитации и Пропаганды Эдуардо Перейра Росси («Карлон») и член Секретариата Международных Отношений, ранее работавший в Танзании, Адольфо Рехино Гонсалес («Херардо»).
Так как TEA прежде всего должны были исполнять акции пропаганды, все бойцы группы были обучены работе с радиоаппаратурой. Задача обучения была возложена на Франсиско Кабилья («Пепе 22»), который являлся техническим директором «Радио Новости Континента», организованного «Монтонерос» в Коста-Рике. Радиоустройства, предназначенные для перехвата аудиосигнала (RTLV), были испытаны в трущобах Мехико: бойцами был прерван звук в телевизионной передаче, которую смотрели солдаты в одной из местных казарм.
В дополнение к вербовке бойцов, предназначенных для проведения пропагандистских акций, Мендисабаль рекрутировал и политические кадры из синдикальной, женской и молодёжной секций «Перонистского Движения Монтонеро» (Movimiento Peronista Montonero – MPM). Эта «Тактическая Команда» подчинялась непосредственно Политическому Секретариату MPM, возглавляемому Роберто Пердиа, и имела основной целью налаживание контактов с рабочими северной зоны Буэнос-Айреса.
Однако перед TEA неожиданно возникло препятствие. За несколько дней до отправки в Аргентину, в феврале 1979, лидер политической команды разорвал в категорической форме все отношения с руководством «Монтонерос», встав на позиции Роберто Галимберти. Среди диссидентов, учинивших раскол в организации, был и ответственный за связи с общественностью Секретариата международных отношений, поэт Хуан Хельман.
Демарш Галимберти серьезно изменил первоначальные планы «Контрнаступления», однако не сумел остановить его, как это предполагалось оппозиционной группой.
Национальное Руководство приняло решение оставить «Тактическую команду» в Мексике, поскольку было подозрение, что внутри неё могли затесаться диссиденты. В феврале 1979 в Аргентину были направлены только TEA.
«Группой 1» командовал лично Рехино Гонсалес «Херардо». Прибыв на родину, группа разделилась на расчёты согласно территориальному признаку (север, юг и запад Буэнос-Айреса). Незнание руководством организации подлинной ситуации в стране привело к тому, что главная направленность группы – агитация и мобилизация масс, - была явно извращена. Рассчитывая увидеть яростные манифестации рабочих на улицах столицы, бойцы TEA были крайне обескуражены, узнав, что социальная борьба трудящихся, о которой так много говорилось в Мексике, на самом деле весьма конкретизирована и представляет собой исключительно трудовые споры в промышленном поясе Буэнос-Айреса, касающиеся несправедливых увольнений или уменьшения заработной платы на отдельных предприятиях. Оказавшись в совершенно другой реальности, бойцы были весьма озадачены.
У них имелись деньги и документы, предоставленные организацией, но пока руководство, всё ещё опасавшееся диссидентства, приняло решение не предоставлять информацию об оружии и материалах, которые прибыли в Аргентину из Панамы. Мендисабаль, являвшийся главным ответственным лицом групп TEA, ничего не отвечал на телефонные требования «Херардо». Ожидание грозило большим риском. «Херардо» же хотел действовать: своими силами он сумел добыть револьвер «Люггер» 22 калибра и аппарат для прерывания аудиосигнала.
11 марта 1979 года «Группа 1» TEA реализовала свою первую акцию: трансляцию звукового обращения «Монтонерос», посвящённого шестой годовщине триумфа перонистов на выборах 1973 года. Эта новость достигла Мексики и позволила уменьшить недоверие Мендисабаля в отношении «Херардо». Акция прерывания телеэфира 27 апреля в поддержку всеобщей стачки трудящихся, разоблачавшая «перонистскую» синдикальную бюрократию, окончательно сняла все обвинения с главаря «Группы 1». Именно после этого была предоставлена информация об аппаратуре и оружии, которые наземным путём, через Колумбию, Эквадор, Перу и Боливию привёз надёжный человек на грузовичке «Фольксваген». Всего бойцы получили двенадцать пистолетов и гранаты. Однако доверие к Рехино Гонсалесу носило временный характер.
Орасио Мендисабаль прибыл в Аргентину немногим до наступления второй фазы «Контрнаступления», в мае 1979. Проводимая операция позволила встретиться шефу «Армии Монтонеро» со своей оставленной в Буэнос-Айресе подругой, своей бывшей женой и со своими сыновьями. Через несколько дней после прибытия, Мендисабаль в ресторане на Северном побережье встретился со своей матерью Роситой. Кроме того, в больнице он посетил дядю Альфредо, который принимал участие ещё в Первом перонистском Сопротивлении и теперь страдал от неизлечимой болезни. В последующем, дядя говорил, что теперь его племянник больше похож на марксиста, чем на перониста.
Сильно нервничая, Орасио, тем не менее, не прекращал появляться на публике, хотя всей стране он был известен в лицо благодаря многочисленным пресс-конференциям, а так же фотографиям, регулярно появлявшимся в официальном вестнике организации «Evita Montonera».
Мендисабаль поселился вместе со своей подругой и его детьми в доме, арендованном одним из сочувствующих организации. Немедленно после этого возникли осложнения: жена владельца увидела, как Орасио прячет значительные суммы денег в бильярдный стол. И хотя при нём всегда находилась охрана, руководитель TEA, испугавшись, что женщина что-либо заподозрит, переехал в другой дом, расположенный в 70 километрах от Буэнос-Айреса. Сюда же он перевёз новую семью, по поддельным документам устроив сына подруги в местную частную школу. Можно было видеть, как каждое утро он уезжал из своего дома на грузовике «Форд» F350, и возвращался только к ночи.
Помимо групп TEA, Мендисабаль так же контактировал с двумя ответственными за политическую работу. Одним из них был Армандо Кроатто, секретарь синдикальной секции MPM, который ещё в 1973 году был избран депутатом от “Перонистской Молодёжи», но в следующем году, в связи с разрывом «Монтонерос» с генералом Пероном, подал в отставку. Кроатто вместе со своей женой и детьми прибыл в страну и попытался возродить контакты со старыми перонистскими активистами южной зоны столицы.
 |
| Армандо Кроатто |
Параллельно он имел «зонтичную» работу, исполняя функции бухгалтера в конторе, принадлежавшей его школьному другу. И хотя он имел более реалистичные представления о сложившейся в Аргентине политической ситуации, тем не менее, Кроатто надеялся, что, сделав упор на работу в долгосрочной перспективе, «Монтонерос» действительно смогут что-то изменить.
Другим был Хесус Мария Лухан Вич («Гальего Вилли»), бывший семинарист из Кордобы, принимавший участие ещё в начале 70-х в работе первичных групп организации. «Вилли» стоял на одной ступени иерархической лестницы с самим Мендисабалем и был ответственен за исполнение задач политической агитации на заводах и фабриках. В его квартире был установлен мимеограф, на котором печатались листовки и брошюры «Монтонерос».
Ко времени прибытия Мендисабаля в Аргентину, «Армия Монтонеро» фактически прекратила своё существование. Единственная оставшаяся от некогда мощной структуры «Южная Колонна», была демонтирована в декабре 1978 года после одновременной гибели шести комбатантов среднего звена. Правда, имелись ещё несколько боевых ячеек, которые в начале 1979 года наладили контакты с мексиканским руководством и получили ряд указаний по проведению операций прерывания телеэфиров. Шесть месяцев спустя эти разрозненные ячейки южной зоны столицы попытался централизовать «Карлон» Перейра Росси: именно силами этих бойцов была проведена целая серия операций, по прерыванию звукового сопровождения суперпопулярной теленовеллы «Андреа Селесте» и трансляции сообщений «Монтонерос».
Третий взвод TEA под руководством Даниеля Бернардо Толчинского («Хулиот»), прибыл в Аргентину в июле 1979 и начал работу в западной зоне Буэнос-Айреса.
Несмотря на сочувствие, которое породили своими телевизионными вмешательствами бойцы TEA среди рабочих пригородных кварталов столицы, политическая работа практически равнялась нулю. В конце концов, всем стало окончательно ясно, что претензии «Монтонерос» на то, чтобы стать авангардом рабочих в трудовых конфликтах и возглавить синдикальное движение, являются утопией. Трудовые споры, на которые надеялись руководители, хотя и являлись частым явлением, однако не приводили ни к каким реальным конфликтам, и зачастую оканчивались взаимными уступками. Не было ни громадных рабочих масс на улицах городов, ни великих сражений на заводах и фабриках, куда, между прочим, бойцам TEA так и не удалось проникнуть. Организации не удалось вмешаться ни в один из имевшихся в наличии социальных споров.
Вследствие того, что оказалось невозможным исполнить большинство из ранее поставленных задач, в TEA возникли проблемы. Во «Внутреннем бюллетене №1» руководство организации предъявляет претензии «Группе 1» и лично Адольфу Рехино Гонсалесу в том, что его коллектив «…изначально проявивший большую инициативу, начав вещание «Radio Liberacion TV» совершенно без оружия и аппаратуры, вскоре приобрёл тенденцию к пассивности, настаивая на продолжении тайной и безоружной деятельности. Именно вокруг этого и возникла вся внутренняя доктринальная дискуссия, касающаяся целей и методов дальнейшей работы TEA…».
Со дня демарша Галимберти, Национальное Руководство «Монтонерос» рассматривало «Группу 1» и его лидера как потенциальных диссидентов. Первые действия бойцов несколько притупили это недоверие, но внутренний мятеж «Херардо» вновь возбудил подозрения. Если взглянуть на ретроспективу ситуации, то можно увидеть, что многие члены организации подвергали резкой критике концепцию «Контрнаступления» и централизованное руководство операцией, которое, с одной стороны, позволяло главарям «Монтонерос» контролировать всю заграничную структуру, а с другой – способствовало идентификации целых цепочек боевиков. Как руководитель «Группы 1» Рехино Гонсалес лишь прислушивался к требованиям своих подчинённых, которые отнюдь не стремились вступать в жестокие и бессмысленные бои с властями, о которых разглагольствовало Национальное Руководство. Группа имела желание продолжать операции по перехвату аудиосигналов, «Херардо» даже предложил усилить эту деятельность с помощью использования грузовиков, внутри которых можно было бы разместить аппаратуру, однако мексиканские лидеры отклонили это предложение.
Некоторое время спустя, в июле 1979, «Группа 1» начала банально разваливаться, поскольку её члены посчитали более ненужным и весьма рискованным находится в Аргентине. Несмотря на сопротивление Мендисабаля, «Херардо» разрешил своим подчиненным покинуть страну. Те, кто это сделал, были объявлены «перебежчиками». Руководство потребовало у Рехино Гонсалеса объяснений. Некоторое время назад «Херардо» рассматривался главарями «Монтонерос» как «один, стоящий десяти»: во время своего неожиданного ареста на полицейском контрольно-пропускном пункте в Вильде в 1976, Рехино Гонсалес оказал ожесточённое сопротивление, в результате чего трое агентов правоохранительных органов погибли, а сам он, безо всяких ранений, сумел убежать, прихватив оружие убитых. Но теперь он был обвинён в том, что не сумел поддержать действиями эту репутацию: в конечном итоге, «Херардо» было предъявлено обвинение в «измене».
В августе месяце, к моменту окончательного крушения «Группы 1», Рехино Гонсалес через своего брата послал Руководству три копии аудиоплёнки, на которой были записаны детали его разногласий с организацией. Немедленно после этого жена «Херардо» и пятеро его дочерей переезжают из Мехико в Буэнос-Айрес – Рехино Гонсалес окончательно выходит из рядов организации и начинает новую жизнь. Однако, 13 сентября того же года, двенадцать вооружённых лиц, прибывших к дому «Херардо» на пяти автомобилях, похищают жену и троих дочерей экс-руководителя «Группы 1» (самого Рехино Гонсалеса в это время не было дома), и увозят в неизвестном направлении. В последующем, жена «Херардо», не являвшаяся членом организации, таки получит 12 лет тюрьмы – не помогут даже ходатайства испанского короля Хуана Карлоса (т.к. женщина являлась гражданкой Испании). Считается, что сам Рехино Гонсалес был задержан солдатами в тот же вечер на Панамериканском шоссе, после чего убит. В любом случае, «Херардо» до сих пор фигурирует как «пропавший без вести», тело его не найдено.
Тремя днями ранее боевиками «эскадрона смерти» таким же образом была похищена жена Орасио Мендисабаля и его сын Мартин.
14 числа того же месяца Хесус Мария Лухан Вич («Гальего Вилли») звонит по телефону Армандо Кроатто и просит о немедленной встрече. Но на встречу он не является. В воскресенье 16 сентября вновь звонит телефон и вновь «Вилли» просит встретиться. Кроатто под прикрытием воскресной прогулки с семьёй заявляется на место встречи, но «Вилли» вновь не приходит. Вечером Лухан Вич снова звонит и окончательно назначает «свидание» в полдень понедельника, 17 сентября.
В понедельник Кроатто покидает свою работу и на машине направляется в Кангуро, где возле местного торгового центра он и должен был свидеться с «Вилли» Сюда он прибыл около часа дня. Есть две версии о том, что же случилось дальше.
Первая версия исходит от бывших герильерос, которые имели информацию, якобы полученную непосредственно от военных. Согласно ей, ситуация выглядела следующим образом: «Гальего Вилли» ещё в первых числах сентября попал в руки властей и согласился сотрудничать с Армией, оказав её помощь в поимке ещё одного главаря TEA. «Вилли» присутствовал близ торгового центра и был крайне удивлён, увидев, что Кроатто сопровождает Мендисабаль. Когда оба подошли к нему, Лухан Вич полушёпотом сообщил об опасности. Мендисабаль немедленно вытащил гранату, намереваясь подорвать окружавших его агентов, но был застрелен в голову снайпером. Кроатто был убит в ходе попытки к бегству.
Вторую версию изложил официант, работавший в баре, расположенном рядом с воротами на автостоянку, около которых и должна была произойти встреча. Заведение было открыто, но посетителей было мало. Мендисабаль вошёл в бар и заказал кофе. Между тем, близ автостоянки произошла встреча между Кроатто и «Вилли». Видя, что его окружают, Кроатто бросает гранату и убегает по дороге, ведущей в сторону фабрики. В ходе бегства он постоянно поворачивается и стреляет в своих преследователей. Но кордон людей, одетых в гражданскую одежду, перекрывает ему путь, поэтому Кроатто разворачивается и, стреляя, идёт прямо на преследующих агентов. Он будет тяжело ранен и умрёт на асфальте спустя несколько минут.
Мендисабаль же, услышав взрыв, понял, что попал в засаду. Вскочив, он попытался бежать, но официант при помощи подоспевшей армейской команды, сумел скрутить его, после чего шефа «Армии Монтонеро» увозят в неизвестном направлении. Той же ночью официант был вызван в качестве свидетеля в полицейский комиссариат в Болонье. Ему был предъявлен труп Орасио Мендисабаля с пулевым ранением в голову. Официант признал в нём того самого человека, которого днём арестовали в баре, где он работает.
Уже 21 сентября в телевизионных новостях прошло официальное сообщение о том, что погиб один из членов Национального Руководства «Монтонерос» Орасио Мендисабаль. К этому моменту оставшиеся боевики TEA приняли, в соответствии с внутренними инструкциями, регламентирующими порядок действий в случае пропажи одного из членов группы, все возможные предосторожности.
Вместе с двумя своими детьми скрылась и подруга Мендисабаля «Чаро», которая по телефону лихорадочно просила помощи – сначала у «Карлона» Перейра Росси, руководителя TEA южной зоны столицы, который так и не ответил, опасаясь, что «Чаро» уже находится в руках армии и заманивает его в ловушку, а затем – у мадридской штаб-квартиры «Монтонерос». В конце концов, «Чаро» нашла убежище в доме одной пары, сочувствующей организации. 13 октября женщина попрощалась с сыном Бенхамином и ушла. Через несколько часов в дом ворвались военные и арестовали всех. Бенхамин, его маленький брат, 8-месячный Диего, и 18-летняя дочь хозяев дома (сама пара так же «пропала без вести») были доставлены в офицерское казино, где они встретились с ранее похищенным военными сыном Мендисабаля от первого брака Мартином. Через несколько дней Бенхамин совершенно случайно обнаружил в помойке кучу вещей, среди которых была и одежда его матери…
Тела Мендисабаля и Кроатто были предъявлены родителям и быстро похоронены в Болонье и Авельянеде. «Гальего Вилли» был найден 30 сентября на обочине Панамериканского шоссе. Медики констатировали, что он был забит до смерти.
Узнав о смерти мужа, жена Кроатто и его дети по поддельным документам выехали в Бразилию, где вновь вышли на контакт с «Монтонерос». Здесь они получили ещё один набор паспортов и отбыли в Испанию, где, после необходимой проверки безопасности, жена Кроатто выдала Роберто Пердиа около 50 тысяч долларов, которые хранились у её мужа и были предназначены на развитие работы TEA.
В октябре 1979 года были убиты и главари группы TEA западной зоны столицы Даниель Толчинский и Гильермо Амарилья. Кроме того, пропали без вести и жена Толчинского Анна Виессен, жена Амарилья Марселла Мольфино, его брат Рубен Амарилья, Мария Антониа Бергер (которая 7 лет назад чудом выжила вместе с двумя другими товарищами в бойне, учинённой на военно-морской базе в Трелеве) и Адриана Лесгард.
Группа TEA, отвечавшая за южный сектор Буэнос-Айреса, отказавшись от стратегии вторжения на фабрики, спаслась полностью: в конце октября был получен приказ руководства о немедленном выезде данного коллектива из Аргентины в Панаму.
27 ноября было обнаружено тело Сусанны Солимано («Чана»), первой жены Мендисабаля. Труп был найден в красном «Пежо» 504, оставленном на берегу Эскобара. На переднем сиденье покоился труп её 29-летнего друга Альфредо Берлинера («Поэта»). На заднем сиденье машины лежали тела 40-летнего столичного лидера «Монтонерос» Хулио Суареса (который некоторое время в 1973 году являлся муниципальным депутатом) и 33-летней Дианы Шатц, принимавшей участие в «Контрнаступлении».
После окончания операции, уже в Мексике, один из участников группы TEA-Запад напрямую спросил Марио Фирменича: являются ли короткие аудиосообщения, приносящие радость в рабочие кварталы столицы, настолько важными, что организация готова платить за них десятками жизней своих членов? Как долго организация сможет поддерживать режим прямой конфронтации с диктатурой? В заключении, товарищ выразил мысль, что «такими темпами, в погоне за краткосрочным успехом, партия будет уничтожена в течение нескольких месяцев. Останутся только те, кому посчастливилось выжить».
В ходе подведения итогов операции, во внутреннем бюллетене № 11, утверждалось, что организация недооценила силы врага, и что демарш Галимберти не позволил переместить в Аргентину более высоко подготовленные кадры.
Были так же приведены политические аргументы, опровергавшие доводы, будто, если бы «Монтонерос» не начали «Контрнаступление», организация смогла бы физически сохранить свои кадры. Нет. Избегая опасности, «Монтонерос» ставили под сомнение свою репутацию революционной партии. Измерение результатов сражения не может базироваться на измерении количества жертв. Организация может завербовать ещё сотню-другую новых боевиков. Непрерывность деятельности «Монтонерос» не подвергается сомнению. «Объективность состоит в том, что жертвуя своими жизнями, «Монтонерос»исполняют свою историческую роль революционного авангарда. Звание авангарда нужно подтверждать на каждом этапе деятельности».
