1.6. Приглашение на
войну
В 1978, через три года после начала реализации военного
проекта Коммунистической Партии, в среде выученных кубинцами чилийских офицеров
начался рост упаднических настроений. Несмотря на щедрую помощь Фиделя Кастро,
позволившего десяткам иностранцам пройти курс в наиболее элитных учебных
заведениях острова ради создания «новой армии Чили», молодые коммунисты
чувствовали, что они не в состоянии бороться против Пиночета. Сам Апабласа,
лидер чилийского контингента, в это время рассматривал вариант выхода из рядов
Вооружённых Сил Кубы. Многие другие так же выразили желание, забыв о военном
проекте, продолжить своё «гражданское» образование.
Согласно словам «Сальвадора», это было время глубокого
внутреннего кризиса. «Наша военная
подготовка была необходима для создания вооружённого аппарата будущего
народного правительства. Но в тот момент возможность прихода к власти такого
народного правительства была более чем иллюзорной. Осознание этого породило
кризис. Большинство товарищей выражали желание завязать со своей военной
деятельностью, вернувшись к гражданской карьере. Другие уже слишком сильно
эмоционально привязались к Кубе. Годы сурового военного обучения породили
сомнения в их сердцах; многие поняли, что военная карьера им не по зубам. Был
отмечен высокий уровень отсева из рядов военного контингента».
Однако, кризис, поразивший коллектив молодых коммунистов,
был преодолён благодаря международным событиям. В 1978 году, в преддверии
генерального наступления сандинистов, Фидель Кастро публично заявил о
необходимости укрепления рядов FSLN
квалифицированными военными кадрами. Гавана сыграла решающую роль в победе
революции – именно она финансировала и обучала бойцов «Сандинистского Фронта
Национального Освобождения», избегая при этом прямого военного вмешательства в
никарагуанские дела, дабы не вызвать осложнений отношений с США. Никарагуа
находилась в центре кубинской международной стратегии; кубинцы оказывали
всемерную помощь стране, которая претендовала на то, чтобы стать единственным
латиноамериканским государством, доказавшим жизнеспособность выдвинутой
кастристами ещё в 60-х тактики вооруженной борьбы за власть.
Первой мыслью Фиделя было «пригласить» в Никарагуа
многочисленных боевиков чилийского «Левого Революционного Движения» (MIR), скрывавшихся на
острове. Из всех латиноамериканских революционных движений, эта организация
считалась «любимой дочерью» Гаваны. Движение отвечало всем требованиям,
выдвигавшимся кубинскими «мачо-ленинцами»: его бойцы и руководители были
смелыми, радикальными и отличались безудержной преданностью Кастро и его
революционному курсу. Чилийские комбатанты во всём пытались соответствовать
образу «Че» Гевары, придуманному Кубой: романтичному, глянцевому, красивому. В
кубинской столице контингент MIR
был известен под ироническим прозвищем «сексуального авангарда Латинской
Америки».
Поэтому, когда после смерти генерального секретаря Мигеля
Энрикеса в 1974 году MIR
объявило о «тактическом отступлении», его бойцы были приняты на Кубе с распростёртыми
объятиями. Тотчас же организация начала приготовления к проведению в 1980 году
«Операции Возвращение», приступив к тренировкам на военных базах «Punto Cero» и в Кордильере де лос
Органос. Обучение началось как раз в тот момент, когда Кастро обдумывал свой
план помощи Никарагуа. Однако, согласно свидетельствам одного из чилийцев,
проживавших в то время на острове, на встрече главари MIR окатили Фиделя ушатом холодной воды.
«Наши кадры готовятся
сражаться в Чили, а не в Никарагуа» - таков был категорический ответ «миристас»,
отклонивших предложение Команданте. Поведение MIR являлось личным оскорблением для
Фиделя. С этого момента начался процесс упадка «Левого Революционного Движения»
как на Кубе, так и в самой Чили. «Доверие
между людьми Энрикеса и Гаваной было подорвано», - рассказывает один из
«френтистас», узнавший о произошедшем из уст самих кубинцев.
С учётом сложившегося положения, Кастро решил, что война в
Никарагуа будет являться лучшей возможностью для молодых чилийских
офицеров-коммунистов продемонстрировать, чему же они научились в военных
училищах острова. Фидель лично встретился с генеральным секретарём КПЧ Луисом
Корваланом, который переехал из Москвы на Кубу, спросив разрешения использовать
некоторых чилийских комбатантов в экспедиционной миссии в Никарагуа.
«Они настоящие мужики!»,
- так отреагировал Кастро, когда около пятидесяти офицеров КПЧ в конце 1978
года, узнав о предложении начать борьбу в Никарагуа, немедленно изъявили
желание переправиться через Карибское море. Позже к этой группе присоединится
ещё ряд социалистических активистов, в результате чего будет дан старт истории
легендарного «Батальона Чили».
Вариант, предложенный кубинским руководителем, поистине спас
положение чилийского контингента, на некоторое время вновь вдохнув
революционный энтузиазм в людей, разочарованных тем, что они не могут
отправиться воевать в Чили.
Борьба «Батальона Чили» в Никарагуа носила тяжёлый характер.
Под огнём артиллерии и авиации правительственных войск, чилийцы неумолимо
продвигались вперёд под жарким солнцем Никарагуа. Около ста бойцов,
составлявших батальон, были вписаны в деятельность Южного Фронта FSLN и отличались «бодростью
духа и высоким уровнем самоотверженности», как отмечал командующий фронтом Эден
Пастора.
 |
| Чилийские бойцы в Никарагуа |
Отряд Коммунистической Партии Чили вошёл на никарагуанскую
территорию в начале 1979 года. Очень скоро, в мае месяце, FSLN инициировал начало своего
финального наступления, совмещавшего партизанские действия с позиционной
войной. Двигаясь с юга, чилийцы принимали участие во всех важных сражениях
против войск Анастасио Сомосы Дебайле. Несколько месяцев спустя, в ранге
победителей, они одними из первых ворвутся в Манагуа, пробив последние рубежи
гвардейцев.
В течение шести месяцев боевых действий, чилийцы заработали
репутацию стойких бойцов. В отличие от множества других
добровольцев-интернационалистов, помогавших сандинистам, они были
единственными, кто имел солидное военное образование. Специальностью
большинства офицеров, присланных Гаваной, была полевая и зенитная артиллерия, в
которой сандинисты, в условиях позиционной войны, испытывали острую
необходимость.
 |
| Гальварино Апабласа вместе с сандинистскими бойцами |
Бывший чилийский ветеран никарагуанской кампании Хорхе
Массети обозначил в своих воспоминаниях разницу между чилийцами и
сандинистскими партизанами:
«Однажды я видел, как
один из чилийцев отчаянно кричал в рацию: «Скажите мне, сколько их! Хорошо, но,
чёрт побери, скажите мне, сколько их!». Подойдя, я спросил офицера, в чём дело.
Он объяснил, что авангардные части врага укрепились на соседнем холме, и он
послал отряд никарагуанцев, чтобы выбить их оттуда. Проблема в том, что каждый
раз, когда он запрашивал никарагуанца, сколько же сомосистов засело на холме,
тот неизменно отвечал: «Много, приятель. Очень много».
Контраст между
чилийцем, имевшим академическое военное образование, и товарищем сандинистом,
изучавшим военную науку на практике партизанской войны, а так же их абсурдный
диалог, показались мне очень смешными».
Но чилийцы не были единственными иностранцами на
никарагуанской земле. Около пяти тысяч человек, имевших иностранное
гражданство, были включены в боевые фронты FSLN: колумбийцы, аргентинцы, уругвайцы, бразильцы, жители
Центральной Америки. Все революционные движения континента сфокусировали свои
взгляды на маленькой стране, единственной после Кубы, в которой левые были
близки к вооружённому захвату власти.
По мере приближения к финалу революционной войны, сражения
между сандинистами и отчаянно сопротивлявшимися войсками Сомосы ожесточались. В
конце мая 1979 года разыгралось сражение при Наранхо, одна из решающих битв,
которые вёл Южный Фронт FSLN.
Национальные гвардейцы Сомосы всеми силами пытались выбить сандинистов,
укрепившихся на нескольких доминирующих высотах. Несколько дней упорных боёв
закончились триумфальной победой партизан. Глубокий клин, который пробил в
обороне врага Южный Фронт, для сомосистов дополнился всеобщей национальной
забастовкой 4 июня, объявленной профсоюзами, находившимися под контролем FSLN. Баланс сил неуклонно
склонялся в пользу восставших.
В ночь на 17 июня 1979 года Анастасио Сомоса Дебайле бежал
из страны в Соединённые Штаты на своём личном самолёте. Менее чем через 48
часов после этого, повстанцы вошли в столицу.
Рассвет 20 июня чилийцы встретили вместе с комбатантами FSLN в пригородах Манагуа.
Сандинисты показали возможность вооружённой революции, укрепив пошатнувшиеся
было догмы кубинцев. Храбрость чилийского контингента смыла позор поражения
1973 года. «В Никарагуа новое поколение
искупило вину за поражение», - говорит аналитик Хосе Родригес Элисондо.
Комбатант Южного Фронта был первым, кто вошёл в бункер
Сомосы в тот день. Это был испанский интернационалист «Густаво», а на самом
деле кубинский кадровый офицер Тони де ла Гуардиа. Аккомпанировал ему в этом
рискованном предприятии лидер чилийских офицеров Гальварино Апабласа Гера,
будущий «команданте Сальвадор» FPMR.
 |
| Гальварино Апабласа |
Итог участия «Батальона Чили» в никарагуанской кампании был
позитивным. Некоторые из ветеранов той войны сегодня вспоминают, что они
чувствовали себя творцами истории:
«Сандинистская
революция была последним триумфом социалистических сил в XX веке. Поэтому, живое участие в ней имеет особое значение для
нас. Мы вошли в страну пешком, через южную границу близ Пеньяс Бланкас, и
тотчас же интегрировались в Южный Фронт FSLN. У меня нет слов, чтобы
описать свои тогдашние чувства. Я помню друзей, которых потерял там. Дайса
Уэрта Лильо, который погиб от осколка бомбы. Или Эдгардо Лагоса Агирре, который
умер, получил смертельное ранение в последние дни штурма Манагуа».
Чилийская исследовательница Вирхилия Видаль в одной из своих
работ указывает на важную роль, которую сыграли чилийцы после окончания
военного конфликта:
 |
| Дайс Уэрта Лильо |
 |
| Эдгардо Лагос |
 |
| Похороны Дайса Уэрта Лильо |
«После победы
большинство бойцов FSLN разошлись по домам; они
возвращались к своим родителям, жёнам и детям, чтобы отпраздновать триумф. На
поле сражений осталась только элитная группа, потому что у них не было никаких
связей в этой стране; группа чилийских комбатантов под командованием
«Сальвадора». Именно они первыми вошли в бункер Сомосы. Здесь они увидели
полный хаос и беспорядок, оставленный спешно бежавшим диктатором. Партизаны,
скорее всего, сожгли бы весь этот мусор, но чилийцы были дисциплинированными
военными. Они начали собирать разбросанные повсюду документы, среди которых
попадались особо ценные, раскрывавшие преступления тирании. Несколько лет спустя
я беседовала с одним из сандинистских лидеров, который утверждал, что
деятельность чилийских офицеров заложила основу организации разведывательной
службы новой Никарагуа. Они так же признали важность той роли, которую чилийцы
сыграли в ходе военных действий».
Сам «команданте Сальвадор» рассказывает о тех днях
следующее:
«Несомненно, мы имели
много возможностей для того, чтобы остаться в Никарагуа, но мы никогда не
думали об этом. Мы признавали свой важный вклад в дело победы и защиты
Сандинистской Революции. Но мы жаждали вернуться в Чили. Среди всего прочего,
борьба в Никарагуа приближала нас к родине, прояснила видение вооружённого
пути, по которому мы собирались идти в Чили. Мы отказались оставаться, несмотря
на благоприятные условия. Мы жили в соответствии с чилийской реальностью. Но
Коммунистическая Партия, несмотря на то, что после Никарагуа стала более
серьёзно относиться к нам, не могла предложить ничего другого, кроме как
оставаться кубинскими офицерами. Именно с этого момента начинаются столкновения
между нами и руководством партии».
На встрече между генеральным секретарём КПЧ Луисом
Корваланом и высокопоставленным чиновником ГДР Фреди Траппеном, содержание
которой было рассекречено в 1998 году, руководитель партии уведомил немецкого
функционера:
«…чилийская молодёжь,
получившая обучение на Кубе, успешно прошла экзамен в Никарагуа, но нам
пришлось оплакивать смерть двоих из наших бойцов. В общей сложности, 76 наших
офицеров достигли высоких званий в сандинистких войсках. Один из них в настоящее
время является личным советником главнокомандующего никарагуанскими
вооруженными силами Хайме Ортеги».
Американская разведка так же отметила участие чилийцев в
никарагуанской кампании. После сообщения о том, что чилийские политические
активисты «присоединились к борьбе против Сомосы», в докладе Государственного
Департамента Соединённых Штатов отмечается: «Изменение акцентов в риторике Коммунистической Партии Чили в начале
80-х, является ответом на опыт Никарагуа».
