9.4. «Операция Успех»
Утром 30 января 1990 года
проснувшихся чилийцев шокировала сенсационная новость: 49 политических
заключённых (среди которых семеро приговорённых к смерти за участие в покушении
на Пиночета) бежали из тюрьмы в Сантьяго, через 60-метровый тоннель, выкопанный
за 18 месяцев двадцатью активистами FPMR, КПЧ и Коммунистической Молодёжи. Самый массовый побег
заключённых в истории страны, получивший название «Операция Успех», стал
своеобразным победным прощальным салютом революционеров в сторону агонизирующей
диктатуры.
Побег начал приобретать реальные
черты ещё год назад. После бегства Серхио Бушмана из тюрьмы в Вальпараисо в
конце 1988 года, власти приняли решение переоборудовать под тюрьму максимально
строгого содержания 90-летнее здание бывшей пивоварни на улице Генерала
Маккенна, куда и переместить часть наиболее опасных политических заключённых.
Мигель Монтесинос, один из боевиков первой волны, попавший в лапы властей ещё в 1985, был избран шефом операции. «Мы должны были сломать пол в этом старинном
здании. В тот момент как раз в тюрьме были приняты повышенные меры
безопасности. Власти старались как можно надёжнее окружить нас. Они продумали
практически все варианты, дабы исключить возможное вооружённое нападение.
Единственным способом бегства являлся подкоп».
«Идея была весьма оригинальна, так как все иные возможности предусматривали
насильственные действия, кровь и огонь. Это нас не устраивало. Мы хотели выйти
оттуда чистенькими», - утверждает Диего Лира Матус.
Итак, работа началась. Предстоящее
дело было не из лёгких. Пробив под стеной отверстие, заключённые замаскировали
его подвижной каменной крышкой, которая была неотличима от несущей стены:
покрыта той же штукатуркой и точно так же глухо звучала, когда во время
осмотров жандармы простукивали стены.
Проделав отверстие, заключённые
решили привлечь больше народу к столь нелёгкому делу. Таким образом, к
первоначальной группе копателей присоединились Луис Гонсалес, Даниель Альфаро,
Марселло Оссес, а затем и многие другие политические заключённые, которых переводили из
столичных тюрем сюда.
«Поскольку у нас не было дерева для подпорок тоннеля, мы начали
использовать систему сводов, которую использовали во время войны против янки
наши вьетнамские товарищи, поскольку она давала реальные гарантии от оползней»,
- рассказывает Рафаэль Паскаль, попавший в руки режима после провала операции
в Каррисаль Бахо. Со своей стороны, Хорхе Мартин вспоминает, что «тоннель был крошечным. Пятьдесят сантиметров
в ширину и столько же в высоту, в некоторых местах он сужался до сорока
сантиметров. Это расстояние позволяло работать лишь растянувшись, еле-еле подняв
голову, что было очень страшно. В самом деле, вскоре Рафаэль, я и ещё некоторые
товарищи стали испытывать приступы паники в связи с клаустрофобией, и нам
пришлось на некоторое время оставить это занятие».
Для рытья использовались
элементарные инструменты: ножи, ложки, вилки, провода. Тусклое освещение
обеспечивали несколько лампочек. Борясь с постоянными обвалами и оползнями, что
не удивительно в такой сейсмически активной стране как Чили, заключённые
неутомимо работали 18 месяцев, дабы вернуть себе свободу.
Мартин рассказывает: «Имевшуюся в нашем распоряжении машинку для
полирования деревянных поделок мы приспособили для нагнетания воздуха в тоннель
через «трубопровод», который был сделан из пластиковых бутылок, которыми нас
снабжали родные. Для коммуникации мы так же использовали примитивные уоки-токи».
Важным моментом являлось сокрытие
подготовки к побегу от остальных заключённых тюрьмы. Поэтому практически сразу
же был избран шеф «службы безопасности» будущей акции.
Учитывая необходимость строгой конспирации,
участники операции для обозначения тех или иных приспособлений использовали
кодовые слова: «груша» (тоннель), «чемодан» (полиэтиленовый пакет, вместимостью
от восьми до десяти килограмм, для выноса грунта), «стирка» (перемещение по
тоннелю), «еда» (работы в тоннеле), «лимон» (нагнетаемый воздух, вентиляция) и
т.д.
Внутри хода участники перемещались
на доске с колёсиками, что позволяло им быстро, по первому же сигналу тревоги,
вернуться в тюремную камеру. Успеху операции так же способствовала свобода
перемещения в тюремной секции в определённые часы дня, которой политическим
заключённым удалось добиться после серии массовых голодовок.
Тоннель начинался в камере восьмой
галереи и затем уходил на север, пролегая под двумя другими камерами, двумя внутренними
двориками для прогулок, простреливаемым «участком безопасности» перед стенами и
непосредственно под ними. После пересечения проспекта Бальмаседа, ход
продолжался вплоть до пустырей перед железнодорожной станцией.
Из всех возможных проблем, с которыми
столкнулись заключённые, наиболее трудной являлась проблема извлечения и
незаметного выноса грунта. После побега и пресса, и государственные органы
крайне интересовались, куда же делась извлечённая в ходе подземных работ
земля, которой, фактически, можно было бы заполнить десять грузовиков.
Судья Хуан Арайя, взявшийся за
расследование дела, пытался объяснить сей факт сотрудничеством заключённых с
некоторыми сотрудниками жандармерии. Однако, даже спустя несколько недель после
побега властям не удалось приоткрыть завесу тайны пропавшего грунта.
«Началось всё с того, что следственные органы не обнаружили никаких
следов извлечённого грунта. Где он? Земля была вывезена за пределы тюрьмы? Кто
позволил это? Кто пренебрёг своими обязанностями контроля?» - вопрошал
магистрат.
«Тоннель не был проблемой, мы прекрасно знали, что сумеем прорыть его.
Но земля… Да, это было настоящей головоломкой. Предварительные расчёты говорили
нам примерно о 50 тоннах грунта. Куда девать такое количество материала? Таким
образом, ещё до начала работ была проведена подготовка в этом направлении. Мы
несколько недель думали, гадали и высматривали – куда же сбрасывать грунт. И,
значит, в один из дней, - помню, это было воскресенье, - мы пошли играть в
футбол. Я, правда, не принимал участия в игре, наблюдая за всем со стороны. И
вот, смотрю я на потолок, и у меня складывается впечатление, что он имеет
небольшой наклон», - рассказывает Мигель Монтесинос.
Заключённые быстро осознали в чём
дело – потолок был подвесной. Именно там, между панелями и настоящим потолком
можно было бы размещать извлечённую землю. Оставалось лишь узнать, сколько
сантиметров составляет зазор.
«Мы складывали землю прямо под потолком нашей галереи, которая была
длинной в семьдесят метров», -
раскрывает секрет Рафаэль Паскаль. Для того, чтобы поднимать землю,
заключённые использовали идею, подсмотренную в старом фильме «Большой побег». Они
изготовили корзины, которые через деревянные блоки поднимались наверх. 18
месяцев трудились участники операции, день и ночь, посменно по два часа.
В течение этих месяцев лишь одна
мысль сверлила мозг каждого: «Копать,
чтобы наконец увидеть уличный свет», - говорит Хорхе Мартин. Рафаэль
Паскаль добавляет: «Всё, что мы делали,
являлось повседневным триумфом. На каждом участке тоннеля были надписи, такие
как «Копай свой метр свободы». Это была очень тяжёлая работа, потому что иногда
над нашими головами нависали тонны земли и достаточно было малейшего промаха,
чтобы мы все были похоронены заживо».
В 22:00 29 января 1990 года
наконец был дан сигнал для всех участников операции подготовиться к побегу.
Прозвучал код «Лосось», что означало, что дорога свободна, после чего
заключённые спустились в 60-метровый тоннель. Здесь они лежали, один за другим,
двадцать четыре мужчины, от двадцати до сорока лет. Один за другим они
выскакивали на свободу, снимали перепачканную одежду и бежали, но не быстро. На
углу уже стоял автобус, каких в тот час в чилийской столице ездило множество.
Рафаэль Паскаль: «В 10 часов вечера мы начали выходить из
тоннеля, один за другим, каждые две минуты. Здесь нас уже ждали товарищи.
Пробираясь вдоль стены, которая скрывала нас от глаз охранников тюрьмы, мы
сбрасывали с себя тюремную рабочую одежду, одетую поверх обычной, и
направлялись в сторону автобуса, который уже ждал нас».
В этот момент по тюремной галерее
распространяются слухи о пропаже группы политических заключённых. «Мы всегда думали, что невозможно вырыть
тоннель, но теперь, словно ошалелые, мы начали искать вход в него», -
рассказывает сегодня, расположившись в своей квартире в пригороде Парижа, Хуан
Карлос Кансино. Он был во второй группе заключённых, которые воспользовались
неожиданной возможностью бегства. Первым в тоннель спустился Хорхе Ангуло
Гонсалес: «В 23:40 я спустился вниз. Свет
был уже потушен, и я не знал, оставили ли после себя товарищи какие-нибудь
ловушки для полиции. Я готовился навсегда остаться здесь. Но я уже не мог
развернуться и продолжал идти вперёд».
Другой беглец вспоминает: «Осознание свободы пришло только тогда, когда
каждый из нас наконец получил возможность вдохнуть глоток воздуха, конечно, не
очень чистого, так как неподалёку текла река Мапоче, но, по крайней мере,
свежего и холодного. Неподалёку ещё стоял микроавтобус. Я помню, как я
обрадовался товарищам, парням и девушкам, которые находились неподалёку от
выхода. Я так никогда и не узнал их имён. Помню, как один из них подал руку и
вытащил меня из ямы. Все остальные занимались нашим прикрытием, всё было
организовано очень хорошо. Сегодня я от всего сердца благодарю их».
Паскаль добавляет: «Операция прошла успешно, так как в
двенадцать мы уже разъехались по конспиративным квартирам, а полиция сумела
обнаружить тоннель только в три часа ночи».
В дополнение к 24 товарищам,
участвовавшим в строительстве тоннеля, 25 других политических заключённых
воспользовались возможностью к бегству, так как около восьми вечера 29 января
один из беглецов в знак солидарности сообщил о существовании тоннеля боевикам
других организаций (MIR
и Социалистической Партии), так же содержавшимися в тюрьме.
Из 49 бежавших, только 9
впоследствии будут арестованы.
«Операция Успех» стала последним
ударом демократической оппозиции по умирающей диктатуре, которая окончательно
ушла в прошлое через шесть недель, когда Пиночет сложил с себя президентские
полномочия, и на этот пост заступил Патрисио Эйлвин.
